Тень на плетень в деле Политковской
21 Апреля 2014

• Версия для печати

Силовики-доброхоты советуют подсудимомум Рустаму Махмудову, «участвовавшему в деле», назвать имя настоящего убийцы пока еще не поздно

Защита не стала допрашивать в основном заседании предполагаемого киллера, застрелившего Анну Политковскую, и завершила представление своих доказательств допросами его братьев, которые, как считает обвинение, следили за журналисткой перед убийством. Те свою вину отрицали – следить, говорили, не умеют. Доказательства прокуратуры это опровергли: они следили за другими людьми, а также давали консультации, как это делать правильно, - пишет 18 апреля в материале портала “Право.Ру” журналист Екатерина Селезнева.

В Мосгорсуде, где продолжается процесс по делу об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской, были опрошены подсудимые Джабраил и Ибрагим Махмудовы. Как считают следователи, они несколько дней выслеживали журналистку, после чего 7 октября 2006 года первый на темно-зеленой "четверке" подвез к подъезду дома на Лесной улицы, где жила Политковская, своего старшего брата Рустама, предполагаемого киллера. По версии следствия, второй ждал неподалеку автомобиль журналистки, которая возвращалась из магазина, и когда ее увидел, позвонил Джабраилу. После этого, как считают следователи, Рустам вышел из машины, вошел в подъезд, дождался Политковскую и расстрелял. Джабраил же говорит, что "ни разу ни на какой машине не возил" Рустама, тот сам обычно находился за рулем.

В последнее время перед убийством "работу" Махмудовых координировал бывший сотрудник ЦРУБОПа ГУВД Москвы Сергей Хаджикурбанов, также находящийся на скамье подсудимых. Братья это отрицают. Ибрагим в суде во вторник говорил, что с Хаджикурбановым он познакомился лишь в 2007 году. Джабраил же уверял, что знает его лишь с декабря 2006 года. «Я не знаю, как он мог нас организовать, если я его знать не знаю. Не вижу это в 150 томах [дела]”, – говорил Ибрагим.

Свои частые появления в районе дома Политковской братья объясняли тем, что они ездили в расположенное там же сизо "Бутырская тюрьма" – "передачки соотечественникам передавали". Обвинение поставило эту версию под сомнение. Прокурор Мария Семененко огласила ответ ФСИН на запрос, делали ли братья передачи в "Бутырку". 1–7 октября 2006 года, согласно учетным записям, ни один из них "передачек" в тюрьму никому не оставлял. Братья в ответ стали говорить, что там были очереди и они могли просить знакомых. Хаджикурбанов добавил, что у "Бутырки" стоит "Газель" и принимает передачи за 100 руб. и что много старушек ходят и тоже за деньги стоят в очереди с "передачками".

Махмудовы говорят, что практически ничего не помнят о своих перемещениях по Москве. Джабраил рассказал в суде, что каждый день, с тех пор как он приехал в Москву в сентябре 2006 года, был похож на другой. Дел было очень много, он "очень часто везде бывал".

"Я, если честно, простой человек, не записываю по часам, где я нахожусь. Кто-нибудь помнит? Ты помнишь? – спрашивал в свою очередь Ибрагим у своего адвоката Саидахмеда Арсамерзаева в ответ на его вопросы о других конкретных днях и часах, зафиксированных по детализации телефона.

Когда же зашел разговор о том, что Ибрагим делал в момент убийства в районе дома Политковской, он тоже сказал, что не помнит. А вот если его туда отвезти, тогда вспомнит. Адвокат Джабраила Махмудова Мурад Мусаев заявил ходатайство о таком эксперименте, но судья Павел Мелехин отказал.

Позднее Ибрагим Махмудов решил сослаться на показания некой свидетельницы, опрошенной в Московском окружном военном суде во время первого процесса по делу об убийстве Политковской (подсудимых оправдали, но приговор затем отменил Верховный суд). "Она вспомнила тогда, где я был [в день убийства]", – заявил он, и присяжных пришлось удалить из зала. Тогда его знакомая говорила, что он был у нее на дне рождения в Лыткино, впрочем, вечером, а убили Политковскую около 16.00. Местонахождение Ибрагима Махмудова в этом городе действительно подтверждается биллингом, там он был после 20.00 часов.

Джабраил Махмудов тоже не вспомнил, что он делал в районе дома Политковской несколько часов, совпадающих с моментом убийства. Согласно биллингу в 16.23, то есть после убийства, он был уже в районе проспекта Мира. Джабраил предположил, что в мечети, туда ему позвонил Ибрагим и попросил подъехать на Шереметьевскую улицу – к сломавшейся "четверке", припаркованной у "Рамстора". Это была та самая машина, на которой с места преступления уехал убийца Политковской, - отмечает автор публикации.

