Ложные мусульмане - кто они?
7 Января 2007

• Версия для печати

Отрывок о псевдо-мусульманстве из статьи на реригиозно-политическую тему.

Журнал "Политический класс"

5 декабря 2006 г.

Виталий Аверьянов: Идентичность России: "иудеохристанство" или "хрислам"?

Пока антифашисты создают «ложную цель» для общественного гнева, реальные угрозы национальной безопасности России продолжают вызревать. Одна из таких угроз – эскалация религиозного противостояния. И в интересах нашей страны уклониться от участия в такой схватке цивилизаций

{...}

АШИРОВ И ДЖЕМАЛЬ – ГЛАВНЫЕ «ЯКОБЫ-МУСУЛЬМАНЕ»

Рассмотрим примеры наиболее ярких представителей этой линии в российской мусульманской общине.

Самый авторитетный из них – Нафигулла Аширов, глава Духовного управления мусульман Азиатской части России, сопредседатель одной из трех крупнейших исламских организаций страны – Совета муфтиев. В свое время Аширов учился в духовном университете имени Амира Абдель-Кадира (Алжир), славящемся тем, что среди его выпускников преобладают радикалы. Аширов известен как один из крупнейших проводников интересов и влияния зарубежных мусульманских структур, в частности, саудовских. Он неоднократно высказывался о том, что «необходимо поддержать чеченский народ в его стремлении к независимости». Среди сподвижников и приближенных шейха есть весьма колоритные личности. Например, Абдул-Вахед Ниязов, известный политический околоисламский авантюрист, доставивший немало хлопот и многим российским мусульманам, и представителями арабских государств, и партии «Единая Россия», в которой он какое-то время числился.

В 2001 году Нафигулла Аширов выступил в поддержку движения Талибан, представлявшего тогда несомненную угрозу для геополитических интересов России в Средней Азии. В недавнее время муфтий отметился наиболее резкими высказываниями по поводу российского герба, в котором его раздражает христианский крест и символ Георгия Победоносца. Последнее очень странно, ибо св. Георгий почитается как легендарный герой и в традиционном исламе. Аширов также протестовал против присутствия православной символики в государственных учреждениях, присвоения подразделениям вооруженных сил православных святых в качестве покровителей, строительства часовен и поклонных крестов в войсковых частях и т.п.

Спустя продолжительное время после того, как в нашей стране была запрещена террористическая организация «Хизб ут-Тахрир», в руки спецслужб попало официальное заключение Аширова, выполненное по заказу правозащитного общества “Мемориал”. В этом заключении «Хизб ут-Тахрир» находила оправдание, в связи с чем Аширов получил официальное предупреждение от прокурорских органов. Еще более свежий пример – резкий протест Аширова против строительства православного храма в Беслане, что, по его мнению, ущемляет права жертв трагедии, не принадлежавших христианству (притом что местный, североосетинский муфтий такое строительство приветствует).

Если проанализировать идейную подоплеку всех этих заявлений Аширова, окажется, что он не столько защищал интересы ислама (пусть даже превратно понятые), сколько избрал своим политическим кредо отстаивание стандартов толерантности, трактуемых как равноудаленность религий от государства и общества, как дискриминация традиционных государственных символов и попрание устойчивых ценностей русского большинства. На мысль о патологической русофобии наводит то, что даже по недавним событиям в Кондопоге шейх Аширов не нашел ничего лучшего, как в беседе с агентством «Интерфакс» выискивать оправдания тем чеченцам, которые зарезали русских. Делал это муфтий весьма изящно, переводя разговор на тему о мотивах драки в ресторане «Чайка». «Здесь большое значение имеет то, что драка в ресторане, по сути, началась с замечания, сделанного управляющим этого заведения, азербайджанцем, группе молодежи, которые вели себя неадекватно и вызывающе, – рассуждает Аширов. – За него вступились другие посетители, в частности, чеченцы, и завязалась драка… Принцип мужчины и мусульманина – никогда не оставаться в стороне, когда происходит несправедливость». Понимаемый таким образом принцип «мужчины и мусульманина» – это не пустые слова для Аширова. Ведь известно, что в прошлом муфтий имел две судимости (за грабеж и хулиганство), что, несомненно, делает его присутствие в числе духовных лидеров России из ряда вон выходящим.

