ЛЕКАРСТВО ПРОТИВ МОРЩИН
8 Января 2001

• Версия для печати

Можно было опубликовать просто фоторепортаж. И предоставить читателю право вообразить, как живется в месте, снятом фотографом.

Учтите: на снимках - место, которое специалисты (то есть люди, побывавшие во многих лагерях чеченских беженцев) почти открыто называют "Потемкинской деревней". Карабулак, Ингушетия. Там часто бывают журналисты и международные комиссии. Туда достаточно регулярно возят гуманитарную помощь.

Сравните цифры: до начала "антитеррористической операции" население республики Ингушетия составляло 310 тысяч человек. К осени двухтысячного, только по официальным данным, число беженцев из соседней мятежной Ичкерии достигло 147 тысяч. Говорят, на самом деле там постоянно проживает около 250 тысяч. То есть жителей стало почти вдвое больше.

И это вовсе не самый благополучный контингент.

Банально: абсолютной правды нет. Тем более на войне. По крайней мере, две точки зрения. Две статистики.

Правозащитный центр "Мемориал" живописует творящиеся ужасы и несправедливости по отношению к чеченским "вынужденным переселенцам". Другие уверяют, что в ингушских лагерях едва ли не большинство жителей курсируют в Чечню и обратно, торгуя оружием,- и даже умудряются наживать состояния в условиях военного времени. Это скользкая тема. Даже история, наверное, не найдет истины: кто прав, кто виноват, кто более жесток - русские или чеченцы.

Один человек, долго работавший в лагерях переселенцев, рассказал "!" частичку этой правды. Факты таковы, что живописать их нет необходимости. Режиссер Говорухин снял фильм, название которого может претендовать на универсальный заголовок нынешней прессы. "Так жить нельзя".

Впрочем, судите сами.

МАМА, МЫ ВСЕ ТЯЖЕЛО БОЛЬНЫ

- В таких условиях главной проблемой является медицинское обслуживание. Система Минздрава Ингушетии перегружена ровно вдвое, она не рассчитана на такое количество больных, они часто лежат в коридорах. Не хватает медикаментов, перевязочных материалов.

Коррупция - тоже большая проблема, практически невозможно получить элементарной медицинской помощи без неофициальной оплаты. Где-то в другом городе лечиться беженцы не могут, у них нет страховок. Конечно, деньги на лечение выделяются,- но даже те, что не разворованы по дороге, направляются только в Чечню.

Минздрав издает приказы. В частности, февральский приказ №32 - о выделении резервных коек в больницах. 150 мест, выделенные согласно приказу, были забиты в секунду.

Единственная республика, принимающая больных, - Северная Осетия, но она берет только по витальным показаниям, грубо говоря, в случае угрозы для жизни. "Хронических" тоже не берет: платить-то за них некому. Соседняя Кабардино-Балкария категорически отказалась брать в свои медицинские учреждения беженцев. По неофициальным сведениям, позиция местного Минздрава достаточно определенная: "Нам не нужны чеченские бандиты".

Гуманитарные организации - наши и мировых сообществ - пытаются оказывать какую-то помощь. Около 20 организаций или лечат сами, или поставляют медикаменты. Есть еще Центр медицины катастроф "Защита" - правда, летом, на которое приходится пик желудочно-кишечных заболеваний и гепатита, "Защита" свернулась. Возвратилась в республику осенью с поставленной задачей: сосредоточиться на туберкулезных больных. Никто не спорит, туберкулез - страшная напасть, но куда девать гепатитных больных, да и обычных простудившихся?

Кстати, о туберкулезе. Прошлой зимой в одном Карабулаке жило 120 человек с открытой формой болезни, их никуда не выселяли из семей. Трудно сказать, лечили ли - потому что даже с диагностикой тяжело.

В Минздраве есть организационно-мобилизационный отдел, обязанный обеспечить план работы в подобных чрезвычайных ситуациях. Есть штаб по делам беженцев. Чем занимаются - непонятно.

Даже гуманитарные организации не в состоянии всех лечить бесплатно, а платить людям нечем - поэтому среди беженцев очень высокая смертность. Особенно среди детей. Эти данные, по понятным причинам, не афишируются, официальная статистика приводит цифры, на порядок ниже реальных.

Гепатит, туберкулез, педикулез (это, кто не знает, вши) приняли характер эпидемий.

В самой Чечне, куда якобы и направляются деньги на медицинское обслуживание мирного населения, ситуация еще хуже. Больницы разбиты, разрушены. Оставшиеся не могут лечить беженцев - потому что у большинства людей нет документов, нет официального статуса.

МАМА, Я ЗНАЮ, МЫ ВСЕ СОШЛИ С УМА

Эпидемии в местах массового скопления людей еще как-то предусмотрены штабами по чрезвычайным ситуациям. Но вот, например, психические больные - большинство из них содержится дома, в семьях. Это страшная проблема, особенно с буйными. Их, как правило, держат в подвалах в клетках, приковывают наручниками в хлевах. Естественно, их никто не моет, плохо кормят - хуже, чем собак. Иногда - такие случаи есть - на семейном совете принимают решение уничтожить своих безумных родных...