Ибрагим Махмудов не отрицает, что пользовался в 2006 году этой "четверкой". Но этот факт, по его мнению, не говорит о его виновности. "Я лично поставил ее на ремонт в 2007 году, а если бы знал про убийство – давно бы избавился от нее. Я эту машину ни от кого не скрывал. Я эту машину всегда отдавал. Как узнал, что [следователи] хотят от меня, так отвез [в автосервис, где она хранилась]", – рассказывал подсудимый.

Профессионально следить за кем-то, по словам Ибрагима и Джабраила Махмудовых, они не могли. В ответ в среду Семененко привела расшифровку одной из "прослушек" Джабраила. Там он учил кого-то тонировать машину, наклеив пленку на лобовое стекло. "Ваша физиономия это основное, что нельзя показывать", – говорил он.

По версии следствия, заказ на убийство от "пока не установленного лица" получил их дядя Лом-Али Гайтукаев, которого называют чеченским криминальным авторитетом. Следователи опираются здесь на показания бывшего подполковника милиции, экс-начальника отдела ОПУ ГУВД Москвы Дмитрия Павлюченкова, уже осужденного за участие в убийстве Политковской. Он якобы получил от Гайтукаева $150 000 на слежку за журналисткой, а потом "передал дела" Хаджикурбанову, когда тот вышел из заключения в сентябре 2006 года, и отдал "неотработанные" деньги – $137 000.

Джабраил и Ибрагим Махмудовы отрицали, что получали деньги за участие в убийстве журналистки. Об этом, по их словам, говорит их сложное материальное положение. Джабраил говорил накануне, что учился, денег не было, время от времени подрабатывал. Ибрагим подтверждал его слова. А в зачитанных Мусаевым "прослушках", по версии защиты, свидетельствующих о бедственном положении подсудимых, Гайтукаев просил кого-то летом 2006 года (когда он уже получил заказ, как считают следователи): "Купи воды, денег нету".

Но Семененко рассказала присяжным, что было изъято у Джабраила Махмудова при задержании 16 августа 2007 года. Помимо паспорта были и доверенности на четыре разных автомобиля, в том числе и на криминальную "четверку", и удостоверение помощника депутата Государственной думы Виктора Черепкова, и четыре мобильных телефона, и удостоверение советника думского депутата. Это как-то мало вязалось с тем, что братья Махмудовы и Гайтукаев говорили о своем бедственном материальном положении, предположила прокурор.

– Я не работал! – отреагировал подсудимый. – У нас была агитация в [МГСУ]! Да каждый второй там был помощником депутата!

Семененко зачитала много расшифрованных "прослушек" разговоров Махмудовых. Гайтукаев в марте 2007 года говорил Ибрагиму: "Серегу помнишь? Который устроил на работу? Помнишь работу? Нашего близкого Серегу, его посадили". Прокуроры считают, что речь идет о Хаджикурбанове, но Гайтукаев это отрицал, говорил, что речь о "Сереге Богданове", друге.

Более подробно присяжные смогли ознакомиться с разговорами Джабраила Махмудова в августе 2007 года, за несколько дней до задержания. Во время одного из них неизвестный предлагал ему получить 15 000 руб. за то, чтобы Махмудов "дал в морду" некоему мужчине и забрал у его "телки" сумочку с деньгами и телефон. Джабраил заинтересовался предложением. А неизвестный продолжал говорить требования к "работникам": "Шустрые ребята нужны там, раздать, скопытить".

Один из разговоров был с неким Зориком (еще одного брата Махмудовых зовут Анзор, но Джабраил в заседании сказал, что Зорик – это некий армянин). Зорик говорил о должнике: "Ему надо немножечко больно сделать". В другом разговоре Джабраил учил отвести кого-то, "где глазам не видно". "Смотрите туда-сюда и делайте аккуратно", – инструктировал он. По версии обвинения, "должником" называл Гайтукаев в разговоре с Джабраилом и Политковскую. Сам Гайтукаев отрицал, что говорил о журналистке.

В еще одной беседе некий Тимур говорил, что нужны будут два чеченца "для разговоров типа перед товарищами сесть и поговорить". За это предлагалось $500. Тимур предполагал послать на "разговоры" Джабраила и Ибрагима, как можно было понять из разговора.

Еще одному неизвестному Махмудов говорил, что теперь будет "знать его с лица и за ним следить будет легче". А собеседник инструктировал его: "Хорошо, видимо, он там на стоянке рядом машину ставит. Попугай, подойди, скажи: последний шанс. Просто мы не кровожадные, нам с тебя, кроме денег, ничего не надо, скажи. Придави его разговором. Сломав тебя, скажи, взять с тебя будет нечего, потому что у тебя есть семья. Ты не принимаешь всерьез слово вора, игнорируешь? Вот так придави. Смотри, не оставляй там без внимания". Махмудов, судя по расшифровке, соглашался, а в суде заявил, что разговор про "вора" не помнит, а все остальные – случайны и вырваны из контекста.

– Ничем криминальным я не занимался, – убеждал он присяжных.

Пока "прослушки" зачитывались адвокаты и подсудимые возмущались, говорили, что эти разговоры не имеют к их уголовному делу никакого отношения.