Другой видный деятель псевдо-ислама – соратник Аширова философ Гейдар Джемаль, председатель так называемого Исламского комитета, организации, не имеющей реального веса, однако, по выражению ее создателя, претендующей на роль «мозгового центра, интеллектуального штаба исламской уммы». Эта претензия на поверку не подтверждается никакими научными и богословскими достижениями и вводит в заблуждение только людей, мало сведущих в исламе. Джемаль прямо демонстрировал единомыслие с чеченскими боевиками, моральную поддержку радикальных ваххабитов в России. Он не постеснялся даже высказать свое одобрение Басаеву во время захвата роддома в Буденновске. В работах, созданных в последние годы, Джемаль подтверждает прежнюю позицию, повторяя свои старые тезисы: «Восстание на юге России выступает подспудно за восстановление СССР и советской интернациональной исторической миссии. Особую роль в классово-социальном измерении этой войны играет ваххабизм – инструмент модернизма и интернационализма, направленный против местных кланово-коррупционных номенклатур».

Тщательный анализ философии Джемаля показывает, что это не мусульманский теолог, а философ-гностик, гораздо легче вписывающийся в современную маргинальную философскую культуру Запада, чем в культуру реального ислама. Этот деятель не скрывает собственной русофобии, видя в ней один из главных источников своего вдохновения. Справедливости ради следует сказать, что Джемаль демонстрирует также неприятие и других мировых геополитических центров (США, Евросоюза), и при этом жестко критикует ближневосточные мусульманские режимы, так называемую исламскую цивилизацию, которая представляет собой, по его словам, «пирамидальную организацию общества, воспроизводящую языческие модели с мусульманской терминологией», государства «контрреволюционных попов» и т.п. Отсюда понятно, что себя как мыслителя пророческого склада Джемаль ставит выше многих авторитетов в самом средоточии исламского мира (арабских странах, Иране, Турции и т.д.), что освобождает его от нелегкой обязанности совершенствовать свой арабский язык и вступать в прямые интеллектуальные состязания с улемами на Востоке (впрочем, такие состязания без блестящего знания арабского просто невозможны). Вообще философия Джемаля свидетельствует о нем как о бунтаре и буревестнике разрушения, скорее человеке Даджала (исламского Антихриста), чем защитнике традиционных ценностей.

Катастрофический сценарий для России Джемаль рисует густыми красками, не забывая вплести в этот сценарий и свои мечты о Движении новых политических джамаатов (ДНПД), которые сметут нынешние официальные структуры и муфтияты российских мусульман. Фактически Россия грезится ему плацдармом для великого дрейфа племен и народов, занимающих полупустые пространства и формирующих новую северную цивилизацию с революционной идеологией. Джемаль предвещал, что крушение нынешней политической системы РФ произойдет уже в 2005 году. (Этому пророчеству, которое на сегодняшний день явно не сбывается, посвящен текст 2003 года «Будущее России и мира в кратких тезисах»). Апеллируя к опыту Ленина и Троцкого, которые использовали «естественный кадровый ресурс большевизма в лице евреев», живших за чертой оседлости, Джемаль рассчитывает, что его будущая партия пополнится в основном выходцами из диаспор вайнахов и дагестанцев, проживающих сейчас в коренной России.

Аширов и Джемаль в 2002 году прямо высказались в поддержку использования шахидов-смертников в террористической войне на Ближнем Востоке, вместе же они стали и главными инициаторами спора о российском гербе. Джемаль с Ашировым не стесняются терроризировать и обвинять в предательстве даже старейшину Совета муфтиев России – верховного муфтия Равиля Гайнутдина, когда тот поступает в ущерб их линии. В лице проджемалевской организации «Российское исламское наследие» и других инициатив, в которые время от времени с помощью различных приманок вовлекаются то одни, то другие российские муфтии, идет систематическая работа по сталкиванию лбами Совета муфтиев России и его руководителя Гайнутдина со многими неисламскими частями общества. К числу таких провокаций можно отнести скандал по поводу празднования юбилея Куликовской битвы в 2001 году, в который оказался вовлечен Гайнутдин, скандалы, направленные на развал Межрелигиозного совета России и срыв Саммита религиозных лидеров в Москве в 2006 году. К счастью, эти подрывные усилия оказались безуспешными – Межрелигиозный совет удалось сохранить, а саммит прошел на очень достойном уровне. К последним демаршам псевдомусульман относятся выступления против нового праздника – Дня народного единства, против введения факультатива «Основы православной культуры» в общеобразовательных школах. Другие действия подобного рода были связаны с мнимым оскорблением религиозных чувств, вызванным монографией религиоведа Романа Силантьева «Новейшая история исламского сообщества России». Эта монография содержит в себе, в частности, много информации о разногласиях и дрязгах российских мусульман между собой, наносящих вред российскому исламу как таковому. При этом данная работа весьма полезна для служб, занимающихся обеспечением национальной безопасности. (Надо сказать, что Силантьев не выходил за рамки приличий и общепринятых этических норм и уж во всяком случае не допускал никаких некорректных высказываний в отношении ислама как религии.)

