Письмо к дедушке
24 Декабря 2002 | Страна DU

• Версия для печати

Кремль. Левый вход.

Милый дедушка, Владимир Владимирович!

Забери меня отсюда. Мне уже скоро сорок лет, и детей совсем не хочется. Возраст неумолимо подсказывает селиться рядом с поликлиникой и кушать здоровую пищу. А ты сказал: «Иди с детьми!» И я пошел.

Молодежь, которая выпала на мою долю, была грязна, пьяна и норовила сморкаться в два пальца. А все, что было, я описал в дневнике, чтоб ты не думал, что я под настроение вмазал и забурел. Находясь в трезвом уме и здравой памяти, рядовой Вася Якеменко, пишу рапорт об увольнении, потому что больше не могу.

День первый. Начал с образования. Издали показал им книгу. «Книга, ребята, существует для того, чтобы ее читать». Книга попалась, по правде сказать, говно. Подсунул мне ее приятель, Вовка Сорокин, свою собственную. У него этих книг и под кроватью, и в чулане на даче как чирьев на жопе после зимы. И все уже заплесневели. Придумал я перформанс: стал читать молодняку на ночь у костра. Костер развел прям около Мавзолея на Красной площади. Никакое не хулиганство. Чтобы, во-первых, к милиционеру поближе, а во-вторых, около Мавзолея много людей ходят, в случае чего спасут меня.

Читаю эту книгу о вкусной и здоровой пище, про сало, а в ней, прикинь, дед, Сталин трахается с Лениным! И наоборот. Молодняк оборзел, попер на Мавзолей. Кричат: «Мы тоже хотим!» Пришлось гасить костер новыми ботинками. И срочно орать, что книга плохая. Но было поздно. Молодняк подтаскивал книги из соседних библиотек... Ботинки сгорели сразу. А проклятые рукописи, оказалось, не горят.

День второй. Решил показать им культуру. «Театр, ребята, это место, где бывает буфет. А там продают пиво».

Отстегнул начальникам отрядов театральные билеты, для их распространения между членами. Молодняк билеты не берет. Не знают они, че это такое. А начальники, недолго думая загнали билеты бабушкам, которые лишние спрашивают.

Театр назывался имени Ленинского комсомола. Я, по правде сказать, не знаю, есть ли там буфет. То, шо там Ленин в мумие не лежит, мне гарантировала ихняя охрана.

Отстранил наших начальников - взялся за все сам. За посещение театра каждому «идущему» пообещал по 50 рублей на пиво.

Видел бы ты, дедуля, как они тянули грязные ручонки за полтинником. Я расплакался. Все ж-таки меня легко растрогать. Детство, воздействие культуры, и возраст мой... Но я помнил главное: они не должны разбежаться раньше, чем раскроется занавес. И сказал: надо пройти двойную регистрацию. Первый раз в начале спектакля, другой - после. И тогда - полтинник.

На мою беду в фойе оказался аппарат по разливу пива. В мгновение ока мои кадры скрутили вентили с кранов, вынули из штанов стаканы... Затем все устремились в зрительный зал. Там порезали обивку кресел. Вывели на ней свои бессмертные имена типа «поцман» и «педрюн». На сцену вышел Боря Моисеев и начал вещать о важности самообразования, изучения классической литературы.

Дети скучали, курили и резали кресла. Все было хорошо. Тут кто-то заорал: «Когда бабло дадут!?» И как по команде начали отливать пиво по углам. Паркет вздыбился.

Ремонтировали зал два месяца. Ушел весь бюджет на культуру.

День третий. Вспомнил про физкультуру. Снял пансионат. Завез, дед, твои труды - Путина. Две тощих книжки. И гантели. Четыре грузовика. Было холодно. Активисты решили жарить шашлык прямо в номере. Для костра пригодились паркетные полы. Танцевали на столах, били бутылки. В миске с салатом спал куратор из «Единства». Один гад кинул «бычок» в твой портрет всенародно избранного. До трудов дело не дошло. Все уснули. Кто под столом. Кто на столе. Четыре грузовика гантелей свалили в овраге. Там теперь не работает компас.

День четвертый. Решил изучать корейский опыт. Там молодежь с лентами прыгает вокруг лидера. Пошел в администрацию взял командировку к Ким Чен Иру. А че нам собраться, дед? Только подпоясаться. Ничего лишнего: только теплые штаны и пять верных идущих, прошедших школу Терлецкого леса еще у Баркашова.

На пятый месяц дошли до пограничной станции. Четырех ребят похоронили по дороге. Понимаешь, дед, большой поход им оказался не под силу. Я заранее не придумал, кого мы идем убивать. Они и сбились с пути. Если бы я послушал умных людей и сказал: кого найдем по дороге - того и убьем, мы бы все оказались сейчас у цели. Но я, блин, сделал заявку на другое: я сказал, что в Ханое или где там... в Пхеньяне нас ждут друзья, что тигры - редкие животные, их надо беречь... Друг друга надо любить... В общем, ты помнишь, я один год работал в секторе тоталитарных сект в КГБ и там нас грузили, что плохих религий не бывает. Все не вовремя и всплыло. Сволочи эти, наслушавшись моих лекций про любовь к Богу, хотели ночью перерезать мне горло. Пришлось их... ликвидировать.

Дошел я один. Дед. Сижу здесь уже пятый месяц. Учу речевку: «Нас много, много нас, нас много. Их много, много их, их много». Дед, их правда очень много...

На обед дают червей. Двоих. На завтрак - пионерский галстук. Один уголок я уже обгрыз. А ужин, говорят, оставь врагу.

Милый дедушка, Владимир Владимирович, забери меня отсюда! Я искуплю кровью! Поставь хоть на сельское хозяйство, хоть на библиотечное дело, хоть на олимпийский резерв с наркоманами. Я языком вылижу всю крамолу, воздвигну посредине страны моровой столб и отрапортую. Только не надо больше детей. Это безнадежно. Они меня ейной мордой все в харю тыкали. А это в моем возрасте вредно.

Остаюсь твой внук Васька, распоследний негодяй, все заваливший в деле воспитания нового поколения....

Письмо передала Елена ТОКАРЕВА