В России, наконец, оформилась оппозиция. Ч.I
21 Октября 2003

• Версия для печати

Пиар - терроризм

Проблема России не в борьбе группировок, как это хотят представить политтехнологи. Перед Россией стоят тяжелейшие проблемы технологического и социального отставания от стран развитого общества. Общество не заметит, если внезапно исчезнут с экранов Глеб Павловский, и Станислав Белковский (политтехнолог, который считается идеологом «силовиков»), оно не икнет, если главу кремлевской администрации Александра Волошина заменят на, условно говоря, Пупкина, а известных узкому кругу сотрудников той же президентской администрации Виктора Иванова и Игоря Сечина («силовиков») заменят на столь же малозаметных «петрова и сидорова». Проблема русской власти все равно останется, и проблема использования природной ренты - тоже. И проблема технологического отставания. И проблема бедности. Потому что на самом деле, вопрос состоит не в мелком расколе в президентской Администрации между «группой Иванова» и «Группой Волошина» - так мелко его специально поставили мастера пиара. И Белковский, и Павловский, изображая вековой спор «славян» между собою, по сути, являются перчатками одного боксера. Они пытаются свести серьезные вопросы к борьбе группировок. Это один из приемов, принижения, персонификации проблемы и низведения ее до уровня мелкого конфликта. «Кремлевской «башни Иванова» не существует в отрыве от народного сознания. Есть огромная масса людей, которая не утратила чувства справедливости и, несмотря на пиар-попытки олигархического клана, понимает, что природные ресурсы не могут принадлежать узкой прослойке олигархов, вовремя схвативших этот жирный кусок и процветающей на фоне тормознувшей в технологическом развитии страны.

Пиар-фальшивки

Наступает миг, когда подковерная борьба «вдруг» вылезает наружу. Происходит это совершенно не случайно. А только тогда, когда политические игроки решают использовать так называемое «общественное мнение», чтобы навесить ярлыки на нечто, чего в принципе, не существует. На пустоту. Так идея завернуть финансовые потоки, получаемые от эксплуатации природных богатств, на благо и развитие высокотехнологических отраслей, будет приписана человеку, мягко говоря, не обладающему харизмой, Сергею Глазьеву, и благополучно утоплена. Так борьба с произволом олигархии, с коррупцией, будет отдана на откуп нескольким лицам, которых потом ничего не стоит осмеять, превратить в ничто. Процесс уже идет.

Умелых игроков, которые технически могут создать схему, гораздо больше, чем один Глеб Павловский. Но оракулов, оглашающих приговор, мало. Павловский - один из них. По сравнению с другими политтехнологами, работающими в тени, Павловский - фигура публичная, он часто выходит из-за занавески и якобы невольно демонстрирует своих заказчиков или проговаривается. Это роль такая.

Раз он сказал - вся политическая тусовка берет его слова на вооружение. Павловский - наиболее известный среди политтехнологов еще с ельцинских времен - ветеран черного и белого пиара. Доподлинно звание и должность Павловского не известны, но иногда его называют «советником Волошина».

О Павловском и его манере позиционироваться много пишут, гадая, изгнали уже его из президентской администрации или не изгнали. Он там никогда не работал, его не надо оттуда и изгонять. Это человек-брэнд, которого нанимают. Но его главный заказчик - Александр Волошин, глава кремлевской администрации. Волошин - это «путин на каждый день», а Павловский - это «волошин на каждый день». «Мохер для бедных».

Павловский при большом стечении журналистов и экспертов назвал наступление Генеральной прокуратуры на ЮКОС - «наступлением на демократию». Так ли это? Имеется ли знак равенства между наличием в стране олигархии и наличием в стране демократии? Конечно, это схематизация, упрощение, сведение проблемы демократии до уровня фальшивой схемы. В данный момент Павловский ищет приличную форму позиционирования олигархии в структуре российского общества. Они, то есть Ходорковский, Абрамович, Дерипаска - это «наше все»? Или мы без них обойдемся? Путин, заступив на трон, заявил, крупный бизнес не должен лезть в политику и должен «равноудалиться». Потом крупный бизнес собрали под крышей РСПП, и Аркадий Вольский водил за ручку капиталистов на переговоры к президенту, где те излагали главе государства свои новации и предложения. А идея национализации природной ренты все зрела и зрела в недрах левого фланга политиков, которые обзавелись рупором этой идеи - Сергеем Глазьевым. Глазьев тоже ходил к президенту с этой идеей, и не раз. И, наконец, президент внял доводам тех, кто убеждал его, что «присвоение природных богатств» тормозит технологическое и социальное развитие страны. Этот этап был закреплен Белковским и К в ряде теоретических разработок. Последовали практические шаги: Генеральная прокуратура начала наступление на ЮКОС.

Очевидно, что сырьевики должны были симметрично ответить на вызовы. И тогда опытный Павловский вопрос о роли олигархов в российском обществе заострил в сторону президента: дескать, пора решить, у нас Путин - кто, самостоятельный президент или заложник группы силовиков «Иванов-Сечин-Пугачев»?

