«МУЖАХОЕВА И ЕСТЬ ТА САМАЯ ЧЕРНАЯ ФАТИМА». Ч. I
26 Апреля 2004 | Мониторинг

• Версия для печати

Корреспондент "Известий" встретился с москвичкой, просидевшей полгода в "Лефортове" в одной камере с террористкой-смертницей Заремой Мужахоевой, осужденной недавно на 20 лет за попытку теракта на 1-й Тверской-Ямской. По версии этой женщины, являвшейся осведомителем ФСБ, Зарема Мужахоева не была шахидкой. В иерархии террористического подполья она занимала куда более высокое положение. Возможно, Мужахоева как раз и была той самой Черной Фатимой, которая направляла чеченских шахидок на смерть.

"Мужахоева меня по-настоящему испугала"

Такие люди есть в каждой российской тюрьме. Только называют их по-разному - где "стукачом", где "сукой", где "наседкой". Обычно это зеки, уже получившие срок, но желающие его скостить. Их подсаживают к арестантам для того, чтобы получить оперативную информацию.

Именно такой человек позвонил недавно в "Известия". Женщина, назовем ее Ангелиной, трижды судимая, четыре года просидела в следственном изоляторе ФСБ как осведомительница. Одной из последних ее сокамерниц была террористка Зарема Мужахоева, осужденная в апреле этого года на 20 лет за попытку теракта на 1-й Тверской-Ямской.

Ангелина, судя по справке об освобождении, последний раз получила 10 лет за тяжкое экономическое преступление. Освобождена условно-досрочно, отсидев половину срока.

- Прежде чем перейти к Зареме, давайте сначала поговорим о вас. Вы утверждаете, что являлись в следственном изоляторе "Лефортово" агентом ФСБ, сидели в этом качестве с Мужахоевой и теперь, освободившись, хотите дать нам интервью. Честно говоря, не очень верится!

- Вот справка об освобождении - статья, срок, печать, фотография. Вы знаете мое настоящее имя, домашний телефон, наш разговор записывается...

- Я не об этом. Если вы действуете самостоятельно, ваши кураторы из спецслужб вас вычислят и накажут за это интервью.

- В разное время вместе с Заремой сидело 4-5 человек...

- Таких же "наседок"?

- Это слово давно не употребляется. Сейчас говорят "кумовская", "подсадная"... Так вот, разговоры в камере велись одни и те же. И наверняка второй сокамернице Зарема рассказывала о первой и т.д. Точно установить, что я видела сама, а что узнала с чужих слов, невозможно. Любая из пяти могла дать вам это интервью. Кроме того, я не давала никаких подписок о неразглашении.

- А зачем вам этот разговор?

- По двум причинам. Во-первых, я москвичка, у меня есть какая-никакая семья, которой я дорожу. Так вот Зарема у меня из головы не выходит. У меня 13 лет арестантского стажа, я много чего видела, но Зарема напугала меня по-настоящему. Я читала и ваше интервью с ней, и другие публикации. Кто-то ей сочувствовал, кто-то ненавидел, но общий вывод примерно таков: темная сельская девушка без мозгов, с несчастной судьбой, которую обработали коварные ваххабиты и заставили стать живой бомбой. Короче, жертва обстоятельств. Зарема другая. Я хочу, чтобы об этом знали.

"Лефортово", пожалуй, единственная тюрьма, в которой с тобой разговаривают очень вежливо"

- Как вы вообще согласились стать "подсадной"? Не самая почетная роль.

- Да бросьте вы. Знаете, сколько таких, как я, в "Лефортове" сидит. В каждой камере. Короче, сидеть мне 10 лет не хотелось. Не в том я возрасте. УДО себе зарабатывала (условно-досрочное освобождение. - "Известия"). После суда в марте 1999-го я находилась в следственном изоляторе № 6. Это в Печатниках, бывший профилакторий для алкоголиков на улице Шоссейной. Приезжает туда один товарищ. Меня вызвали, побеседовали. Если учесть, что меня осудили на 10 лет, то вариант у меня был грустный. За сотрудничество мне пообещали УДО по половине срока. И я согласилась. Поэтому с начала 2000 года находилась в "Лефортове". Чем занималась, говорить не хочу, стремная это тема, жить хочется. Зарема у меня, конечно, не первая. Скорее наоборот - одна из последних.

- Вы быстро согласились?

- Подумала недельку. Все-таки по приговору у меня общий режим, лагерь, общение, свежий воздух. А тут придется сидеть в "Лефортове" - в сложной тюрьме, тяжелой тюрьме. В 6 подъем, в 10 отбой. Прогулка - час, воздух видишь час, и то в тюремном дворике. Но все-таки это 5, а не 10.

