«Встретили в аэропорту и отвезли на кладбище»
24 Ноября 2011

• Версия для печати

Свидетели из бывших партнеров Бориса Березовского и Бадри Патаркацишвили не помнят документов, которые бы подтверждали право собственности бизнесменов на доли в «Сибнефти» и «Русале»: приезжая в Баден-Баден в гости к Патаркацишвили, партнеры обычно шли в ресторан. Зато они помнят обстоятельства ведения бизнеса в России 90-х — наезды братков и маски-шоу по заказу местных властей. Подробности в репортаже «Газеты.Ru» из Высокого суда Лондона, в котором слушается дело по иску Березовского к Роману Абрамовичу.

Впервые за последнюю неделю слушания в суде начались без опозданий. Во вторник судья Элизабет Глостер прибыла своевременно. Вопреки вчерашним намерениям начать допрос с показаний бывшего гендиректора «Русала» Александра Булыгина адвокаты Березовского первым атаковали Пола Хаузера, юриста главы US Rusal Олега Дерипаски.

Абрамович выступает ответчиком по иску Березовского. Истец пытается доказать, что под давлением Абрамовича был вынужден продать в 2000—2003 годах доли в нескольких российских компаниях, в том числе в «Сибнефти», по цене существенно ниже рыночной. Ущерб Березовский оценил в $5,6 млрд. По его мнению, Абрамович воспользовался изменением политической конъюнктуры — потерей влияния Березовского в Кремле и эмиграцией в Лондон, чтобы заставить его продать перспективные активы дешево.

Адвокаты ответчика это опровергают, доказывая, что Березовский никогда не был реальным совладельцем бизнеса и получал выплаты от Абрамовича за стандартную для России 1990-х «крышу» и лоббистские услуги. Задача юристов Березовского — доказать наличие партнерских отношений между ним и Абрамовичем.

Допрос Хаузера начинает один из юристов Абрамовича. Согласно своим показаниям, Хаузер принимал участие в составлении и подписании документа «Соглашение о покупке-продаже активов» между компаниями Дерипаски и Абрамовича (через компанию «Руником»), а также в предварительных переговорах при участии Сталбека Мишакова (со стороны Дерипаски) и Тененбаума, Осипова и Шнайдера (со стороны Абрамовича).

Также Хаузер принимал участие в обсуждении документов «Об отказе от обязательств бенефициарных владельцев» и «О признании».

Юрист Абрамовича интересуется, упоминались ли каким-то образом на этих переговорах Березовский или Патаркацишвили.

Хаузер: «Нет, Березовский и Патаркацишвили никогда не упоминались в ходе наших обсуждений».

Также Хаузер встречался с представителями Патаркацишвили (Стрешинским и другими) как совледельца «Русала».

Юрист: «А была ли какая-то ссылка на Березовского в ходе этой встречи?»

Хаузер: «Да, потому что у меня была с собой статья из Moscow Times, в которой Березовский заявляет свои права на долю в акциях («Русала»). Я показал ее представителям Дерипаски».

Юрист приводит меморандум от 2004 года. В нем есть ссылка на компанию Madison, являющейся трасти (компания — представитель интересов бенефициара) для некоего Б.

Юрист: «Обсуждали ли вы с Андре де Кортом (один из юристов Абрамовича), держала ли Madison 25% в «Русале» в трасте для других сторон?»

Хаузер: «Нет, мы это не обсуждали».

Юрист: «Также здесь есть ссылка на «отношения между РА и Б». «Судя по всему, отношения были разорваны, — цитирует юрист, — и РА больше не хочет иметь отношения с Б».

Хаузер: «Б — это ссылка на Патаркацишвили на том этапе. Почему отношения были разорваны... Я обосновал это тем, как господин Патаркацишвили вел это дело».

Юрист приводит имейлы Хаузера, в которых есть обозначения Березовского как Б2 и Патаркацишвили как БП. В одном из имейлов Хаузер пишет юристу Абрамовича: «У меня конкретный вопрос имеется о Б2, который мне надо решить».

