Пидарасы уволили Дьяка Кураева из преподавателей Духовной Академии
31 Декабря 2013

• Версия для печати

Священник Андрей Кураев пишет в своем блоге в ЖЖ о причинах своего увольнения из преподавателей Духовной Академии:

Торжество голубого лобби?

Вот официальная повестка дня Ученого Совета МДА 30 декабря 2013 года:

I. Сообщение профессора Ректора Архиепископа ЕВГЕНИЯ о последних решениях Высшего Церковного Совета в области духовного образования.

II. Сообщение Первого заместителя Председателя Учебного комитета профессора протоиерея Максима КОЗЛОВА о требованиях со стороны Рособрнадзора к преподавателям лицензируемых высших учебных заведений.

III. Сообщение проректора по научно-богословской работе, председателя Научно-методического совета протоиерея Александра ЗАДОРНОВА о решениях НМС.

IV. Сообщение секретаря Ученого совета игумена АДРИАНА (Пашина) о состоявшихся защитах дипломных работ и кандидатских диссертаций.

V. Отчет исполняющего обязанности заведующего кафедрой Библеистики протоиерея Александра ТИМОФЕЕВА о деятельности кафедры в первом полугодии.

VI. Отчет заведующего кафедрой Богословия заслуженного профессора М.С. ИВАНОВА о деятельности кафедры в первом полугодии.

VII. Отчет заведующего кафедрой Церковной истории профессора А.К. СВЕТОЗАРСКОГО о деятельности кафедры в первом полугодии.

VIII. Отчет заведующего кафедрой Церковно-практических дисциплин профессора протоиерея Владислава ЦЫПИНА о деятельности кафедры в первом полугодии.

IX. Отчет заведующего кафедрой Филологии профессора В.М. КИРИЛЛИНА о деятельности кафедры в первом полугодии.

X. Сообщение заведующего Аспирантурой игумена АДРИАНА (Пашина) о состоявшихся на кафедрах отчетах аспирантов.

XI. Сообщение профессора А.М. ПЕНТКОВСКОГО о Положении о Балканском кабинете.

XII. Сообщение доцента Н.В. КВЛИВИДЗЕ об открытии Подготовительного курса на отделении Истории церковного искусства.

XIII. Разное.

Как вы думаете, где тут можно поговорить о гомосексуальном скандале в Казанской семинарии?

Правильно - в докладе главы проверяющей комиссии прот. Максима Козлова. Он подтвердил вину проректора КазДС игумена Кирилла Илюхина. А потом предложил перейти к оргвыводам

- уволить из МДА диакона Кураева.

К чести моих коллег, они были, мягко говоря, изумлены таким пируэтом. Благодарю первого проректора МДА заслуженного профессора М. С. Иванова и других коллег за попытку моей защиты.

Но в итоге вопрос о моем увольнении был принят без голосования и просто внесен в протокол. Причем на обеде Козлов уламывал несогласных тем доводом, что Академии надо избавиться от меня побыстрее, пока Патриархия не приняла по отношению ко мне более крутых мер.

Искренне благодарен родной Академии за 7 семь лет учебы и десять лет профессорства в ней.

Низкий поклон святыням Лавры и древним стенам Академии.

Ни к коллегам, ни к владыке Ректору нет никаких претензий.

В условиях, когда с дореволюционной "автономией академий" покончено давно и бесповоротно, ясно, что против лома нет приема.

Рад, что при расставании не было высказано ко мне претензий по существу, т.е. богословских - ни к книгам, и к академическим лекциям.

В трехсотлетней истории Академии я не могу вспомнить подобного случая: увольнение профессора по решению Ученого совета. Увольнение без голосования при явном наличии разных позиций. Увольнение без обвинений в ереси. Увольнение за высказывания, сделанные не по долгу службы, то есть не с академической профессорской кафедры, а за записи в данном частном дневнике. Увольнение в середине учебного года (знать - припекло по самое не могу). Разбор "личного дела" в отсутствие обвиняемого (причина моего отсутствия в предыдущей теме http://diak-kuraev.livejournal.com/571138.html) и без предварительного уведомления его о том, что таковой разбор будет.

