Самое время пересмотреть дело Айгуль Махмутовой
22 Сентября 2010

• Версия для печати

Посаженная московскими коррупционерами ни за что девчонка до сих пор сидит. И хотя о ее деле знает президент Медведев, "московская вертикаль" плевать хотела на резолюции президента...

Об уголовном деле Айгуль Махмутовой давно, по крайней мере с лета 2008 года, знает президент Медведев (смотри его резолюцию генпрокурору Чайке с требованием разобраться). «Новая» же пишет о нем с января 2007-го, наиболее полная публикация вышла более двух с половиной лет назад («Ордынный строй», № 24 за 2008 год). Так что это не к сегодняшнему клинчу Кремля и Лужкова. Но так совпало: надо было съездить к Айгуль в колонию в город Кольчугино Владимирской области (и надо было еще туда попасть), а также дождаться выхода на прошлой неделе из отпуска одного офицера из органов МВД по имени Алексей. Вот теперь все сложилось.

Это то, что осужденная Махмутова носит на груди

Промежуточная автостоянка

Оказывается, недели две назад в Кузьминский районный суд города Москвы поступило невзрачное на вид уголовное дело № 368074 по обвинению замглавы управы «Кузьминки» Воробьева. Это дело, которое Кузьминский суд, конечно, предпочел бы рассмотреть в закрытом режиме (как в свое время и дело Айгуль, но по другой причине), интересно было бы полистать, но это потребовало бы от нас еще двух-трех месяцев усилий, а Айгуль сидит. В основном же содержание этих томов нам и так известно, мы даже знаем, что там есть означенная резолюция Медведева.

С.М. Воробьев обвиняется в превышении им своих должностных полномочий при даче разрешения на «устройство крытого парковочного кармана с установкой легкосъемных автомобильных укрытий» по адресу: г. Москва, Волгоградский проспект, дом 116/10. Поскольку эта стоянка, сооруженная ООО «Гидротехник-22ТГС» на основании разрешения управы в 2006 году, впоследствии была снесена, замглавы причинил ущерб на сумму по 105 тыс. рублей двум гражданкам, живущим тут же неподалеку. Плевое дело: ущерб, наверное, уже возмещен, Воробьева под стражу не брали, а приговор наверняка будет условным, если вообще будет.

Теперь главная головная боль для обвинения и суда — не допустить возвращения Айгуль из колонии в Кольчугине. Пока это удается. Московский городской суд в декабре прошлого года, отменив второй приговор Махмутовой как необоснованный (после высоких резолюций) и направив дело для повторного рассмотрения в суд в Кузьминках, оставил ее тем не менее под стражей. Люблинский суд (по месту нахождения изолятора № 6, где в то время находилась Айгуль) и в июне без всяких аргументов отказал ей в условно-досрочном освобождении. Не дожидаясь кассации в Мосгорсуде (кассационная жалоба «потерялась»), ее этапировали в колонию. 23 августа, когда была назначена кассация, правозащитники и журналисты, которые пришли в суд, такого заседания не нашли вовсе, хотя резолютивная часть решения об отказе в УДО через два дня появилась на сайте Мосгорсуда. А в виде документа с мотивировкой ни Айгуль, ни защита его так и не получили.

Осужденная Махмутова — фотография лета 2010 года

Напуганная Айгуль полагает, что, этапируя ее, больную, в июльское пекло в переполненных вагонах и «воронках» в течение недели (на машине от Москвы до Кольчугина три часа), кто-то ее хотел убить, заразить туберкулезом или довести до самоубийства. Это уж слишком, но делается все, чтобы она не могла появиться как свидетель по делу Воробьева в Кузьминском суде. А иначе вот что она расскажет, ссылаясь на материалы дела.

Потерпевших тут, конечно, не двое, потому что только на снесенной стоянке «машиномест» было пятьдесят. А всего таких же незаконных парковок в Москве, только обнаруженных, но не только в Кузьминках, тоже не менее пятидесяти. И это лишь «парковочные карманы», где место продается за 100 тысяч рублей. А еще есть такие же незаконные многоэтажные гаражи, возведенные в порядке точечной застройки во дворах, — там место стоит уже около 30 тыс. долларов, и машины там стоят уже другие, но это все тоже, если следовать закону, надо сносить. Материал за подписью главного редактора Махмутовой в газете «Судьба Кузьминок» об одном из таких гаражей как раз и стал не только причиной прекращения его строительства, но и одной из главных причин двух уголовных дел против самой Айгуль.

