«Мне сказали: бери сколько дают, иначе устроим проблемы»
20 Декабря 2011

• Версия для печати

Скандал вокруг Банка Москвы не утихает. В центре его — обвинения экс-руководителя банка Андрея Бородина в адрес президента Медведева в том, что тот имел собственный интерес в операции по отъему банка у прежних владельцев. Все это время The New Times следил за развитием событий. Одновременно мы направили просьбу об интервью самому банкиру. Ответы на вопросы были получены редакцией в электронном виде.

В своем интервью газете «Ведомости» от 21 ноября вы, со ссылкой на бывшего спецпредставителя президента РФ Игоря Юсуфова, указали на Дмитрия Медведева, как на лицо, по поручению которого Банк Москвы был отнят у прежних владельцев. Какого рода доказательствами вы располагаете и можете ли их предоставить?

У меня репутация серьезного человека. Я за эти слова готов ответить.

В том же интервью, говоря о коммерческом интересе Медведева, вы приводили цитату Юсуфова о «пенсии для молодого человека». Позже Юсуфов заявил, что эта фраза касалась его сына-бизнесмена Виталия, который и купил у вас пакет акций, а вовсе не президента России. Так о каком же «молодом человеке» шла речь?

Я настаиваю, что мне абсолютно прямо было сказано: речь идет о президенте РФ Дмитрии Анатольевиче Медведеве. В ходе переговоров, в которых Виталий Юсуфов вообще не участвовал, разговор об участии Медведева заходил неоднократно. Юсуфов называл мне и другие крупные сделки, в которых он представлял интересы президента страны. Я, естественно, проверил слова Юсуфова по своим источникам и нашел им подтверждение. Мои знакомые, которые хорошо информированы на эту тему, подтвердили мне, что Юсуфов не самозванец. В общении со мной Юсуфов всегда называл своего сына Виталий или Виталик. Поэтому, говоря о «молодом человеке», он имел в виду совсем другое лицо.

Вы говорили о том, что вашей главной заботой на посту руководителя Банка Москвы была чистота активов. Однако нынешний владелец ВТБ заявляет, что размер безнадежных долгов банка — 150 млрд рублей, а всего на затыкание дыр в его балансе требуется около 400 млрд рублей. Как вы можете прокомментировать эти цифры?

На днях ВТБ опубликовал отчетность группы. В ней достаточно заметна прибыль Банка Москвы, которая образовалась от роспуска резервов под «проблемные» кредиты* (* Согласно официальному отчету ВТБ, прибыль от деятельности принадлежащего ему Банка Москвы в III квартале 2011 г. составила 6 млрд рублей.) Резервы распускаются (то есть восстанавливаются. — The New Times) в случае, если кредиты возвращаются. Значит, они не такие уж и «проблемные»? До марта 2011 года* (* В начале апреля 2011 г. Бородин покинул Россию, перебравшись в Лондон) , то есть до того момента, пока я мог судить о состоянии банка, никаких проблем с заемщиками и массовым невозвратом долгов не было. Более того, Банк Москвы был одним из лучших в отрасли по качеству кредитного портфеля. Это подтверждали акционеры, органы контроля и надзора, аудиторы и инвесторы.

Я полагаю, что дыра в балансе Банка Москвы была сформирована менеджментом ВТБ искусственно — для получения государственной помощи беспрецедентных размеров, которая была на самом деле нужна самому ВТБ и его руководству. По имеющейся информации, в том числе и опубликованной ранее в СМИ, ВТБ имеет проблемы с качеством активов. Поэтому им жизненно необходимо было либо получить новые активы значительно дешевле рыночной стоимости, либо под любым предлогом получить бесплатные деньги от государства.

