Илюша Пономарев повязал на шею арафатовский галстук, а ему повязали «столыпинский»
17 Июля 2006

• Версия для печати

В «Русском журнале» некий юноша Иван Давыдов, начальник аналитического отдела интернет-департамента некоего ФЭПа, написал свои впечатления от детского утренника, который проводил ненавистный другим пахарям «левой нивы» Илюша Пономарев. Илюша пашет то же левое поле, что и наймиты Кремля Марат Гельман, и Борис Кагарлицкий, но пашет импортной сохой. А вот девушки у них, у левых, одни и те же - все та же Карин Клеман, сорокалетняя французская левачка, которая кажется всем детям, от Ивана Давыдова, до школьников третьего класса, одинаково прекрасной...

{...}На лекцию Ильи Пономарева («Левый Фронт»), Карин Клеман («Левый фронт») и Алексея Цветкова (интеллектуал вне партий), я пришел вполне подготовленным.

Пономарев был с бородой и в арафатке, Цветков – без того и другого, а Карин была просто прекрасна.

Пономарев долго перечислял, какие бывают левые. Их тысячи видов. Как насекомых. Но в целом, левые, это те, кто за свободу, равенство и братство, а также те, кто уверен, что беспорядки во Франции причину имеют в социальных проблемах, а не в национальных. Ну и, конечно, сегодня с плакатом, завтра с автоматом.

А проблемы у левых таковы: во-первых, люди, поднятые левыми на борьбу, добившись своих локальных целей (выплаты задолженностей по зарплате, например), борьбу бросают, и успех левых превращается в их же поражение. Во-вторых, - тут у меня заверещал в кармане мобильный, пришлось выйти в коридор, и я не узнал, что во-вторых. Зато, возвращаясь, оглядел зал. В первых рядах с кислыми лицами сидели завсегдатаи. Все как один – либералы и правозащитники. Зато галерку занимали куда более интересные граждане, а именно – бедно, но затейливо одетые школьницы, юнцы явно троцкистского вида, их траченные жизнью, но не сломавшиеся под капиталистическим гнетом вожди, чьи дни, а может даже и ночи, судя по цвету лиц и выражению глаз, проходят в бесперспективных, но увлекательных битвах с крепкими алкогольными напитками.

А в-третьих, продолжил Пономарев, надо прекратить заигрывать с патриотизмом. Это государство – наш враг, и все его враги, - наши друзья.

- А Шамиль Басаев? – закричали из зала.

- И Шамиль Басаев, - спокойно сказал Пономарев.

Слово взяла Карин Клеман. Речь ее была краткой, но яркой. Не менее Яркой, чем сама Карин. Карин говорила с жаром, о том, что главное – самоосвобождение, о том, что люди, поучаствовав в борьбе за свои права, становятся чуть лучше, даже если борьба прекращается, и о том, что надо все-таки аккуратнее с патриотизмом в России, этой очень националистической стране.

Потом Алексей Цветков демонстрировал эрудицию, перечисляя в течение минут двадцати имена и названия книг, которые каждый левый должен знать наизусть. Изрядную память следует иметь левым, вот что я вам скажу.

А потом началась дискуссия. И выяснилось, что говорить левым с нелевыми особо не о чем. Потому что левые знают, как надо, а остальные – как минимум, сомневаются. Да и потом, о чем спорить: Пономарев сказал, что левых много, Клеман – что надо стремиться к самоосвобождению, а Цветков перечислял фамилии. Поэтому спорили присутствующие не с докладчиками, а с собственными представлениями о сути левой идеи.

Поминали ужасы коллективизации, и спрашивали Пономарева, готов ли он нести ответственность за жизни людей, которые погибнут в ходе революции.

Коллективизация ужасна. Пономарев готов.

Пономарева спрашивали, как вообще возможна революция в России, намекая на некоторые нравственные последствия процесса. В России, как раз, и возможно, отвечал Пономарев, намекая на технологические аспекты. Этот момент очень ярко обрисовал все содержание спора.

Кроме того, из задних рядов соратники ораторов требовали, чтоб их оппоненты заткнулись и советовали читать Ленина.

В процессе прекрасную Карин Клеман довели до истерики. Она кричала, расрасневшись, и румянец ей шел: - А что, если человек родился не в богатой семье в центре Парижа, а, например, в Африке или в России, то он ни на что не имеет прав? А что, если я не доктор наук, а молодая и красивая девушка, я не имею права мыслить?

- Ну, - пробормотал пришедший на женские крики охранник заведения, - это она себе, допустим, льстит.

Хотя она себе ни капельки не льстила.

И вообще, левым делает честь хотя бы то, что в их рядах есть девушки, способные на настоящую страсть. Их ведь вообще немного.

Подумал я, уходя, потому что понял, что разговаривать не о чем. Тем, кто знает, как надо, вообще не с кем и не о чем разговаривать. И это в перспективе чревато массой самых неприятных проблем для тех, кто не знает, как надо.

Справка: материал в РЖ называется «В ожидании педиатра».