Больной, возможно, труп...
5 Октября 2002

• Версия для печати

В начале года «Стрингер» объявил конкурс среди внештатных авторов на лучшее произведение документального жанра - невыдуманные рассказы, интервью, подслушки, подглядки за жизнью.

Мы начинаем публиковать творчество наших конкурсантов.

Работала я врачом «скорой». В «семью» входишь быстро. Вскоре я узнала, что шеф и «королева» ездят на кардиологии, а «доктор Мажептил» всем своим бабушкам в коктейль вместо димедрола вливает аминазин. Поэтому его полусонные пациентки спят, как ангелы, до самого конца смены, а наши бабки умудряются вызывать нас по три раза за двенадцать часов работы.

Но самой колоритной фигурой на подстанции была Верка. Она была врачом и до монумента самоотверженной матерью сына Коли. Маленького роста, непричесанная, в желтом застиранном халате, она выглядела бы куда хуже наших двух санитарок, если бы не глаза. В ее огромных глазах плескалось такое море любви, в котором с легкостью утонули бы все особи мужского пола, а в нем барахтался только маленький десятилетний мальчонка - сын Коля.

Замужем Вера никогда не была, ребенка родила поздно, и все эти годы, посвящая себя заботам о нем, работала по ночам - ночь через ночь. Она засыпала стоя. Зато ее сынок был лучший в классе.

Приехав как-то на вызов и увидев бессознательного, Вера взяла зеркало, приложила его к губам пациента (есть такой древний метод, если кто не знает) и пришла к заключению, что у больного наступила биологическая смерть.

Пока фельдшер закрывала глаза, складывала руки на груди и бережно подвязывала бинтом подбородок, чтобы не отпадал, Вера объясняла родным, что утром им необходимо вызвать участкового врача, а он уже и напишет справку о смерти, и что «скорая» никаких справок не дает, а диспетчер автоматически отправит эту информацию в поликлинику по телефону. Оставив семью проливать слезы, они и уехали, приняли новый вызов по рации и отправились спасать еще живое население.

Минут через десять, когда бригада уже подъезжала к дому, который указал им диспетчер, вдруг по рации поступает срочный вызов и с пульта дают тот адрес, который только что был отработан. Так бывает часто: в семью, где кто-то умер, приходится ездить не раз - плохо становится родственникам. Вера начинает просить, чтобы направили другую бригаду, потому что, мол, они уже далеко уехали и почти добрались до следующего вызова. Но диспетчер упорствует: «Предыдущий вызов снимаю, записывайте срочный», - и дает координаты вызова со смертью. Разворачивайся и поезжай назад.

На пульт позвонили родственники «тела» и мягко сообщили, что оно очнулось, обнаружило себя с аккуратно сложенными на груди руками, тщательно подвязанным подбородком, и ему стало плохо. При этом самим родственникам «тела» стало так хорошо, что они потребовали того самого доктора, который был на вызове, и сказали, какой длины жалобу напишут на всю нашу службу.

По тому, как дружно молчали Вера и ее помощница, когда вернулись на подстанцию, мы заключили, что не обошлось без рукоприкладства. Но надо было еще сдать диспетчеру карточку больного.

Записавшись в очередь к диспетчеру, которому передавались эти карточки, мы затаив дыхание ждали, когда Верочка принесет и сдаст свою. То, что мы там прочли, было гениально по своей простоте. В карточке было написано: «По приезду бригады скорой помощи - на диване лежит больной, возможно, труп...».

Галина РОГОНОВА