И отвечать за все это, включая теневую экономику подпольного гаражного дела на многие миллионы долларов, должен, конечно, не замглавы управы Воробьев. Тут светятся как минимум бывший глава управы Алан Калабеков (ныне депутат в Кузьминках) и его другой зам — Станислав Лебедев, ныне заммэра Люберец, где тоже вдруг начали плодиться эти «карманы». А там и префектура ЮВАО Москвы, а там и…

И это давно уже не просто слова уже не юной Айгуль, но добротные материалы доследственной проверки, которые лежат во многих высоких кабинетах. Их читали и хорошо знают в том числе начальник ГУВД Москвы Владимир Колокольцев и председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин. Оба уже не первый месяц думают, что с этим делать. Если бы они руководствовались законом, тут и думать было бы не о чем. Но есть и соображения политической целесообразности. От них будет зависеть ход Кузьминского суда в деле по обвинению как бы одного только замглавы управы Воробьева. От них же будут зависеть и появление в суде Айгуль, и вся ее судьба.

Несправедливая Россия

Все мы, обыкновенные люди, живем в потоке истории. Не наша вина в том, что поток этот сейчас настолько мутен, что большинство просто перестало отдавать себе в этом отчет, плывя по течению. Исторического видения нет и у руководства страны, которое мыслит финансовыми «проектами», что же нам спрашивать его с Айгуль.

Она вступила на стремнину исторического потока, приехав в Москву в 2003 году из города Ишимбай в Башкирии. В Москве жила у тетки, поступила учиться в бывший тракторостроительный институт, называемый ныне университетом. Очень бойкая и, видимо, весьма способная, Айгуль по стечению каких-то обстоятельств примкнула к молодежному крылу «Единой России» в Кузьминках. Дважды должна была ехать на Селигер, куда катались все ее подруги «по партии», но выбирала для себя каникулы у мамы в Ишимбае, будучи серьезной девочкой и не желая тратить время попусту. В 2007-м Айгуль, которой едва стукнуло двадцать, возглавила один из предвыборных штабов и вывела свой участок на третье место по Москве. Но по стечению опять же обстоятельств грамоту и приз за это она получила уже не от «Единой», а от «Справедливой России», но какая разница? Там и там — Россия, хорошие люди. Было у нее сознание, что она занята, не в ущерб интересам учебы и карьеры, каким-то важным государственным делом. Главное — Россия, «партия», дело, а что это за дело, зачем и, главное, чье оно, — вот в это она, читая, а потом даже и возглавив взрослую газету «Судьба Кузьминок», не вникала.

В Кузьминках к ней пригляделся и привлек ее в свою команду депутат местного совета Андрей Черняков — человек, с точки зрения двадцатилетней девчонки, тогда уже совсем взрослый. Черняков, сам приехавший из Нефтеюганска тремя годами раньше, сначала успешно занимался в Москве продвижением алкогольного бренда, затем сделал в Кузьминках для «Единой России», одновременно занимаясь каким-то бизнесом, социальный магазин, ярмарку выходного дня и бесплатную газету для бабушек — эту самую «Судьбу Кузьминок». Однако в 2007-м (по стечению опять же каких-то обстоятельств) он поссорился с главой управы и перешел из «Единой» в «Справедливую Россию», перетащив с собой «Судьбу» и ее им туда назначенного «главного редактора». Айгуль эту разницу вряд ли тогда и осознала.

Между тем та игра, в которую она не без помощи больших дядей затесалась, оказалась гораздо опаснее, чем она воображала. Осенью 2006-го и весной 2007-го Черняков познакомил Айгуль с одним, а затем и с другим офицером ГУВД — они предложили ей поработать на благо родины фактически их агентом и сливать им информацию о незаконных стоянках и гаражах, добывая ее (как она сама в своих последних заявлениях из СИЗО напишет с обескураживающей прямотой) «под видом журналистского расследования». Она поясняет (вряд ли своими словами, скорее под диктовку): «По заданию (имярек) с лета 2006 по лето 2007 года мною были осуществлены оперативные мероприятия <…> с руководством управы»…

С руководителями и аппаратом управы Айгуль встречалась в двух качествах: как ответственная за уборку мусора владелица одного из ларьков на «рынке выходного дня» и как журналист газеты, представляющей интересы жителей района. Такой маневр и, видимо, редкая настырность позволили ей добыть много интересных документов и сведений о механизме выделения земли под стоянки и гаражи, их строительстве, а также о механизме их продажи через фиктивные фирмы, но с ведома руководства управы.