СИВИЛЛА ОТ ИСЛАМОФОБИИ

Конечно, волну псевдоислама нельзя исчерпать очерком деятельности двух ее представителей. Однако, особенность этой волны – явная маргинальность основных активистов и осторожное, с оглядкой, участие в провокациях других муфтиев, которые, по всей видимости, не желают ассоциироваться с ашировско-джемалевским направлением, все отчетливее демонстрирующим инстинктивную ненависть к России и русским. По-видимому, мало кто уверен и в сценарии дальнейшего ослабления и распада страны, предполагающем постепенный подогрев русофобии и этносепаратизма и выжидание благоприятного момента для нападения со спины.

Псевдомусульмане вынуждены изображать воинственность, с вечным нагнетанием «праведной обиды» на русских и Россию, с вечным напряжением на устах и подспудным комплексом неполноценности. В этой тональности сквозит стремление компенсировать настоящую силу духа и слова, которой им не хватает, через напыщенную агрессивность и демонстрацию враждебности. Отсюда и стремление к преувеличению числа мусульман и к тому, чтобы выдать еще не состоявшиеся цифры будущей статистки за факт, с которым считаться необходимо уже сейчас (от мифической цифры в 20 миллионов псевдо-мусульмане переходят к прогнозам на среднесрочную перспективу, согласно которым мусульманское население России скоро превысит немусульманское).

Некоторые из аргументов псевдо-мусульман берут на вооружение и более умеренные муфтии, и рядовые деятели исламского возрождения. Как известно, дурной пример заразителен. Тем не менее, в скандальных акциях участвует ничтожное меньшинство духовных авторитетов российской уммы. Однако в силу особой популярности в СМИ Аширова, Джемаля, а также в силу повышенной активности их помощников (философа Вячеслава Али Полосина, какое-то время назад журналиста Максима Шевченко) и спонсоров (банкиров братьев Джабраиловых, Адалета Джабиева), эти провокации представляют определенную угрозу для национальной безопасности России. Провокаторы способны через резкие заявления и надрывные ноты как задеть за живое мусульман, так и растревожить исламофобов. Надо сказать, что определенную проблему представляет собой и неспособность здорового большинства мусульманской общины поставить на место нигилистов, прикрывающихся религиозной фразеологией.

В этой связи нельзя недооценивать фактор активизировавшихся исламофобов как людей, которые попались на удочку псевдо-мусульман. Один из ярчайших представителей – популярная писательница Елена Чудинова, автор романа «Мечеть Парижской Богоматери», в котором дан прогноз скорого падения под напором агрессивного «исламизма» толерантной и дряхлой Европы, утратившей христианские ценности. Этот роман стал своеобразным ответом на волну про-джихадистской утопической литературы ("Ярость" Юрия Никитина, "Русский прорыв" Дмитрия Ахтямова и т.п.). Хотя на словах Чудинова и отрицает расистский компонент в своем мироощущении, однако он явственно просматривается в ее книге. С прямыми миссионерскими выпадами перемежается почти физиологическое отвращение к персонажам-мусульманам, к их эстетике и образу жизни. Так, герой романа Слободан не может есть халяльного [1] мяса: «слишком уж запомнилось ему с младенческих глаз, что с одинаковым они выражением лица режут горло барану и человеку».