"Это не доказательство, это бред", – уверял Джабраил Махмудов.

Так же они реагировали на вещественные доказательства, которые показывала присяжным Семененко.

Первой была изъятая из "четверки" серая тряпка. "В [нее] мог быть завернут пистолет», – пояснила она. О такой говорил Владимир Набатов, передавший оружие для киллера Павлюченкову. Мурад Мусаев сказал, что мог быть и утюг завернут – нет доказательств.

Затем в зале суда появилась белая строительная перчатка. "Вторая, сами понимаете, где», – заметила она, имея в виду ту, что осталась у киллера.

Следом Семененко показала темную рубашку, похожую на ту, в которой был убийца. Ибрагим Махмудов, по его словам, эти предметы вообще не видел. А Джабраил сказал, что у него в машине было "много всяких перчаток, бензин заливать".

На уходящей неделе сторона защиты внезапно прекратила представлять свои доказательства. Еще во вторник адвокаты говорили, что на следующий день они будут оглашать письменные материалы и допрашивать предполагаемого киллера – Рустама Махудова, однако с утра в среду Мусаев сказал, что передает эстафету стороне обвинения. Рустам остается неопрошенным до сих пор, адвокаты обещают это сделать, когда придет их очередь представлять дополнительные доказательства – в понедельник», - подводит итог Екатерина Селезнева.

“Набравший было неплохой темп процесс по делу об убийстве обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской опять начал буксовать и производить больше скандалов, чем смыслов. Основное содержание недели: война адвокатов с судьей, взаимная неприязнь которых стала очевидна и начала влиять на саму суть, - пишут в “Новой газете” журналистки Надежда Прусенкова и Вера Челищева.

Адвокат Мурад Мусаев демонстрировал присяжным записи с камер ВТБ-банка (находится рядом с домом Политковской), которые запечатлели темно-зеленую «четверку» с киллером. Эти доказательства прокуроры уже исследовали в суде, однако защита решила сделать это повторно (что при присяжных запрещено). Смысл: зеленых «четверок» на записи несколько, и, мол, поди разбери, в какой из них сидел убийца. Правда, экспертизы доказали, на какой именно машине передвигались братья Махмудовы, да и если наложить биллинги телефонов подсудимых с видео передвижений этого конкретного автомобиля, то все сомнения отпадут.

Нервная обстановка, сложившаяся в процессе, сказалась на всех участниках, но особенно — на судье, который на прошедшей неделе особенно яростно и без ссылок на закон отклонял все ходатайства защиты. Защита заявила ходатайства об исследовании письменных доказательств: справок из СИЗО по поводу роста и здоровья Рустама и судебно-медицинской экспертизы. Первый выстрел был произведен в голову, немного сверху вниз — это еще одна идея адвокатов: убийца был выше Анны. У Анны же и предполагаемого киллера Рустама Махмудова рост примерно одинаков. Судья ответит на это ходатайство в понедельник».

“Потерпевшие в суд больше не ходят. Как стало известно “Московскому комсомольцу”, Илья и Вера Политковские «пока не могут определиться со своей позицией». А причиной этому стали два случая, которые заставили потерпевшую сторону серьезно засомневаться во всем, что написано в обвинительном заключении, переданном в суд.

Дело в том, что несколько заседаний назад к матери братьев Махмудовых, Залпе Махмудовой в коридоре суда подошел оперативник, который представился Евгением Кузиным — так было написано в его документах - и заявил женщине, что он знает: ее сын Рустам не киллер.

- Он сказал мне, что он тоже отец и поэтому мне сочувствует. И что он участвовал в задержании моего сына и точно знает, что он не стрелял, - рассказала Залпа Махмудова изданию.

По словам женщины, оперативник сказал ей, что Рустаму Махмудову грозит пожизненное наказание, если коллегия присяжных признает его виновным и что было бы лучше, если бы Рустам, который знает настоящего убийцу, все рассказал.

- Он сказал, если Рустам не расскажет о настоящем убийце, то потом будет поздно, - заявила Залпа Махмудова.

Можно было бы подвергнуть большому сомнению сказанное матерью подсудимых по понятной причине, но участники процесса передали изданию аудиозапись этого разговора. Они пояснили, что сделана она была случайно — одна из правозащитниц, что ходит на процесс, стояла рядом и, увидев, что к Залпе Махмудовой подошел оперативник «из сопровождения процесса» напряглась и подошла ближе. Женщина оказалась слабослышащей, но ее слуховой аппарат обладает функцией записи, которую потом все и прослушали.

А чуть позже выяснилось, что «стокгольмским синдромом» оказался сражен не только оперативник.

- К нашему отцу подходил сам прокурор и сказал: я знаю, что ваш сын не нажимал курок, но они (трое братьев) в этом деле участвовали, поэтому и будут сидеть, - рассказал изданию еще один из братьев Махмудовых, Тамерлан».

Источник: FLB