Юрист: «Что это за вопрос?»

Хаузер: «Это заявление Березовского в прессе, что он является акционером («Русала»)».

Допрос продолжают юристы Березовского. Перед началом этого допроса Хаузер просит обратить внимание, что в зале находится еще один юрист Олега Дерипаски, этот юрист будет следить за тем, чтобы сам Хаузер не выходил за рамки юридической тайны.

Первым делом Хаузер опровергает то, что было сказано о нем ранее в ходе других допросов, что он «пытается исключить Березовского из документации, избежать его упоминания в документации». Хаузер уверяет, что это неправда, что это некомпетентно.

Теперь юристы Березовского на основе документа купли-продажи активов (между «Руникомом» и компанией Дерипаски) от 15 марта 2000 года пытаются установить причастность Березовского к продаже Абрамовичем нескольких офшорных компаний. Юристы подозревают, что под «другими продающими акционерами», упомянутыми в договоре, подразумевается Березовский.

Хаузер возражает в том духе, что это могли быть любые другие компании Абрамовича. Юрист интересуется, почему эти компании в таком случае не названы конкретно.

Хаузер: «Может быть, там была какая-то тайна или необходимость, чтобы не называть других партнеров, так как договор все-таки включал в себя и пункт о конфиденциальности».

Юрист: «Договор купли-продажи от 15 марта 2000 года спустя два месяца был переформулирован. И вы принимали участие в переговорах по условиям переформулированного соглашения? И основное изменение — сюда внесены активы Братского алюминиевого завода?»

Хаузер: «Да, я принимал участие в этих переговорах. За это время Абрамович приобрел 2/3 активов в Братске, кажется, поэтому они были добавлены (в договор)».

Юрист: «Может, это только так сказали вам? Потому что Абрамович приобрел эти активы по сделке от 10 февраля 2000 года, и к моменту подписания первого договора купли-продажи от 15 марта он уже владел ими. Но самое важное здесь, что по переформулированному соглашению цена, которую должен был заплатить Дерипаска, выросла с $400 млн до $575 млн. И эта сумма соответствует той сумме, которую Абрамович заплатил Черному и его партнерам за алюминиевые активы? То есть Дерипаска должен был заплатить сумму долга за алюминиевые активы, которые Абрамович приобрел?»

Хаузер: «Я ничего не знал об этом».

В зал вошел Борис Березовский с женой.

Хаузер: «Да, согласно договору, сумма $575 млн причиталась «Руникому» и другим акционерам, если бы они существовали. Договор действительно предполагает наличие других акционеров, но это не означает, что они обязательно были. А как бы эти деньги потом распределялись — в договоре ничего не сказано».

Юристы Березовского переходят к сделкам по «Русалу». Хаузер подтвердил, что принимал участие в подготовке документа по продаже «Русала» в 2003 и 2004 годах, представляя интересы Дерипаски.

Затем юрист Березовского изложил суду свою версию второй сделки по продаже акций «Русала».

Юрист: «Сделка имела три этапа. Первый этап: стороны обменивались идеями проектов документов. Предполагалось, что будут существовать X и Y — некие бенефициарные владельцы. Второй этап: Абрамович заявил, что никакой гарантии о бенефициарном владении от него не будет. Сделка зашла в тупик. Третий этап: Абрамович признал, но не гарантировал, что он имел дела только с Патаркацишвили и кого назовет Патаркацишвили, тот и будет бенефициарным владельцем».

Хаузер с таким ходом событий не согласен. Судья прерывает юриста Березовского и предлагает перейти к обсуждению документов.

Хаузер подтверждает, что он не знал, что Абрамович держал акции в трасте для неких X и Y.

Хаузер: «Я знаю, что Абрамович имел дело только с Патаркацишвили. Был ли там Y — я не знаю. Статья в Moscow Times говорит о том, что у Березовского могла быть такая доля. Однако я аккуратный и осторожный юрист и не привык верить на слово».