Если российские псевдо-мусульмане воспроизводят психологию осажденного лагеря посреди мира неверных, то исламофобствующий писатель и публицист Чудинова живописует психологию острова («иудеохристианской культуры»), которому грозит затопление. Успех Чудиновой был связан с очень удачным моментом выхода романа – он предшествовал громким событиям в 2005 году, когда протест арабской молодежи выплеснулся на улицы французских городов в виде погромов и поджогов. В свете этих событий Чудинова стала героем многочисленных интервью, в которых она выступила как своего рода христианская сивилла-пророчица или даже как кассандра близящегося падения Европы. Автор, действительно, христианка, хотя и довольно странная, – не вполне православная, не вполне католичка, а скорее тот тип, который можно назвать «биритуалом», то есть человеком, свободно ходящим и на восточную литургию, и на латинскую мессу и равно их почитающим. Сама Чудинова называет себя последовательницей Марселя Лефевра, отлученного Римским Папой католического раскольника. Именно такой религиозный тип как нельзя лучше вписывается в формат «иудеохристианской цивилизации» в его российской трактовке. Угроза же исламского фундаментализма как будто только укрепляет Чудинову в ее позиции. «После разберемся с проблемами внутри христианства, — заявляет она — лишь бы отбиться миром от исламской экспансии». Такие заявления обнажают мизерный исторический горизонт писательницы, хотя, казалось бы, она и специалист по европейскому средневековью. Достаточно вспомнить, как «миром» боролись с исламской экспансией до XX века, как использовали западные державы мощь Османской империи, лишь бы не допустить усиления России, поддерживали исламский мир даже и тогда, когда шла речь о защите православных святынь на Ближнем Востоке.

Чудинова выразила суть своего предвидения в хлестком афоризме: «Дура сейчас – наша христианская цивилизация… Ислам – кукушенок в европейском гнезде, он крепнет день ото дня». При том, что художественные достоинства «Мечети Парижской Богоматери» довольно сомнительны, я не хотел бы останавливаться на этой теме, ведь для понимания сути дела достаточно публицистики Чудиновой. Так, например, из авторского предисловия к роману становится очевидно, что писательница, мягко говоря, мало знакома с исламоведением. О культурной сущности ислама она черпает сведения в основном из газет и интернета, что же касается его религиозного смысла, то здесь главный источник «прозрений» Чудиновой... конечно же, Гейдар Джемаль.

Именно Джемалю отвечает Чудинова, когда говорит: «Наша единственная практическая надежда на выживание кроется в отставании цивилизации-антипода. Мы проиграем, если не признаем факта противостояния двух цивилизаций и двух религий». Что в результате? Концепт Хантингтона о войне цивилизаций плюс имитация ислама гностиком-троцкистом Джемалем дают вполне достаточный (наряду с новостями из массмедиа) эмоциональный заряд для производства антиутопических романов. Приобретя большую известность на исламофобской волне, Чудинова вошла в число популярных экспертов, регулярно высказывающихся на актуальные политические темы. Когда же она говорит не об исламе и не о противостоянии севера и юга (своей больной теме), ее экспертные оценки часто выглядят вполне взвешенными.

ДУХ ПОДЛИННОГО ИСЛАМА

Исламофобская волна объединила носителей совершенно разных и даже противоположных взглядов. Либерал Андрей Пионтковский идет прямо вслед за Чудиновой, когда пророчествует: «Демографические и политические тенденции в Европе таковы, что если не на ближайших, то уже на следующих выборах в официальную церемонию инагурации или, скорее, инициации французского президента будет включена обязательная процедура обрезания в прямом эфире в Мечети Парижской Богоматери». Пионтковский, расцвечивая свою аналитику подобными прогнозами, весьма озабочен агрессией по всему миру «исламо-фашизма». Этот термин предложил несколько лет назад Френсис Фукуяма, который после событий 11 сентября был явно огорчен, что история никак не хочет «заканчиваться». (Этот же термин «исламофашизм» совсем недавно начал употреблять Джордж Буш, которого «международный терроризм» как объяснительная схема, видимо, уже не устраивает).

Сергей Путилов, еще один «иудеохристианский» проповедник, призывающий к антиисламскому союзу с крупнейшей христианской державой мира (то есть США) как бы вторит Чудиновой в своей статье: «Поразительно, что хотя у РПЦ руки к сожалению не доходят до каждого россиянина, мы не даем работать, и фактически преследуем тех, кто довольно успешно несет людям Слово Божие – протестантских и католических миссионеров. В условиях тотального наступления ислама и нашей удручающей постсоветской атеистической действительности все христиане должны быть едины. Иначе пропадем по одиночке».