- Опишите камеру, в которой вы сидели с Заремой. Кто еще там находился?

- Камера трехместная, но сидели мы вдвоем. Три шконки (кровати. - "Известия") в один ярус - одна в торце под окном и две у стен по бокам. В "Лефортове" вообще двухъярусных шконок нет и камеры максимум трехместные. Дверь с кормушкой, глазок. Раз в три минуты в глазок заглядывает контролер, я специально засекала. Стены цвета беж. Окно, забранное решеткой, стекло матовое. Летом после семи вечера разрешают открывать окно. Один столик. Под телевизор дают дополнительный столик. Телевизор, понятно, свой, с воли. Кроме телевизора можно получить с воли холодильник. У меня было и то и другое. Шесть шагов от шконки до двери. Туалет за отгородкой. Высокий такой стульчак с крышкой. Умывальник с холодной водой. Горячей воды в "Лефортове" нет.

"Лефортово", пожалуй, единственная тюрьма, в которой с тобой действительно разговаривают очень вежливо. Только на "вы", не повышая голоса ни при каких обстоятельствах. Даже если ты будешь вести себя неадекватно, тебя никто не оскорбит. Там капитаны водят на прогулку. Ниже старшего прапорщика там просто никого нет. Моложе 30 лет контролеров нет.

- Получается, хорошая тюрьма?

- Тюрьма всегда плоха, но по сравнению с другими тюрьмами "Лефортово", можно сказать, в чем-то хорошая. Но эта тюрьма - мертвая. В тех же "Бутырках", в той же "Матросской Тишине" возможно соседу написать, возможно откричать, что-то передать. Здесь - нет. Такое впечатление, что ты сидишь один. Ну или втроем-вдвоем в камере. И кроме вас двоих в тюрьме больше нет никого.

"Оставь надежды, - говорила я, - из "Лефортова" тебя хрен выкупят"

- Когда вы узнали, что на 1-й Тверской-Ямской задержали террористку?

- Да сразу и узнала, как по телевизору передали. У меня же, еще раз говорю, в камере телевизор был.

- Когда вам сообщили, что Зарему посадят к вам? И какую задачу вам поставили?

- Я сидела одна уже месяца два. О Зареме меня предупредили 11 июля в 2 часа дня, за час до ее прихода. Вызвали к человеку, который со мной работал. Он сказал: готовьтесь.

Первым делом, я должна была расположить Зарему к себе. Следить, чтобы она не наложила на себя руки. Затем, конечно, выяснить, где ее сообщники, где база. Но это, я бы сказала, не главное. Есть еще один специфический, очень сложный и интересный момент. Если раньше информация, полученная оперативным путем, могла сыграть в суде какую-то роль, то теперь она роли не играет, к делу ее не подошьешь. Поэтому основная задача у меня была не в том, чтобы что-то от Заремы узнать, а в том, чтобы она сама пошла и дала показания.

- И как вы с этой задачей справлялись?

- Ну вот простой пример. Зарема в первые дни была уверена, что ее из тюрьмы выкупят. Она никогда не сидела, тем более в "Лефортове", а подельники наверняка обещали в случае чего ее отбить. Ну какие в такой ситуации показания? И вот я должна была исподволь ее убедить, что из "Лефортова" не выкупают. "Оставь надежды, - говорила я, - из "Лефортова" тебя хрен выкупят". Просто разговаривали сутками. Но ведь не только я ее в этом убеждала. И следователь, и адвокат.

- И какие успехи?

- Базу она сдала на пятые сутки. До этого якобы не помнила, а тут вдруг осенило ее. Ясно, что она просто давала своим время уйти.

- Мы перескочили немного. Куратор сказал вам: "Готовьтесь!" И как вы готовились к знакомству с Мужахоевой?

- Да не до этого мне было. Возвращаюсь с беседы в камеру, а у меня там - ни телевизора, ни холодильника, ни кипятильника. Все вынесли. Первое, что делает нормальный зек в такой ситуации - начинает звонить...

- Что значит - звонить?

- В камере есть такая кнопка вызова. На самом деле она не звонит. Нажимаешь, а снаружи в коридоре зажигается лампочка. К тебе тут же подходит дежурный. Если в "Бутырках" ты его полчаса будешь ждать, то в "Лефортове" подходят сразу. Вот подходит дежурный, открывает кормушку: "А чё хотели? Какие проблемы?" Я говорю: "А где мое имущество? Верните взад, на родину. На каком таком основании мои личные вещи, которые разрешены за подписью начальника, у меня отмели?" Тут надо сказать, что в "Лефортове" с вещами очень строго. Чтобы получить, например, со склада нижнее белье, ты вынужден писать заявление на имя начальника изолятора. Вот представьте такой сказочный текст: "Начальнику следственного изолятора ФСБ России генерал-майору Макову от такой-то, камера такая-то. Прошу вашего разрешения выдать мне со склада трусы черные - одна штука, бюстгальтер черный - одна штука. И второй пункт: сдать на склад: трусы бежевые..." Потому что лишнего тебе не разрешают. И, вы думаете, сразу принесут? В 6 утра ты отдаешь заявление. Вечером тебе его принесут для ознакомления с резолюцией руководства: "Разрешить с учетом выданного". Потом еще проверят по карточке, не много ли у тебя трусов. А если еще учесть, что склад работает только в понедельник и вторник...

