Томограмма показала на Виргины
26 Августа 2010

• Версия для печати

Бенефициаров аукционов по закупке сверхдорогих томографов для российских больниц надо искать в офшорах и кабинетах федеральных министерств.

Скандал вокруг истории с томографами продолжается. Напомню: «Новая» оказалась первой среди всех, кто рассказал о том, что регионы закупают высокотехнологичную медтехнику по цене, в три — шесть раз превышающую цену производителя (см. № 54 от 24.05.2010). Две недели назад примерно то же самое Дмитрию Медведеву доложил глава контрольного управления администрации президента Константин Чуйченко. Реакцией стали фраза о «хамском воровстве», поручение Генпрокуратуре и создание специальной комиссии с целью не только найти и наказать виновных, но и придумать вариант бескоррупционных закупок медтехники и медикаментов за рубежом.

«Новой» удалось ознакомиться с некоторыми результатами работы комиссии. Схема кратного увеличения стоимости оказалась, по сути, классической — состоит из цепочки посредников. Тут важно ответить на два ключевых вопроса: почему заказчики, а именно региональные и муниципальные бюджеты, покупают томографы у определенных посредников и как эти посредники могут быть связаны с чиновниками?

Начнем со второго вопроса. Найти концы на территории России практически невозможно, потому что формально любой из посредников может и не быть аффилированным с кем-либо из чиновников. На взятке не поймаешь.

Добиться подобных результатов помогает использование офшоров (см. схему). Во всех эпизодах, по которым работала комиссия, высокотехнологичное оборудование и медикаменты у фирм-производителей с мировым именем закупали именно офшорки, причем все как одна зарегистрированные на Британских Виргинских островах (BVI). Но при этом каждая подобная контора — авторизованный дилер того самого производителя с мировым именем.

Авторизованный дилер есть и в России. Он берет оборудование у офшорки по цене, вдвое превышающей отпускную. Но сам на торги не идет, продавая томограф посреднику и наваривая на этом 10—20%. А уже посредник участвует в аукционе. Его маржа обычно скромная, от 3 до 15%. Поэтому в целом накрутка должна была составлять процентов 250 и мало варьироваться от региона к региону.

Потрясающий разнобой в стоимости закупок одинаковой техники разными регионами, на который в первую очередь и обратили внимание проверяющие, судя по всему, связан с тем, что чиновники местного уровня включались в игру и выставляли на аукционы «свои» фирмы. Ну и пожадничали сверх меры.

Во всех случаях коррупция обнаружена именно на местном уровне. Через региональные и муниципальные бюджеты осваивается около 65% высокотехнологичного оборудования и медикаментнов, закупаемых за рубежом, 10% — Минздравсоцразвития, 25% — другими федеральными ведомствами. (Прошлогодний бюджет, между прочим, 133 млрд руб., как минимум половина которых, то есть 65%, могла быть «попилена».) Однако местные чиновники не могли быть авторами схемы, поскольку не они определяют, какую именно технику закупать. Это определяет федеральное министерство. Те, кто станет артачиться, не получат от министерства субвенций, а значит, и вовсе останутся без оборудования. А когда тендер проводится «под конкретное оборудование», его результаты гораздо проще «запрограммировать» (о том, как это делается, см. «Новую», № 88, 2010).

Есть основания предполагать, что с чиновниками федерального уровня связаны компании-дилеры с Британских Виргинских островов. И где-то там, в офшорном пространстве, у этих чиновников существует фирма-кошелек. Которая и получает от дилеров откат. Проконтролировать это, тем более силами российской правоохранительной системы, невозможно даже в теории. Если, конечно, не добиться от фигурантов чистосердечного признания.

Фокус в том, что эта схема будет работать вне зависимости от персоналий. Слишком высок, слишком соблазнителен ее коррупционный потенциал. Единственный вариант — исключить из этой цепочки посредников, ну или как минимум офшоры. Первый вариант немного сложнее — он предполагает, что на тендер должны выходить сами фирмы-производители, а это помимо прочего зависит от их доброй воли и корпоративной структуры. Второй вариант проще — достаточно внести в законодательство о тендерах на медтехнику и лекарства специальный пункт, по которому участниками могут быть только фирмы, закупившие оборудование у производителя. Тогда цепочка автоматически сокращается до одного посредника-резидента, контролировать которого достаточно легко.

Исключение офшорного элемента сразу лишает заинтересованности чиновников федерального уровня, которые из опаски едва ли свяжутся с российскими посредниками. Тогда министерство перестанет писать техническую документацию на тендеры так, чтобы победила конкретная фирма. А регионы этого делать не могут.

Предложенный рецепт всем хорош, кроме одного. Если он начнет работать и удастся уменьшить масштабы коррупции в отдельно взятой сфере закупки медтехники и лекарств, то ребром встанет вопрос: а почему бы не сделать то же самое, допустим, при закупках «Мерседесов»? А это уже затронет интересы чиновников министерств и ведомств, прямо ответственных за борьбу с коррупцией, а потому знающих, как выйти из нее победителями…

Алексей Полухин

редактор отдела экономики «Новой»