Такое считалось неприличным даже в советских ВУЗах.

И где же в моей истории хитроумные византийские аппаратные ходы?

На Совете меня обвиняли в том, что я всюду подписываюсь как профессор Академии. Ну, во-первых, это не грех. Во-вторых, я сам именно так НЕ подписываюсь. Я вообще никак не подписываюсь по той причине, что мои авторские заметки идут в личном блоге, где подпись просто не предполагается.

"Визитки" для меня придумывают журналисты, берущие интервью. А тут уж я не могу контролировать, какой они дадут заголовок материалу или как они меня представят – то ли как профессора, то ли как «скандального диакона». Когда же я републикую свои интервью СМИ в своем блоге, я стараюсь убирать эти визитки.

Еще на совете меня обвиняли в защите «пусек». Ну так я много раз пояснял, что защищаю не их хулиганство, а наше Евангелие. Раз уж у нас с коллегами обнаружилось расхождение в толковании Писания – казалось бы где как не на совете духовной академии открыть богословскую дискуссию по этому сюжету. Но ни в марте 2012, ни сейчас этого сделано не было. Саму же хулиганскую выходку я с первого же часа иначе как хулиганской выходкой и не называл. Более того, с тех пор, как хулиганки вышли на свободу, я отзываюсь о них жестче, чем даже о. Всеволод Чаплин (http://diak-kuraev.livejournal.com/566624.html) - именно потому, что они на свободе.

Да и тема то уж малость протухшая. Если это наше внутрицерковное разномыслие терпелось в разгар пуськиного скандала, то отчего же сейчас церковная власть решила идти вразрез даже с государственным курсом: пусек амнистировали, зато диакона наказали…

Как-то неумно и нелогично получается. То есть не по разуму, а по страсти.

Да и убрать меня можно было бы потише: перевести мой курс в спецкурсы, сделать его семестровым, потом мигающим (через год), потом и вовсе убрать этот курс из расписания формально навсегда, но в следующем году восстановив под другого преподавателя. Можно было бы организовать протестное письмо студентов. Можно было бы обвинить в том, что мешаю нашей мудрой церковной дипломатии в выстраивании отношений с (тут диапазон велик: от буддистов до католиков или Вселенского патриархата).

По секрету теперь уже могу сказать: если бы ректор просто вызвал меня и тихо предложил написать прошение "по собственному желанию", я как послушный человек это сделал бы. Не люблю я навязываться или интриговать. Но тут - максимальная громкость и публичность. Для нашей церковной жизни, очень нелюбящей публичности и скандалов, это крайне странно.

Значит – сознательно была сделана ставка на ампутацию громкую и любыми путями. Кого пугают? Меня? Всех?

Неужели трудно просчитать, что раз теперь я безработный, у меня стало еще больше времени для присутствия в сети и в медиа? И вряд ли после произошедшего моя позиция станет более сервильной. Нет, обещаться заранее не буду. Может, я и стану вдруг кирилломфроловым. Но тут уж и ежу будет понятно, что изменение произошло под давлением, а потому ни для кого оно не будет нравственно-убедительным. То есть опять выходит как-то неумно.

И как совместить с таким наказанием свежий патриарший призыв: "я хотел бы пожелать вам, чтобы замечательные внешние условия вашей жизни сочетались с духовным, интеллектуальным поиском, который бы делал сильными, свободными, разумными делателями на ниве Христовой. Сегодня в Церкви должна быть духовная, интеллектуальная элита. Важно для нас иметь сегодня многих и многих священников, — не пять-десять, как сейчас, которые на телевидении уже засветились и всем хорошо известны, но десятки, сотни и тысячи, которые могли бы говорить о Христе современному миру, защищать Христа, защищать Его Церковь-мученицу" http://www.patriarchia.ru/db/text/3484621.html. ?