На другом полюсе исламофобии располагаются православные империалисты и клерикалы, давно специализирующиеся на критике ислама как такового (Юрий Максимов, священник Даниил Сысоев, Михаил Смолин). У них нет особых иллюзий по поводу «иудеохристианства», но это не мешает им солидаризоваться с исламофобами всех стран. Так, например, Михаил Смолин, много сделавший для возрождения консервативной мысли в России и возвращения к истокам русской самодержавной идеи, составил целый сборник статей «Православные богословы об исламе», вышедший в 2006 году. В сборник, естественно, попали только те богословы и публицисты, кто воспринимает ислам резко отрицательно. Между тем, даже среди современных православных миссионеров и ученых есть немало людей, глубоко знающих и понимающих ислам (назову всего несколько имен: митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир, священник Олег Стеняев, историк Владимир Махнач). Однако, голоса их и подобных им экспертов, которых в России немало, почему-то очень слабо слышны, когда намечается очередной информационный повод для выяснения отношений с исламским миром или требуется выверенный аналитический подход.

В одной из своих работ Михаил Смолин строит антиисламскую аргументацию на основе книг и высказываний дагестанского бандита Магомеда Тагаева, патологического русофоба. Такой подход к тонкой теме религиозного диалога и сосуществования поражает. Далее доводы Смолина строятся на анализе избранных мест из Корана, которые цитируются без учета какого-либо религиоведческого контекста. Вообще среди отечественных критиков ислама это очень распространенное явление – цитировать Коран всегда в самом прямом смысле, желательно из наиболее буквалистских переводов, без учета исламской традиции истолкования. Это довольно странно для людей, считающих себя православными – ведь им как никому должна быть ясна роль Предания в понимании Священного Писания: без учета Предания, без устойчивых навыков истолкования, передающихся верующим от святых отцов, библейский текст превращается в довольно примитивную инструкцию, пригодную разве что для сектантов. То, как критикуют Коран многие из наших православных, напоминает именно иеговистские методы толкования Священного Писания.

Самым распространенным из доводов анти-исламо-фашистов стало цитирование тех коранических мест, которые, якобы, содержат учение о военном насильственном экспорте ислама во всем мире и воспитывают крайнюю религиозную нетерпимость. Даже простое чтение Корана, не говоря уже об изучении традиции исламского истолкования священных текстов, приводит к совершенно другим результатам. Так Коран наставляет сражаться не со всеми подряд, а с теми из неверных, кто сам сражается с мусульманами. «Если же они удержатся, то… ведь Аллах – прощающий, милосердный!» (2:188) Тора и Евангелие, учит Мухаммед, ниспосланы Аллахом и среди людей Писания есть немало праведников.

Коран дает установки веротерпимости, пожалуй, более отчетливые, чем, скажем, Новый Завет. Так, в нем часто подчеркивается, что Аллах сотворил народы и веры разными, что «разукрасил каждому народу его дело». «Старайтесь же опередить друг друга в добрых делах! К Аллаху – возвращение вас всех, и Он сообщит вам то, в чем вы разногласили!» (5:52,53) Стихи Корана, которые на первый взгляд кажутся воинственными и отвращающими от немусульман, на самом деле могут быть верно поняты только в широком контексте (точно так же как и многие из стихов Евангелия). Например, в суре «Трапеза» читаем: «О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями: они – друзья один другому…» (56) Но далее читаем стих, поясняющий предыдущий: «О вы, которые уверовали! Не берите друзьями тех, которые вашу религию принимают как насмешку и забаву, из тех, кому до вас даровано писание, и неверных». (62) И, наконец, в той же суре есть стих, в котором все расставляется по местам: «Поистине те, которые уверовали и которые исповедуют иудейство, и сабии, и христиане – кто уверовал в Аллаха, и в последний день, и творил благое – нет страха над ними, и не будут они печальны!» (73)