В своем интервью от 12 декабря газете «Ведомости» бывший министр финансов Алексей Кудрин, возглавлявший по совместительству до мая текущего года Наблюдательный совет ВТБ, пустил слезу на тему дефицита Пенсионного фонда России в размере около 1 трлн рублей. Мне представляется, что дефицит Пенсионного фонда — легко решаемая проблема, если бы государство прекратило разбрасываться деньгами для спасения «эффективных менеджеров» госбанков, в частности ВТБ. Стоит отметить, что размер госвливаний в копилку ВТБ за последние несколько лет практически сопоставим с дефицитом Пенсионного фонда России. Вызывает глубокое сожаление, что рубашка госбанкиров оказалась ближе к телу властей предержащих, чем вопрос достойной старости миллионов россиян.

Игорь Юсуфов обвиняет вас в том, что вы не соблюли условия конфиденциальности сделки по продаже своего пакета акций (20,32%), обнародовав полученную сумму — $800 млн. Соответствует ли это истине?

Я никаких соглашений с Юсуфовым не подписывал. А сама сделка являла собой акт государственного рэкета. Мне сказали: бери сколько дают, а то устроим проблемы. Я был вынужден согласиться. Однако проблемы все равно были созданы. Причем самое ужасное, что преследовать стали моих бывших коллег, которые находятся в гораздо более уязвимом, чем я, положении. Я пытаюсь защитить их. Другого оружия, кроме публичности, у меня нет.

Но Юсуфов утверждает, что с учетом состояния банка на самом деле ваша доля не стоит ничего…

Что касается финансовых обстоятельств сделки, то моя доля была оценена с дисконтом в 50% по отношению к цене, за которую ВТБ купил долю правительства Москвы* * В феврале 2011 г. ВТБ купил 46,48% акций Банка Москвы у правительства Москвы за 103 млрд рублей. . Если Банк Москвы ничего не стоил, то зачем Юсуфов и Костин* (* Андрей Костин — президент-председатель правления госбанка ВТБ) угрозами заставляли меня расстаться с моим пакетом? Почему ВТБ не согласился продать мне долю, купленную у города, за те же деньги, что были ими потрачены*? (* Соответствующее предложение было направлено Бородиным в адрес руководства ВТБ в начале апреля 2011 г.) И наконец, за что же тогда Юсуфов получил от ВТБ деньги? Хочу напомнить, что, как написала «Газета.ру»* (* «Миллиарды для посредников ВТБ» от 8 декабря 2011 г.) , пакет, отобранный у меня, был перепродан ВТБ как минимум на $170 млн дороже.

С подачи представителей ВТБ создается впечатление о Банке Москвы времен вашего руководства, как о кредитном учреждении, свободном от всякого контроля ЦБ, служившем «кошельком» мэра Лужкова и выполнявшем сомнительные финансовые операции — от поддержки лояльных мэру СМИ до предоставления необеспеченных кредитов «Интеко» Елены Батуриной. Насколько такой образ банка соответствует истине?

Банк Москвы по праву входил в десятку крупнейших банков страны. Он — один из немногих в России имел международный инвестиционный рейтинг. За все годы существования Банка Москвы город вложил в его капитал примерно 30 млрд рублей, а получил от продажи своей доли около 103 млрд рублей живых денег. Хотя по-прежнему непонятно, поступили ли эти деньги в казну города, а если да, то в каком объеме* (* По заявлению вице-мэра Москвы Андрея Шаронова от 1 декабря, «львиная доля из вырученных 103 млрд рублей уже поступила в бюджет», остальные поступят до конца календарного года) .

Долгие годы Банк Москвы выполнял функции опорного банка города. У нас никогда не было ни «зависших» платежей, ни обманутых вкладчиков, ни невыполненных обязательств. Банк с честью выдержал два кризиса и много других испытаний. Если вы заметили, то рассказывают об «ужасах», творившихся в Банке Москвы, те, кто участвовал в операции по захвату банка. Но это же абсолютно нелогично! Если ты считаешь, что банк плох и безнадзорен, используется не по назначению, то зачем с упорством, достойным лучшего применения, ты пытаешься этот банк заполучить? Рассказы об ужасном состоянии банка — это попытка дискредитации прежних владельцев и стремление скрыть следы текущего разграбления банка.