Тут надобно пояснить, что под вышеназванной «группой» политтехнолог вывел некие темные силы, которые хотят вернуть Россию к сталинско-брежневской модели социализма, при которой государством контролируется все, вплоть до деятельности парикмахерской и уличного чистильщика обуви. Надо пояснить, что Игорь Сечин - это руководитель аппарата президента, а Виктор Иванов - заместитель главы президентской администрации, формально говоря, заместитель Александр Волошина. А Сергей Пугачев - это банкир и промышленник, известный свой близостью к ряду иерархов Русской православной церкви. В общем, «темные силы». На самом деле, два первых персонажа - просто чиновники, возможно, и имеющие свое мнение о ходе исторического процесса, но никогда не пытавшиеся его навязать обществу, потому что не умеют это делать. А Пугачев - это некий самостоятельный игрок на идеологическом поле. Да, он воинствующий православный банкир. Но его «вина» перед Павловским заключается только в том, что Сергей Пугачев не поддерживает на выборах в Башкортостане президента Муртазу Рахимова, а Рахимов - клиент Павловского и Гельмана.

Цель оппозиции - одурачить президента

Политтехнолог вышел «к народу» потому, что пришла пора скомпрометировать президента Путина как «куклу» и «марионетку» в руках так называемых «силовиков», которых олицетворяет «группа Сечина-Иванова». Цель пропагандистской кампании - показать Путина безвольной марионеткой, за которую борются два клана. За него борются, а он сидит и смотрит, кто победит. Роль для президента весьма слабенькая. Павловский пишет в своей записке о «летнем наступлении темных сил»: «Базовая идея С. Пугачева о построении государственно-ориентированного капитализма на базе переработанной и упрощенной для массового потребления православной идеологии дополнилась более актуальным для 2003 года революционным призывом к смене всех элит - в экономике, региональной и федеральной политике.»

К слову сказать, зимой и ранней весной нынешнего 2003 года Глеб Павловский публично, через каналы СМИ, разрабатывал идею замены православия в России как «государственной религии» - исламом. Эта идея не имела успеха в народе. Слабенький рупор для выражения этой идеи был найден в лице философа Александра Дугина. Его надували, предоставляли трибуну. Но отклика среди православной общественности не наблюдалось. Серия передач о пользе ислама была сделана на ТВ, в частности, Евгением Киселевым, в его программе «Итоги» на ТВС.

«КРЕМЛЬ НЕ ДОВЕРЯЕТ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ, УТВЕРЖДАЕТ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫЙ РОССИЙСКИЙ ЧИНОВНИК» - с таким заголовком вышел перевод интервью бывшего ответственного работника президентской Администрации и близкого соратника Павловского - Максима Мейера, которое он дал Кестонской службе новостей. Мейер был заместителем начальника Управления по внутренней политике в президентской администрации. И, следует предположить, что разработки собрать и усилить Россию под знаменем сильной мусульманской религии в ее спокойном, традиционном варианте в противовес вахаббизму, предпринимались в кругах интеллектуалов. По словам Мейера, Россия - это "обрядная страна", где нет глубокой веры. Во время Великого поста, заметил он в беседе с корреспондентом Кестонской службы, дорогие рестораны пустуют: "Люди постятся, но в церковь не ходят". В таком случае, спросил корреспондент, почему государство считает церковь значимым политическим фактором - особенно если иметь в виду данные социологических опросов, по которым доля набожных православных (devoutly practising Orthodox) не превышает нескольких процентов населения? Численность истинно верующих, по-видимому, не сказывается отрицательно на влиянии церкви, сказал на это Мейер, - ведь по опросам общественного мнения патриарх Алексий II имеет высокий рейтинг. "Многие доверяют им - это нам известно, что на самом деле происходит в церкви, люди об этом не знают. То, что у них (РПЦ. - Ред.) нет влияния в вопросах веры, не имеет значения - это средство социального воздействия, моральный авторитет". По мнению Мейера, "кадровый кризис" в РПЦ скорее всего приведет к тому, что следующий патриарх будет всего лишь временной фигурой. Сильный, динамичный человек с Кавказа, "по-настоящему понимающий тамошнюю ситуацию, мог бы стать очень хорошим патриархом", заметил Мейер, но "такого просто нет".

На протяжении интервью Мейер несколько раз обращался к теме ислама. По его словам, путинская администрация еще не сумела выработать необходимое понимание проблем ислама, и для выполнения этой задачи было бы весьма полезно привлечь опыт и знания, накопленные на Западе. Мейер высказался начет необходимости создать в России собственное учебное заведение для подготовки мусульманского духовенства, "чтобы они больше не отправлялись в Саудовскую Аравию". Однако, сообщив, что РПЦ просила государство защитить ее от ислама (6 сентября о. Всеволод Чаплин в беседе с Кестонской службой отрицал предположение о том, что церковь видит в исламе некую угрозу для себя), Мейер заявил, что если в России будет введен статус традиционной религии, православие и ислам будут равноправны.

Трудно сказать, был ли проплачен проект воцарения на церковном престоле «сильного человека с Кавказ» Борисом Березовским. Но скорее всего, был. Иначе проект исламизации не появился бы на ТВ и в печатных СМИ, откуда он также внезапно исчез, когда закончились деньги.