Между газетой, где часть полученных сведений публиковалась, и подразделением ГУВД, где все они собирались, был налажен обмен информацией. В результате были выявлены пятьдесят незаконных стоянок в нескольких районах Москвы, установлены левые способы присоединения их к коммуникациям, остановлено строительство многоэтажного гаража, проведена контрольная закупка «машиноместа», выявлены фирмы, учрежденные по чужим паспортам для финансирования строительства, и некая общественная организация, занятая аккумулированием наличности от автовладельцев. Эта доследственная проверка была в целом закончена еще в 2008 году, но дело возбуждать никто не спешил и не спешит.

Тем временем как только в управе поняли (это должно было случиться рано или поздно) роль Айгуль, ей (по ее версии) предложили квартиру, потом (по ее версии, но так и не проверенной как следует службой безопасности) избили и попытались изнасиловать в милиции, затем посадили. В первый раз ее удалось вытащить из СИЗО в феврале 2007-го, но второй раз, в феврале 2008-го, — уже нет. Здесь историческое различие между «Справедливой Россией» и «Единой» для нее лично обнаружилось в том, что первую перед самыми выборами в 2007-м большие дяди, что называется, кинули и опустили, и эта партия уже не смогла предоставить Айгуль обещанного прикрытия.

С другой стороны, «Справедливая Россия» не открестилась от нее в тюрьме, как, скорее всего, сделала бы «Единая», и продолжает бороться за судьбу Айгуль. Именно стараниями председателя этой фракции в Думе Николая Левичева жалоба Махмутовой дважды попадала в руки президенту, в курсе нее и премьер. Союз журналистов России и «Новая» передали материал о незаконно закрытом суде над Айгуль лично в руки председателя Верховного суда В.М. Лебедева. То есть в государстве нет по сути ни одного высшего должностного лица, которое не знало бы правды о судьбе девушки Айгуль из города Ишимбай.

Из самых высоких кабинетов материалы в июне 2009 года попали наконец на стол и к Бастрыкину. В кабинете заместителя председателя СКП В.И. Пискарева сразу же прошла рабочая встреча, на которой присутствовал офицер по имени Алексей (он принес все материалы по незаконным стоянкам), и, в заочной форме — Айгуль, ее для этого и непосредственно перед этим еще раз допросили в СИЗО. Разобраться в этом было поручено в итоге старшему следователю СО по ЮВАО следственного управления Следственного комитета по г. Москве Л.В. Винокурову. Он и высек из горы имеющихся материалов ровно через год дело по одной стоянке, двум теткам и одному замглавы, которое сейчас лежит в Кузьминском районном суде.

Кузькина масть

О прошедших через тот же Кузьминский суд уголовных делах, по которым Айгуль Махмутова была осуждена в общей сложности на пять с половиной лет лишения свободы, «Новая» уже рассказывала подробно (№ 3 за 2007 год; № 15 и 24 за 2008 год; № 36 за 2009 год). Оба дела связаны с мутными конфликтами на рынке выходного дня, в обоих (в отсутствие вещественных доказательств) свидетелями выступают доверенные лица милиции, кочующие из одного дела в другое: то как потерпевшие, то как свидетели, то как понятые. На этом основании первое дело о мошенничестве (при сборе денег за уборку на рынке на сумму 3,5 тыс. рублей) судья Л. Самохина слушала в закрытом режиме, нарушив законные права не только подсудимой (ей не было предоставлено возможностей очных ставок), но и журналистов. Второе дело (о вымогательстве и оскорблении сотрудника милиции) сейчас уже прекращено после того, как в декабре 2009 года Мосгорсуд отменил этот приговор из-за нарушений прав защиты и направил дело в Кузьминский суд, а оттуда его вернули в СКП, где никаких доказательств с тех пор, естественно, не прибавилось.