- Что вам контролер про телевизор-то сказал?

- Вы знаете, говорит, у нас в тюрьме проблемы с электричеством, поэтому лишними электроприборами пользоваться запрещено. На следующий день меня опять вызвал мой человек и объяснил, что это личное указание господина Патрушева.

- Чтобы оградить Зарему от информации?

- Да нет, чтоб на шнурах не повесилась. Газеты-то все равно приносили - кто что выписывал. А "Московскую правду" вообще каждый день бесплатно раздают. И радио работает. С подъема и до 9 утра - "Эхо Москвы". А потом пускают всякую муть типа "Европы плюс". Новостей не хватает...

"Я увидела ее, и мне стало грустно..."

- Вернемся к вашему знакомству с Мужахоевой. Вот контролер заводит ее в камеру...

- Контролер. Три контролера! Ее по одному никогда не водили. Нас с ней на прогулку три месяца водили четверо благодаря Зареме. Обычно как - один контролер до лифта ведет, другой в лифте сопровождает, третий во дворике следит. Но когда приняли (посадили. - "Известия") Зарему, все было очень серьезно. Возле нас везде было четверо. Говорят, всех чеченцев так водят. Мужиков вообще в наручниках.

- И где гуляешь?

- На крыше. И только со своей камерой. И больше ты там никогда никого не увидишь.

- И вот Зарема входит в камеру...

- И мне почему-то становится грустно...

- Почему?

- Заходит девочка, 43-й размер обуви, рост 175 и вес, как потом выяснилось, 88 кг. Ее потом вызывали в санчасть, взвесили. Она говорит, надо же, разъелась я у вас в Москве, вообще-то я 85 вешу. В тюрьме она похудела на 15 кг. Так вот заходит она. А вы меня видите. Во мне 50 кг. И эта весовая разница меня очень смутила. Плюс террористка, чеченка. Я уже сидела когда-то с тремя чеченками. И характер их знаю хорошо. Плохой характер. Своеобразные девушки. Неприкрытая ненависть. Короче, я была на большой измене (очень боялась. - "Известия"). Когда приезжаешь в тюрьму, тебя переодевают. Вот ее и переодели. Синяя спецовка типа пижамы. Черные ботиночки. Этакие бутсы 43-го размера. И рука у нее, как моя голова. Вела она себя крайне нервно. Боялась. Первое, что спросила, можно ли здесь делать намаз. Я отвечаю: вон правила на стенке висят. Все религиозные обряды имеешь право отправлять. Разрешается также иметь предметы религиозного культа небольшого формата. А для себя я еще больше загрустила. Ну представьте, камера маленькая, сидишь вдвоем, и пять раз в сутки человек начинает завывать... Но надо отдать ей должное. В три ее привели. Вечером она сделала намаз, утром - еще один. И на этом ее религиозность закончилась. Коран, правда, она взяла в библиотеке, но я не видела, чтобы она его открывала.

- А как вы познакомились?

- Ну когда она сказала, что ее зовут Зарема, я ж не буду дурочкой притворяться. Слушай, говорю, это ты хотела тут нас подорвать-то вообще? Да, я. Ну не знаю, мы как-то сразу вошли в контакт. Я ж говорю, у меня задача - расположить ее к себе. Да и вообще в тюрьме есть такое правило. Вот она одета черт-те во что, я с ней начала делиться. Какой-то футболкой, тапочками, чтобы ей было более-менее уютно. Чай-кофе-сигареты. Вы там писали, что она в тюрьме закурила. Ерунда, курила она с первого дня. Мои же сигареты и курила - "Кент-4". Ну, правда, немного. Кипятильник я потребовала обратно. Мне его дали. Я вскипятила воду, тут же открывается кормушка, давай назад. Я человек вежливый, говорю: смотрите, не обожгитесь. А Зарема уже потом приспособилась, все норовила горячим кипятильником контролеру прямо в ладонь ткнуть.

- Вы сказали, она боялась. Чего?

- Что ее начнут пытать. Что изнасилуют. Я ей говорю: ну ты размечталась. Чего-чего, а этого от них не дождешься.