Элита, которая разумно и свободно произносит заранее заготовленные и утвержденные речевки? («митрополит Тверской и Кашинский Виктор дал священнослужителям следующие рекомендации:… священнослужители вправе давать интервью СМИ только по благословению Епархиального архиерея, с предварительным согласованием вопросника с Информационной службой митрополии и последующим контролем за его правильным распространением в СМИ» - http://tvereparhia.ru/novosti/novosti-eparxii/eparxialnoe-upravlenie/5231-itogi-goda).

Конечно, можно запуганных людей назвать свободной элитой, но будут ли они на самом деле такими? Да и кто будет готовить эти тысячи телепроповедников?

Но верхом страстно-мстящего недомыслия стала глупейшая увязка моего увольнения с казанским гомоскандалом. Причем этот гомоподтекст сакцентировал даже великий борец за чистоту генеральной линии Кирилл Фролов: "Да, Кураева выгнали из Богословской Комиссии. Доигрался. Что было последней каплей? Думаю, публикация в блоге чьей-то клеветы на духовного отца Святейшего Патриарха Кирилла митр. Никодима (Ротова)". (https://www.facebook.com/frolov.moskva)

Напомню, это было письмо некоего пожилого человека, важное для меня как свидетельство о наличии гомосексуализма в церкви, пришедшее не от "жертвы", а от участника. http://diak-kuraev.livejournal.com/566085.html

Но на совете Академии об этом речи не было. Речь шла о Казани.

Вот кого защитил Ученый Совет МДА: http://kazanfirst.ru/feed/11517

Интересно, что за неделю до ученого совета Академии на заседании Синодальной Богословской Комиссии мы вполне дружески беседовали с о. Максимом Козловым и именно на тему его казанской инспекции. Тогда он подтвердил вину проректора и то, что сама проверка была вызвана потоком жалоб со стороны семинаристов. Претензий ко мне за то, что я поддержал выводы инспекции о. Максима, высказано не было. Беседовали мы и в присутствии ректора Академии архиепископа Евгения. На шуточное предложение о. Максима назначить меня на освободившуюся должность проректора Казанской семинарии владыка Евгений реагировал вполне серьезно: идея ему понравилась…

И вдруг главным основание для моего увольнения из Академии доклад о. Максима выдвигает именно мою поддержку его же позиции. При этом вовсе не я сделал казанскую инспекцию достоянием гласности http://diak-kuraev.livejournal.com/564360.html; я ссылался на казанскую прессу (http://kazanweek.ru/article/11278/ и http://diak-kuraev.livejournal.com/566085.html).

Но дело даже не в справедливости или несправедливости предъявленных мне обвинений, а в том, что предъявлены были именно они. Мое увольнение произошло именно в рамках голубого скандала, причем он был прямо упомянут. Мол, за вынос мусора из дома. Мусор, как оказалось, выноситься не хочет...

Эта история теперь станет очевидным для многих доказательством существования влиятельнейшего голубого лобби в нашей Церкви (не в Московской Академии: в ней сейчас чисто).

В какие выси уходит эта голубая порука? Впрочем, лучше остановить полет недозволенной фантазии старый анекдотом про мужа, нанявшего частного детектива для слежки за женой: "Ах, опять эта проклятая неизвестность!".

Но вполне очевидно, что для того, чтобы мое имя осталось в истории Академии, авторы этого аппаратного хода сделали больше, чем все мои книжки.