26 мая 2010 года, когда истек срок меры пресечения, зачем-то назначенной Мосгорсудом и без того сидящей по первому делу Махмутовой, сотрудники УВД «Кузьминки» сделали попытку незаконно увезти ее из СИЗО в Кузьминский суд, где срок был бы снова продлен. Начальник СИЗО послал их куда подальше, а Айгуль по этапу в колонию в Кольчугине: за делом пристально следил уполномоченный по правам человека в Москве Александр Музыкантский. Его стараниями дело Айгуль вместе со всеми материалами по гаражам, образующими с ним логическое целое, в мае попало к Владимиру Колокольцеву — уже новому начальнику ГУВД Москвы, и где-то там у него лежит.

Между прочим, пока Музыкантский ходил с этим делом по разным кабинетам, ему рассказали, что Айгуль Махмутова якобы приехала из Башкирии в Москву как проститутка и имеется даже видеозапись, где она что-то делает в бане как бы чуть ли не вместе с руководством управы «Кузьминки». Здесь я прошу читателей, успевших уже оценить пространственный масштаб этой картины от президента РФ до бедной башкирской девчонки, сидящей в тюрьме ни за что, ощутить еще и дух времени. Вот он, ответ на резолюцию президента, но не напрямую, а через ментов, которые по привычке прислушиваются к «оперативной информации»: она же проститутка! Возможно, съемки руководства управы «Кузьминки» с кем-то в бане и имеются, но Айгуль там нет — иначе при такой цене вопроса это бы уже всплыло. Да и дело-то не в бане, а в незаконных гаражах, где провернулись и продолжают вертеться в виде платы за обслуживание огромные массы «черного нала».

Офицер по имени Алексей, у которого Айгуль была на связи с не вполне ясным статусом, разрешил ей теперь обнародовать особые отношения с органами МВД (о чем прежде запрещал говорить даже на двух судах над ней самой) и подтвердил мне ее рассказ в целом. Это сильно меняет контекст и, между прочим, является вновь открывшимся обстоятельством по первому делу Айгуль, так что в любом случае оно должно быть пересмотрено с этой новой точки зрения. Почему-то этого не хотят понять в Московском городском суде, отказывая ей, притом в засекреченном режиме, даже в условно-досрочном освобождении по отбытии большей части срока.

Будущей журналистке

В первой публикации в апреле 2008 года я не согласился с тем, что многие СМИ и правозащитники называли (и до сих пор называют) Айгуль журналисткой. Этот вывод я сделал на основании того, что главных редакторов, если это не стенгазета, в 21 год просто не бывает, а также исходя из стиля обращений Айгуль, который не давал повода увидеть в ней состоявшуюся журналистку. Но теперь, после встречи с ней в колонии, я хотел бы до некоторой степени взять свои слова назад. У Айгуль было (по крайней мере на тот момент) одно качество, еще недостаточное для того, чтобы назвать себя журналистом, но такое, без которого настоящей журналистики тоже не бывает: стремление разобраться до конца в чем-то, что от тебя и других стараются скрыть, честный азарт особого рода. Если не гениальная актриса, уверенно играющая роль даже в тюрьме, то она — напуганный и до сих пор еще наивный ребенок, подученный большими дядями поиграть в войнушку.

Мы проговорили с ней часа три в помещении библиотеки в женской колонии-поселении в Кольчугине. Пока за ней ходили, я познакомился с библиотекой. По какой-то причине там полный набор нетронутых многотомников Ключевского, Карамзина и Соловьева. Вот бы это лучше перечитать на Старой площади или в Останкино на НТВ. Может быть, там бы сообразили, что так грязно «мочить» хотя бы даже и Лужкова с исторической точки зрения не стоило бы. В отличие от суда, совершенно средневекового, в смысле электронных носителей у нас тут уже не Средневековье, когда можно было переписать историю, подкорректировав одну рукопись и уничтожив остальные. Все же останется в анналах: ай некрасиво!

Говоря «до свидания» Айгуль, я бы ей посоветовал достать с полки книжку Александра Кушнера (поэзия в этой зоне представлена тоже неплохо) и почитать в утешение одно стихотворение: «Время — кожа, а не платье. / Глубока его печать. / Словно с пальцев отпечатки, / С нас — его черты и складки, / Приглядевшись, можно взять».

В этом смысле Айгуль невиновна в том, что оказалась такой, какая она есть. Но у нее еще есть время стать (если уже не стала) другой.

Леонид Никитинский

обозреватель «Новой»