Зачем Кавказу министерство
14 Мая 2014

• Версия для печати

Федеральный центр должен не столько создавать новые структуры и развивать мегапроекты, сколько поддерживать тот бизнес, что уже есть на Кавказе

В споре силовиков и условных «либералов» о том, что должно быть основным вектором политики на Северном Кавказе, поставлено многоточие. Такой вывод можно сделать из последних кадровых назначений. С одной стороны, полпредом стал генерал с опытом кавказской службы Сергей Меликов. Значит, федеральный центр придает силовой составляющей на Кавказе не меньшее значение, чем раньше. С другой стороны, впервые созданное северокавказское министерство возглавил человек из окружения бывшего полпреда Александра Хлопонина — Лев Кузнецов, в свое время прошедший вслед за ним путь из бизнеса в губернаторы. Тем самым новая структура, по идее, призвана продолжить «экономическую» линию экс-полпреда, суть которой — в попытках излечить Кавказ с помощью крупных инвестиционных проектов.

Реальные полномочия нового министерства не ясны. Тем более неясно, как на практике будут складываться его взаимоотношения с полпредством. Но само сосуществование этих двух структур, при их нынешних руководителях, заставляет предположить, что военный и экономический подходы в кавказской политике Кремля будут чередоваться.

Так, впрочем, было и раньше. Однако нынешняя ситуация заставляет усомниться в том, что прежнюю кавказскую стратегию Кремля в ближайшем будущем можно будет сохранить в прежнем виде.

Кавказское «чучхе»

Основная часть средств, которые федеральный центр до сих пор направлял на Северный Кавказ, расходовалась в основном по двум направлениям. Во-первых, на поддержание инфраструктуры (которая, к слову сказать, по-прежнему в плачевном состоянии). Во-вторых, на новые инвестпроекты, такие, как уже знаменитый туристический кластер.

Эти проекты пока, однако, не принесли результатов, которые были бы ощутимы для жизни регионов в целом: об анонсированных тысячах рабочих мест речи пока нет, все ограничивается отдельными новыми гостиницами, причем часто с привозным персоналом, а в таких неспокойных регионах, как Дагестан, проекты «туркластера» вполне предсказуемо остались на бумаге. Впрочем, основная проблема не в том, что «мегапроекты» не принесли результатов, а в том, что в ближайшем будущем делать на них ставку, скорее всего, все равно не получится. Ухудшение экономической конъюнктуры делает все более призрачными надежды на то, что кавказские проблемы можно будет «залить деньгами».

А это ставит задачу, к которой центр пока, по сути, и не пытался притронуться: поддержать ту экономику, которая существует на Северном Кавказе, независимо от федеральных проектов.

Ее объем и разнообразие достаточно велики: от мастерских по пошиву обуви в Махачкале до вязальных цехов в Карачаево-Черкесии. Большинство предприятий существует «в тени», хотя дает работу иногда целым поселкам. Хозяева таких предприятий в последние годы не раз, в том числе публично, заявляли о своем желании выйти «из тени». Вполне возможно, в их нахождении в нынешнем статусе заинтересованы прежде всего те, кто «покрывает» теневой бизнес.

Кроме того, сотни фермеров обрабатывают землю на «птичьих» правах годовой субаренды, не имея возможности планировать развитие своего хозяйства на годы вперед. Здесь главная причина — крайняя запутанность земельных отношений на Северном Кавказе, производная от действующего в большинстве республик запрета на рыночный оборот сельхозземель.

В одночасье перевести весь этот массив бизнеса в легальные и цивилизованные рамки вряд ли возможно. Понятно, что во многом это зависит от способности местных властей такие рамки обеспечить. Но и откладывать решение проблемы нельзя. Кавказ может в значительной мере обеспечить себя сам, за счет собственного труда и земельных ресурсов. Для этого от центра нужны не миллиарды, а помощь в создании нормальной бизнес-среды. С деловой активностью там и сейчас все хорошо.

Константин Казенин

старший научный сотрудник Института Гайдара

Источник: forbes