Алексей Чадаев сказал все, что знал о журналистике. Знал он немного
30 Октября 2006

• Версия для печати

С 24 октября по 1 ноября в Москве проходят Дни русской политической культуры. В лекциях и круглых столах участвуют писатели, философы, политологи, политики, члены общественных и молодежных организаций. Среди них Сергей Лукьяненко, Алексей Чадаев, Андрей Исаев, Александр Дугин, Владимир Соловьев, Александр Любимов и т.д.

На форуме собрались люди, представляющие самые разные, иногда диаметрально противоположные направления современной политической мысли в России. Именно поэтому атмосфера политического диспута, полемики, отстаивания самых разных точек зрения стала основой форума и главной причиной интереса к нему.

В качестве примера такого полемического выступления можно назвать лекцию о традициях русской политической журналистики члена Общественной палаты, автора книги «Путин. Его идеология» Алексея Чадаева. Взяв за точку отсчета кризис журналистики в середине XIX века, Чадаев проводит параллели с сегодняшней прессой в России:

- Советские, а потом и современные учебники называют в качестве причины падения интереса к журналистике в XIX веке следующие явления: ужесточение политического режима власти, жесткую цензуру и чуть ли не тотальные гонения всех журналистов. Не отрицая вышеназванные факторы, я все же считаю, что не они сыграли в процессе главную роль. Там произошло что-то другое. Кризис журналистики наступил оттого, что представители разных идейных течений, например, западники и славянофилы просто перестали встречаться, перестали дискутировать, они варились в собственном соку и очень скоро то, что они писали, стало интересно только им самим. Невозможность и нежелание диалога способствовало кризису журналистики намного больше, чем пресловутый полицейский режим.

В этом плане мне кажется очень показательным то, что происходило с прессой у нас за последние 15 лет. Вслед за бурлением политической жизни начала 90-х последовало сонное состояние прессы. Случилось то же самое, что в XIX столетии: позиции оппонентов оформились и диалог стал невозможен. Мне трудно себе представить диалог авторского коллектива газеты «Завтра» с журналистами «Новой газеты» (автор ошибается, это одна и та же газета, у «нее» одни и те же авторы, по сути, это просто разные отделы одной и той же газеты, «Завтра» - это отдел исламизма, а «Новая газета» - отдел Чечни - замеч. «Stringer»). Проблема в том, что журналисты пытались, но так и не нашли основополагающую идею для своей профессии. В начале 90-х была выдвинута идея объективной журналистики. Ее основной тезис: журналист должен рассказывать людям правду, не завися от других точек зрения.

Некоторое время спустя, руководитель «Коммерсанта» озвучил другой тезис «отделить факт от кишечной флоры журналиста». Согласно этой концепции читатель всегда должен отделять собственно факт от комментария журналиста. Пройдут годы, и тот же руководитель «Ъ» признается, что «идея реабилитация факта в российской журналистике оказалась провальной».

Все эти тезисы, по моему мнению, не выдержали проверки простым вопросом, в качестве кого выступает перед миллионами людей тот или иной журналист. Независимого эксперта, просто человека, некоего гуру? Все три ответа неверны. Журналист не должен быть ни первым, ни вторым, ни третьим. К этой истине наше журналистское сообщество пока не пришло. А потому все издания стали похожи друг на друга. Воцарился странный псевдообъективистский стиль, когда журналист не может сказать прямо, кого он поддерживает, он прячется за мнение эксперта, который заведомо известно, что скажет.

По моему мнению, такая ситуация псевдоправды опасна уже не столько для журналистики, сколько для граждан страны. Журналист должен профессионально выражать позицию определенной социальной, профессиональной или даже партийной группы людей. И при этом заявлять о своей принадлежности открыто. Я называю это страшным термином – партийная журналистика. Как ни странно свобода слова возникнет тогда, когда появится партийная журналистика. Поясню свой крамольный тезис. Сейчас журналистика находится в стагнации, и, хотя она на каждом шагу кричит о своей независимости, она таковой не является. Произошла странная подмена понятий. У журналистов есть своя идеология и ценности, независимо от того, в каком издании они работают, – это пресловутая свобода слова. Существует миф, раздуваемый журналистами в рамках тех же корпоративных ценностей, что свобода слова была в России в ельцинские времена, а сейчас ее не стало.

Я вижу ситуацию несколько иначе: гайки действительно были закручены, и свобода слова действительно закончилась, но только гораздо раньше - уже в 1996- 97 годах, когда журналистика стала корпоративной. Самостоятельность журналиста была продана финансово-промышленным группам. Тогда же возник феномен, так называемого УЖК - Уникального Журналистского Коллектива, о котором и по сей день не устают везде рассказывать бывшие журналисты НТВ. На деле же вся уникальность их журналистского коллектива заключалась в том, что их зарплата была выше в 10 раз, чем у их коллег в других СМИ. Начало эпохи борьбы между журналистскими корпорациями стало концом свободной журналистики. Сейчас эта эпоха выдается за расцвет свободы слова, хотя условия внутрикорпоративной цензуры были тогда намного жестче, чем сейчас. Когда одна из групп победила и взяла власть – журналистика умерла. Это, однако, победы, а вот настоящей бедой я бы назвал нынешнюю ситуацию, когда свобода слова понимается как право достаточно узкой группы лиц под прикрытием этих лозунгов беспрепятственно транслировать свою позицию. Дезинформацией, в прямом смысле, зомбированием охвачены миллионы людей. Именно поэтому партийного журналиста, который не скрывает своей партийной принадлежности, я противопоставляю ангажированным псевдонезависимым журналистам, служащим финансово-промышленным группировкам. Для этого должна произойти революция в сознании самих журналистов. Ведь партийность не отменяет, а даже усиливает требование к честности. Партийная пресса предполагает столкновение мнений, там не принято оставлять без ответа выпады оппозиции. Чтобы журналистика снова стала свободной, она должна стать честной.

Дмитрий Ольшанский. Дни русской политической фэповщины