В марте 2012 года после первого разбора моего «личного дела» на ученом Совета Академии я писал :

«Не было ничего похожего на советские товарищеские суды или парткомы. О том, что вопрос о моем комментарии относительно выходки в храме будет поставлен, владыка ректор честно предупредил меня за несколько дней – так что это не было подковерной интригой. Надо отметить, что в одной из самых первых реплик протоиерей Максим Козлов сказал очень верные слова — что мы не должны вести дискуссию так, чтобы это хоть чем-то напоминало наше недавнее советское прошлое». http://diak-kuraev.livejournal.com/294764.html

Спустя полтора года все вышло очень по советски. Направление церковной эволюции обозначено?

Правда, и в 2012 был тревожный звоночек: отец Максим подделал решение совета (к о. Максиму претензий нет: он лишь инструмент той степени послушности, которую способен проявить клирик, который сам знает, по каким канонам он должен быть лишен сана и знает, что это известно начальству). То есть тот текст резолюции, который был поставлен на голосование совета и тот, который через несколько часов был опубликован, были мало похожи друг на друга. Совет не призывал меня к тому, чтобы я какие-то свои слова брал назад, и не регламентировал то, что я буду говорить в будущем.

Опубликую свое тогдашнее обращение к ректору по этому поводу:

«Сердечно и искренне благодарю Вас за мудрость, с которой Вы модерировали заседание Ученого Совета МДА от 12 марта.

Когда Вы зачитывали проект, Вы обращались ко мне и спрашивали – согласен ли я с той или иной формулировкой. Из чего я с благодарностью делаю вывод, что Вам был важен консенсус по каждой из фраз постановления.

По зачтении проекта постановления ряд членов Совета предложили небольшие поправки, на что Вы совершенно справедливо ответили, что они носят редакционно-технический характер и могут быть учтены при доработке. На этом работа Совета в тот день завершилась.

Однако после публикации пересказа постановления на сайте Академии я с недоумением заметил, что текст окончательного решения Ученого Совета разительно отличается от того проекта, который Вы зачитали в финале нашего заседания.

Речь идет о второй части фразы – «Не призывая к самосуду и мщению, не можем согласиться с первоначальной поспешной оценкой протодиакона Андрея Кураева этой возмутительной акции как нормальной и допустимой».

Ни этой фразы, ни даже самих этих слов не было в зачитанном Вами проекте.

Более того, по ходу дискуссии на Совете даже не обсуждались и не упоминались те мои слова.

Сказаны они были в историко-культурологическом ключе – мол, в древнерусской скоморошеской культуре хулиганские перевертыши маслянично-святочных дней были относительно терпимой поведенческой нормой. При этом я четко дал понять, что с этой поведенческой нормой не согласен:

«Ибо учиненное ими, конечно, безобразие, но - законное безобразие. Масляница на дворе. Время скоморошества и перевертышей. Социальный космос рушится (в надежде его весеннего обновления вместе с природой), социальные роли меняются местами. Во времена Петра Великого такого рода выходки в такие дни были в порядке вещей (точнее - в масляничном беспорядке). Читать то про древние традиции в умных книжках нам нравится. А вот как дошло до дела... Это очень непростой вопрос о культурной норме. Не все таковые нормы мне нравятся, но это не повод забыть о том, что они именно - нормы. Ну такая вот НОРМАльная выходка. Эти юные хулиганки могли об этом и не знать (о традициях масляницы). Но нам то, продумывая нашу реакцию, забывать про них не гоже».

Но когда из сложного текста вырваны лишь два слова – то без этого исторического контекста создается совершенно ложное впечатление, будто я хоть минуту считал подобные выходки «нормальными и допустимыми» с нравственной, правовой или церковно-канонической точек зрения.

Учитывая насыщенность нашего Совета историками, мне было бы интересно и полезно услышать их размышления о границах допустимого в скоморошечьей древнерусской культуре. Но как раз об этом на Совете не было сказано ни слова.

Итак, этот сюжет на Совете просто не обсуждался. И в том тексте постановления, который был предложен Совету, он также никак не звучал. В этом Вы легко можете убедиться, просмотрев видеозапись Совета.