Следующий свидетель — Василий Анисимов. Дает показания на русском языке, так как не говорит и не читает по-английски. Анисимов подтверждает, что является российским бизнесменом, постоянно проживающим в Москве и иногда в Швейцарии и Италии. Допрос начинает адвокат Абрамовича Джонатан Сампшн.

Сампш: «Какие отношения были между А и П в 2000—2004 годах?

Анисимов: «За период моей дружбы с Бадри мы неоднократно говорили с ним об Абрамовиче. Я слышал много лестных отзывов о Романе. Ну, он к нему хорошо относился».

Сампшн: «А когда вы познакомились с Бадри?»

Анисимов: «Летом 1999 года».

Рабинович: «Вы говорите, что находитесь в хороших отношениях с Абрамовичем с 2000 года?»

Анисимов: «У нас дел (совместного бизнеса) практически никогда не было. Но отношения хорошие».

Анисимов уточняет, что после продажи структурам «Сибнефти» (в 2000 году) красноярских активов (28% акций Красноярского алюминиевого завода) он с Абрамовичем почти не общался.

Рабинович: «Вы согласны с тем, что Абрамович довольно влиятельный бизнесмен в России?»

Анисимов: «Ну, наверное, влиятельный. У него большие связи. Я считаю, что он просто порядочный бизнесмен».

Согласно показаниям, Анисимов был также в хороших отношениях с Дерипаской. Знают друг друга с 1992—1993 годов. Анисимов признается, что никакой дружбы у них нет, но есть нормальные, хорошие отношения. Впрочем, встречаются очень редко.

Рабинович: «Вы говорите, что не симпатизировали, не доверяли Березовскому в середине 2000 годов?»

Анисимов: «Не симпатизировал».

Рабинович: «И до сих пор он вам не нравится?»

Анисимов: «Не нравится».

Рабинович: «У вас были какие-то акции или активы в Братском алюминиевом заводе?»

Анисимов: «Нет. Не имею к этому никакого отношения».

Рабинович: «И в 2002 году вы решили избавиться от своих активов и заняться бизнесом по недвижимости в Москве и Нью-Йорке. Это так?»

Анисимов: «Не совсем правильно, что я решил избавиться. Нам создали такие условия, что мы были вынуждены оттуда уйти и продать свои активы. Давление оказывалось со всех сторон — и со стороны губернатора Красноярского края Лебедя (Александр Лебедь был губернатором Красноярского края с 1998-го по 2002 год, погиб в авиакатастрофе), и со стороны криминальных авторитетов».

Судья Элизабет Глостер: «А как это влияло на производство алюминия?»

Анисимов: «Могу привести два примера, чтобы вам было понятно. Наши ребята прилетели на работу в Красноярск, их в аэропорту встретили, посадили в автобус и отвезли на кладбище. Там сказали, что если они будут работать в Красноярске, то снова окажутся здесь. А губернатор давал команды правоохранительным органам устраивать маски-шоу. Руководителей не пускали на заводы. И, самое главное, наше основное сырье (глинозем) неделями стояло на станциях, нам не позволяли разгружать вагоны. Якобы какие-то бомбы у нас находили. Конечно, это оказывало большое влияние на психологию людей. И мы переживали уже не только за бизнес, но и за личную безопасность».

Рабинович: «Сейчас вы судитесь с Березовским в английском суде, в канцлерском отделении, это так?»

Анисимов: «Я здесь нахожусь — значит, так».

Рабинович: «В иске по «Металлоинвесту» Березовский утверждает, что из ваших 20% в «Металлоинвесте» четверть принадлежит ему. Это так?»

Анисимов: «Я читал документы. Я вижу, что это так».

Рабинович: «И обеими сторонами не оспаривается, что компания МГОК (Михайловский горно-обогатительный комбинат, второе в России предприятие по объемам производства железорудного сырья для черной металлургии. С 1998 года МГОК входит в холдинг «Металлоинвест».) частично получила средства от компании Патаркацишвили и эти средства поступили от второй продажи «Русала» в июле 2004 года. Это так?»