Многие комментаторы убеждены, что ваши интервью появились в последнее время в связи с вызовом 15 ноября на допрос в Следственный комитет по делу Банка Москвы Юрия Лужкова. Вы же отрицали факт общения с ним в последние месяцы. Сейчас ситуация не поменялась: вы действительно с ним ничего не обсуждаете в связи с развитием этого дела?

Последний раз я общался с Юрием Михайловичем более полугода назад. Причину появления моих интервью я уже объяснил достаточно откровенно. Ситуация в отношении Юрия Лужкова не поменялась.

С точки зрения российских властей, вы сейчас — преступник, разыскиваемый с помощью Интерпола за мошенничество по предоставлению необоснованного 13-миллиардного кредита ЗАО «Премьер-Эстейт». Что вы можете сказать по существу этих обвинений?

Преступник — это лицо, в отношении которого суд вынес обвинительный приговор. В нашем случае дело находится на стадии полицейского расследования. Но в принципе выдача данного кредита вообще не имеет ни состава, ни события преступления. Банк выдал кредит — это суть его работы. Все законодательно установленные и корпоративные процедуры были соблюдены. Кредит был выдан под обеспечение хорошим, ликвидным залогом* (* Кредит был выдан под залог в виде пакета акций ЗАО «Премьер-Эстейт» и потрачен на приобретение 58 га земли на северо-западе Москвы, принадлежавших компании «Интеко» Елены Батуриной — супруги Юрия Лужкова) . Сумма кредита была меньше, чем даже консервативные оценки залога. Срок погашения кредита не наступил. В чем преступление — понять невозможно. Не говоря уже о том, что обвиняемый в мошенничестве должен иметь какую-то материальную выгоду от преступления. Следствие само заявило, что досконально отследило путь каждого рубля из этого кредита. Деньги поступили не на мои счета. Тогда в чем моя выгода? Непонятно. С таким подходом можно всех абсолютно банкиров отправлять по этапу.

Очевидно, что, имея политический заказ из Кремля, следствие подыскивает какие-нибудь обвинения под конкретного человека. И тот факт, что через день после появления моего интервью газете «Ведомости», где я рассказал о связи Юсуфова с действующим президентом, мы (вместе с первым зампредом Банка Москвы Львом Алалуевым. — The New Times) были объявлены в очередной раз в международный розыск (хотя семь последних месяцев нас никто и не пытался искать, невзирая на уже принятое судом решение о международном розыске), является наилучшим свидетельством наличия политического заказа. По моей информации, команду правоохранительным органам дал непосредственно г-н Чуйченко, правая рука нашего пока еще президента* (* Константин Чуйченко — помощник президента РФ, начальник Контрольного управления президента РФ). Фактически эти люди поставили собственноручную подпись под теми фактами, которые я предал огласке.

Интимные подробности

Некоторые эксперты считают, что вы намеренно политизировали дело Банка Москвы, связав его с первым лицом государства, чтобы легче было добиться политического убежища в Британии. Вы действительно добиваетесь такого убежища или возможно ваше возвращение в Россию?

Мне прекрасно жилось и работалось в России. И я бы оставался на родине, если бы это было возможно. Но я вижу, что добиться справедливости дома я сейчас не могу. Вы можете проследить за ходом разбирательства по моим искам в России. Даже если мои адвокаты заявляют ходатайство о признании неба голубым, а воды мокрой, суды им отказывают. Почему? Судьи — поголовные идиоты? Нет, вменяемые люди. Я не вижу иных причин явно предвзятого ко мне отношения в России, кроме одной: политическое решение. Пока оно в силе, мне невозможно будет ничего доказать на родине.

Остались ли у вас под контролем какие-либо активы в России или за ее пределами? Занимаетесь ли вы каким-то бизнесом сейчас и планируете ли заняться в ближайшее время?

В настоящий момент — это более чем интимные подробности моей жизни, и я не хотел бы их комментировать, чтобы излишне не возбуждать своих преследователей.

Оригинал материала: The New Times