В Дагестане вообще беженцев не регистрируют, считается, что их нет. То есть 60 тысяч человек вроде бы не существует... А в "гостеприимной Ингушетии" не редкость массовые драки между коренным населением и вынужденными переселенцами. Ведь отношения ингушей с чеченцами никогда радужными не были, а теперь еще "хозяева" смертельно устали от "гостей".

В мае, говорят, Аушев издал указ: не принимать чеченцев на работу. Так людей этой национальности стали в массовом порядке выгонять на улицу, даже тех, кто испокон веку жил на этой земле.

НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ?..

Что им делать? Чем кормить детей? Питание нерегулярное. Государство три недели кормит, месяц забывает. Хлеб пекут, но тоже с перебоями. И потом, основная помощь поступает в "Потемкинские деревни" - Спутник, Северный, Барт, Карабулак. А там беженцев от общего числа - 20 процентов. Больше половины, правда, живет в частном секторе, у знакомых, но подобное гостеприимство, даже кавказское, тоже не безгранично.

Люди живут на подножном корму. Пытаются торговать, извозом подрабатывать - те, кто сумел машину вывезти. Странная вещь: женщины все в золоте. Национальная традиция. Но его и продать-то негде и некому, разве что, как в блокаду, на хлеб обменять.

И все равно они еще надеются: Россия поможет. Если не сделать этого сейчас, они озлобятся окончательно - на много поколений вперед. Молодежь уже уходит в горы, воевать с русскими, потому что все слова про конституционный порядок и их права граждан РФ пустые. Им паспортов-то не выдают, боятся, что боевики. Дают "форму №7", бумажку, которую только в Чечне за документ считают. Причем многие - за исключением встречающихся, конечно, затаившихся боевиков - готовы уехать куда угодно. В колхозах работать, на заводах. Потому что возвращаться-то все равно некуда.

Что Чечня, что Ингушетия - очень маленькие территории. Все на виду. Все прекрасно видят, куда уходят деньги, выделенные на так называемое восстановление. И даже не смеются, видя помпезные репортажи по ТВ о предотвращении гуманитарной катастрофы. Они знают, что в хлевах, сараях, свинофермах, заброшенных буровых съемки не ведут. А именно там большинство беженцев и обитает.

ЧЕРЕЗ ЧАС БУДЕТ ПОЗДНО

Для того, чтобы попасть в "образцовый" лагерь, нужно деньги заплатить. Вот за эти палатки, вагоны...

Речь, правда, шла о строительстве лагеря на 40 тысяч мест - все же хоть небольшую часть можно разместить,- но Кадыров и председатель Федеральной миграционной службы Блохин уверяли, что к 1 октября переселенцы, как журавли, косяком потянутся к родным местам. А там - ни безопасности, ни жилья, ни еды... В общем, строить начали в августе, авральным порядком.

Люди здесь уже привыкли, что приезжают "гуманитарии", позируют на их фоне - не все, но многие в саморекламе заинтересованы более, чем в реальной помощи (только голландские "Врачи без границ" тихо трудятся высоко в горах). И все знают, что у беженцев есть свои границы. Блокпосты Кавказ-1 и Чермен. Такая вот резервация.

В таких условиях люди идут на все ради куска хлеба. Месяцами - пока возможно - скрывают своих умерших. Тайно вывозят в Чечню, хоронят на семейном кладбище, если оно не погибло под бомбами, а по документам покойников получают гуманитарную помощь. Потому что выжившие дети есть хотят.

И у подавляющего большинства - психологический "синдром беженца". Это когда на вопрос о том, кто больше всех помогает, отвечают, что никто и никогда. Это не неблагодарность. Это болезнь.

Еще есть синдром накопления - сколько ни привези, все уйдет, как в песок. "На черный день" - хотя куда уж чернее. Психологическую помощь оказывают только детям и только в крупных лагерях, но это - тоже как в песок, потому что дети приходят... не домой, правда, но к семье.

Они редко плачут, эти дети.

Статистика такова, что детских смертей от общего числа - около половины. Те, что выживут - что они будут знать о России?..

КОРОТКО И СТРАШНО

Общая задолженность федерального правительства на питание и проживание вынужденных переселенцев - 400 млн. рублей.

Представители "Исламик релиф" выдают трижды в месяц продуктовый набор на четверых. Туда входит 2 кг муки, 2 банки сгущенки, полкило гречки, полкило риса, сахар и соль.

В Чечне, в Серноводске, люди получили сухой паек (положенный один раз в декаду) 1 раз в августе, 2 раза в октябре и 1 раз в ноябре. В пайке - 5 банок тушенки, 2 кг риса и килограмм муки.

В станице Ассиновской раз в десять дней поставляются продукты из расчета 12 рублей в день на человека.

У большинства детей не хватает одежды и обуви.

Как ни странно, дети еще и учатся.

ВОЙНА - ДЕЛО МОЛОДЫХ?

Москва далеко. Мы ходим в супермаркеты и на оптовые рынки, радостно справляя бесконечные новогодние праздники и надеясь на грядущее тысячелетие.

А на Северном Кавказе, невдалеке от войны, которая уже не в первых строках новостей, в холодных палатках растут новые воины ислама. Они не умеют прощать детских своих обид и горя своих матерей.

Виноваты в этом только мы сами.

И никто - ни там, ни здесь - уже не верит, что это кончится.

С новым веком.