Из исторических документов, относящихся к деятельности самого Мухаммеда, сохранился его личный свиток (фирман), хранившийся долгие годы в Синайском монастыре. Согласно этому распоряжению, имеющему статус высшего закона для всех мусульман, христианам и в особенности духовным лицам даруются важные права и преимущества, обязательные к исполнению в исламских государствах. К этим правам, в частности, относятся: свободное отправление и сохранение своей религии; сохранение и новая постройка церквей, молелен и мест поклонения; правосудие и защита; освобождение от обязанности ходить на войну; освобождение от всяких повинностей и др. Кроме того, Мухаммед запретил своим последователям входить с христианами в споры о превосходстве религии, а если христианке случится быть между мусульманами (вероятно, имеется в виду: сделавшись женою мусульманина), то приказывает дозволять ей молиться по своей вере; и «кто поступит против этого, тот есть бунтовщик против Аллаха и Его пророка». Известно, что в разных странах и местностях сложились неодинаковые обычаи (например, в османской Турции многие из провозглашенных в фирмане христианских прав не соблюдались). Однако, как свидетельствуют историки, в ряде других стран а также в ранний период (период халифата) веротерпимость мусульман и расположение к христианам, проживающим на их территории, были беспримерными для своего времени.

Традиционная русская государственная политика была начисто лишена исламофобии, хотя Россия и вела постоянные войны с Турцией и Крымским ханством. В XVI веке ассимиляция этнических мусульман была мягкой – многие представители татарской элиты имели право исповедовать свою веру, хотя принятие православия и поощрялось. С конца XVIII века русские власти не просто терпимо относятся к этническому исламу, но и активно поддерживают его, способствуют образованию муфтиятов, строительству мечетей, подготовке мулл и муфтиев. В нашем государстве был накоплен уникальный потенциал мирного сотрудничества и совместного государственного строительства христиан и мусульман. Даже наиболее радикальные аспекты противостояния с мусульманами (крымско-татарский вопрос и чеченский вопрос) постепенно находили в империи свое верное разрешение. Как показал опыт, эти два вопроса не имеют прямого отношения к религиозным распрям и коренятся скорее в этнокультурной специфике.

Исламский фактор и раньше рассматривался, и теперь рассматривается подрывными силами как ключевой инструмент для дестабилизации России. Этот подход связан, в частности, с именем Бернарда Льюиса, известного своей концепцией «полумесяца нестабильности» на границах России (в бывших республика СССР). Поэтому неуправляемый изнутри поток исламского радикализма, проникший в Россию в 90-е годы, вряд ли следует считать чем-то случайным. Отсутствие же внятного государственного подхода в религиозной сфере рано или поздно приведет к коллапсу России.

Когда в 1943 году Сталин принял решение о либерализации в отношении православия, это аналогичном образом отразилось и на духовных управлениях и училищах мусульман. В 60-е — 70-е годы ислам и христианство вновь подверглись гонениям. Последствия атеизма и богоборчества нанесли российской умме не меньшие, а во многом даже большие травмы, чем Русской Православной Церкви. Сегодня это означает, что традиционным религиям России следуют сообща подниматься из руин безбожия. Не противодействовать друг другу в развитии проповеди, введении основ религиозного образования, а, напротив, помогать. Кроме того, особенность нашей эпохи делает настоятельно необходимым не просто религиозное образование по желанию учеников и студентов, но и обязательное образование, включающее в себя определенный набор знаний как о своей религии, так и о религиозных убеждениях сограждан. Помимо курса «основ православной культуры», так яростно отрицаемого псевдо-мусульманами и либеральными критиками, сегодня как воздух всем гражданам России необходимы и знания о традиционном исламе. Не отсекать и минимизировать религиозное образование, а наращивать и восполнять его, пока оно не достигнет уровня нормы – вот единственно правильный путь. В противном случае, русофобия и исламофобия разовьются до крайне опасных размеров.

Антиисламская волна и ее родная сестра – волна агрессивного псевдо-ислама, пытающегося втянуть российских мусульман в противостояние со своими согражданами – представителями других религий, объективно способствуют размыванию нашей национально-государственной идентичности, обесцениванию ее традиционных преимуществ. Две эти волны представляют собой два противоположных политических вектора, навязывающих России позицию несамостоятельности, зависимости, узаконивают чувство слабости и необходимости «прислониться» к внешнему суверену. Национальные интересы России состоят в том, чтобы уклониться от участия в схватке цивилизаций и повести курс на закрепление цивилизационной уникальности России. Ни ислам, ни православие не угрожают идентичности России, ей угрожают негативистские идеологии.