Анисимов: «Да, $250 млн ушли на приобретение МГОКа».

Рабинович: «Березовский утверждает, что вы в 2004 году согласились инвестировать деньги от продажи «Русала» в МГОК от имени Березовского и Патаркацишвили. Это так?»

Анисимов: «Березовский это утверждает, но я с этим не согласен».

Рабинович: «Вы утверждаете, что у Березовского никогда не было никакого интереса в «Русале» и в доходе от его продажи?»

Анисимов: «Я утверждаю, что я никогда не видел и не слышал, что Березовский имеет какое-то отношение к этому».

Рабинович: «Вы согласны, что у вас есть реальные стимулы отвергать, что Березовский имел долю в «Русале»?

Анисимов: «Я это не отвергаю, а констатирую факт, потому что знаю, что Березовского в «Русале» никогда не было».

Рабинович: «Хочу задать вопросы о сделках по продаже КрАЗа (Красноярский алюминиевый завод) и второй продаже «Русала» (долей Абрамовича в «Русале»). Вы свидетельствуете, что вашими помощниками были Бузук (Марк Бузук — экс-гендиректор «Металлоинвеста») и Стрешинский (в то время юрист Патаркацишвили)».

Анисимов: «Да, это так».

Рабинович: «Вы говорите, что доверяли этим двум сотрудникам».

Анисимов: «Абсолютно правильно, они были совершенно профессиональными людьми».

Рабинович: «Правда, что Стрешинский информировал вас о ходе сделки по второй продаже «Русала» ежедневно, несмотря на то что вы делегировали ему все полномочия (по сделке)?»

Анисимов: «Да. Он показывал мне документы, и, если говорил, что все нормально, я ему абсолютно доверял».

Анисимов подтверждает, что, когда продавал долю в КрАЗе, Патаркацишвили посоветовал ему связаться с Абрамовичем и узнать, не хочет ли он приобрести активы. Абрамович сперва не хотел покупать активы КрАЗа, но потом согласился начать переговоры с Анисимовым, Рубеном, Босовым и Черным. Но на всех переговорах Анисимов не присутствовал.

Рабинович: «Правильно ли, что в продаже КрАЗа в феврале 2000 года участвовали Бузук и Стрешинский?»

Анисимов: «Скорее, Бузук. Потому что Стрешинский был подотчетен Бузуку и был менее вовлечен в сделку».

Рабинович: «Вы говорите, что у вас не было причины не считать, что Абрамович, Швидлер и Патаркацишвили, судя по их поведению, приобрели какую-то часть активов КрАЗа? Что особенного было в их поведении?»

Анисимов: «Вели себя как обычно, как обычные люди, дали документ, который подписали. Все вели себя спокойно. Мне самое главное было получить прибыль. Мой друг Бадри и Швидлер были уверенные (в себе) люди. Я не знал, какие договоренности были между Абрамовичем, Швидлером и Бадри, и меня, если честно, это не волновало в тот момент».

Рабинович: «Вы заявляете, что у вас создались очень близкие отношения с Патаркацишвили. Это правильно?»

Анисимов: «Да».

Рабинович: «Помните ли вы, что весной 2000 года, после продажи КрАЗа, вы посоветовали ему перевести свои активы в офшоры?»

Анисимов: «Нет, этого я не помню».

Рабинович приводит пример телефакса, адресованного (юристу Патаркацишвили) Стрешинскому, от некой компании, расположенной в Лихтенштейне.

Рабинович: «Знаете ли вы, какие услуги предоставляет эта компания? Удивительно ли вам узнать, что эта компания специализируется на предоставлении консультаций по созданию офшорных компаний?»

Анисимов: «Ну, меня ничто не удивит. Лихтенштейн и был создан для размещения в нем офшорных компаний».