Если бы такая фраза была зачитана – я бы тут же выразил несогласие с ней, ибо она совершенно некорректно передает некогда сказанное мною.

Поэтому мне приходится констатировать факт определенной, быть может, несознаваемой, фальсификации текста постановления Ученого Совета (несознаваемой в том смысле, что человек, внесший такую правку, не понимал степени ее серьезности и действительно считал ее чисто технической). Но в итоге получилось, будто я и в самом деле хоть минуту, да считал пресловутый «панк-молебен» в Храме чем-то нравственно допустимым и нормальным.

Теперь я оказался в странном положении.

Если кто-то мне скажет (на лекции или при интервью) что я назвал выходку феминисток «нормальной и допустимой» - я, конечно, это оспорю. Но вдруг мне приведут как довод итоговое суждение Ученого Совета МДА – «мол, даже Ученый Совет понял Ваши слова именно так и Вы с этим согласились».

Что мне тут отвечать, если я знаю, что Ученый Совет этот вопрос не поднимал, не обсуждал и не решал, а в документе опубликованном от его имени, написана неправда?

Владыка, мне кажется, наиболее простым выходом из этой ситуации могла бы стать простая (без всяких опровержений и уточнений) публикация на сайте Академии полного текста постановления с возвращением к первоначальной редакции нетактично откорректированного его фрагмента.

Кроме того, я надеюсь, что в полном (неопубликованном и пока неизвестном мне) итоговом тексте постановления сохранилось и изложение моих мотивов. В том тексте, который Совету зачитали Вы, и который, соответственно, Советом был принят, помнится, были такие слова:

«Разъяснение отца Андрея сводятся к следующему – его отношение к самой выходке феминисток в храме единое со всей церковью, то есть осуждающее… Знание им современной медийной атмосферы подсказывало, что фокус внимания прессы будет смещен с самой акции на реакцию церкви. Ему было очевидно, что реакция большинства церковных интернет-пользователей будет жестко погромной и вызовет реакцию недоброжелателей церкви, а потому посчитал, что для церковного блага будет полезнее максимально мягкая реакция. Он жалеет, что его позиция была не всеми правильно понята, а именно как одобрение кощунственных действий на солее Храма Христа Спасителя. Истинные намерения протодиакона Андрея Кураева при оценке акции, изложенные им в объяснении, считаем извинительным фактором, однако братски напоминаем, что высокое звание профессора налагает высокую ответственность за форму и содержание публичных высказываний, поскольку по ним судят и об учебном заведении, и о всей Церкви».

Владыка, прошу вернуть мне искренность в моих добрых отзывах о прошедшем Совете.

Протодиакон Андрей Кураев

14 марта 2012».

Ответа или поправок не последовало.

Затем был фальсификация решения Синодальной Богословской комиссии. На ее пленуме не обсуждался вопрос о ротации ее состава и тем более о моем исключении из нее. Но в постановлении Синода почему-то сказано: "В ходе пленарного заседания комиссии, проходившего с 23 по 24 декабря 2013 года, было внесено предложение внести на рассмотрение Священного Синода представление об изменении состава комиссии". http://www.patriarchia.ru/db/text/3478892.html

Если такое предложение и было внесено, то в частном порядке, не вслух всей комиссии, без постановки такого предложения на обсуждение и голосование. Персональные вопросы и перемены тем более не обсуждались.

Наконец, на вчерашнем заседании ученого совета Академии резолюция якобы совета о моем увольнении на голосование просто не ставилось, что не помешало пресс-службе заявить, что именно таким постановление совета и было.

В одной лишь истории с увольнением одного диакона – и три фальшивки. А что же в целом? Верной дорогой идем, товарищи?

Ответ ищите сами, а мне пора послушать песню Кипелова "Я свободен".

И еще: рад за казанских семинаристов. Теперь их история стала столь громкой, что перемены в их семинарии и епархии уже почти неизбежны.