По мнению Рабиновича, из телефакса ясно, что эта компания в Лихтенштейне регистрирует новые компании по поручению Стрешинского. У Рабиновича создается впечатление, что это как-то связано с алюминиевыми активами (ссылка на КрАЗ и Красноярскую ГЭС), доли в которых Анисимов продал. Однако Анисимов утверждает, что никогда не видел этого документа. Рабинович приводит ряд документов по КрАЗу и КрГЭС, которых Анисимов, как выясняется, никогда не видел и, кто их подготовил, не знает.

Рабинович: «Помните ли вы, что в марте 2000 года вы согласились помочь Бадри нутризировать (перевести прибыль от комиссионных по алюминиевым активам в офшорные компании в Лихтенштейне) соглашения по комиссионным, которые ему должны были выплатить от сделок по алюминиевым активам?»

Анисимов: «Нет, такого я не помню».

Рабинович приводит документ — «Протокол осмотра вещественных доказательств» от 16 марта 2000 года, подготовленный Панченко для Патаркацишвили. Подпись на документе — Татьяны Зайцевой, которая работала в компании Анисимова.

Рабинович приводит также записку Стивена Мосса (английского юриста Березовского и Патаркацишвили, нанятого для сделки по Devonia) со встречи с Бадри в Баден-Бадене, на которой также присутствовал Анисимов. В этой записке Анисимов называется «близким другом и советником Бадри». На этом основании Рабинович считает, что Анисимов помогал Патаркацишвили с офшорными компаниями. В записке описывается дискуссия относительно трастовых механизмов, Devonia и «Сибнефти», а также участия «Романа А.» и некоего «шейха».

Анисимов помнит поездку в Баден-Баден в гости к Бадри, где у него был загородный дом, но встречи и обсуждений, описываемых в записке Мосса, не помнит совсем. К тому же, отмечает Анисимов, даже если была бы дискуссия, вряд ли кто-то в тот момент переводил бы ему с английского.

Анисимов: «И вообще, объект дискуссии меня никак не интересовал.

Рабинович: «Бадри вам рассказал, что он должен получить большую сумму денег за акции в «Сибнефти»?»

Анисимов: «Да, он что-то говорил мне, но не очень подробно. Но я просто не помню эту встречу».

Рабинович приводит соглашение о купле-продаже бенефициарных активов в «Сибнефти», которое Анисимов, Бадри и партнер Мосса, согласно записям Мосса, обсуждали на встрече в Баден-Бадене (июнь, 2001). Анисимов говорит, что никогда не видел ни одного из этих документов. Помнит, что, когда приезжал в Баден-Баден, они с Патаркацишвили обычно ходили в ресторан и вряд ли было бы уместно за ужином в ресторане обсуждать и разбирать такой объем документов.

Мосс в своей записке отмечает, что пункты соглашения, в которых указаны гарантии, переводились специально для Анисимова на русский язык. Гарантии из соглашения гласят, что Березовский и Патаркацишвили участвовали в сделке по продажи «Сибнефти» и что они имели право продавать и передавать свои интересы компании Devonia.

Анисимов: «Я этой темы не слышал и не помню».

Рабинович приводит заявление для иммиграционных властей США, сделанное Анисимовым через 4 месяца после встречи в Баден-Бадене, в котором он категорически заявляет, что «в прошлом году продал КрАЗ и КрГЭС акционерам «Сибнефти».

Рабинович: «Кого вы имели в виду под «акционерами «Сибнефти» — Березовского, Патаркацишвили и Абрамовича?»

Анисимов: «Понимаете, это так писалось. Я действительно не знал, кто именно является акционерами «Сибнефти». Как мы писали в контрактах — «акционеры», так же я написал в своем заявлении».

Рабинович продолжает настаивать на том, что Анисимов знал, что Березовский и Патаркацишвили являлись акционерами «Сибнефти». Анисимов это отрицает и говорит, что эта тема его тогда совсем не интересовала.

У Рабиновича больше нет вопросов. Дополнительных вопросов нет и у адвоката Абрамовича Джонатана Сампшна.

Оригинал материала: Газета.ру