В ненависти Эрдогана к Асаду есть экономическая подоплека
14 Декабря 2015

• Версия для печати

В конце минувшей недели президент Сирии заявил, что пилота российского Су-24 погубили политические амбиции Эрдогана. «Потеря влияния в Сирии будет означать закат его карьеры», – подчеркнул Асад. Он прав: вмешательство Анкары в сирийский конфликт предопределило давление, которое турецкие промышленники оказывали на своего ставленника – Эрдогана.

«Имперские замашки» Турции в отношении Сирии обычно объясняются самой историей: появление САР на карте стало возможно лишь по итогам распада Османской империи. Важную роль в оформлении ее государственных границ сыграл и колониализм: во время Первой мировой войны знаменитое соглашение Сайкс-Пико оформило раздел Ближнего Востока между Парижем и Лондоном, передав Сирию и Ливан под французский мандат, а в 30-х годах французы, опираясь на принцип национального государства, передали вверенный им Лигой наций Искандерун (Александретту) со смешанным арабско-турецким населением президенту Турции и преемнику Ататюрка Исмету Инёню. Так Искандерун стал турецкой провинцией Хатай.

Этим был создан зародыш постоянных конфликтов, тем более что в Турции осталось большое число этнических арабов, а про оставшихся в Сирии и расстрелявших российского летчика туркоманов сейчас знают все. Длительное время руководство Сирии и Турции проявляло взвешенный подход, и до вооруженных конфликтов дело не доходило, однако «аргумент Александретты» всегда пользовался популярностью у турецких военных, когда они продавливали увеличение оборонных бюджетов. Турки поддерживали туркоманов в Сирии, а сирийцы, в свою очередь, предоставляли убежище и возможности для борьбы революционерам из Рабочей партии Курдистана.

Отец нынешнего президента САР – Хафез аль-Асад – сумел впервые за два тысячелетия (со времен Селевкидов) превратить Сирию из объекта мировой политики в самостоятельный субъект – важнейшего актора региональных отношений, активного игрока и действенный фактор всех происходящих в регионе событий. Как говорят сирийцы, он изменил сами правила игры, превратив «борьбу за Сирию» в «борьбу с Сирией».

Однако окончание эпохи холодной войны и получение Вашингтоном фактической монополии на принятие международных решений привело к драматическим переменам на Ближнем Востоке. Занятно, что решающую роль в судьбе отбывающего тюремное заключение на островке в Мраморном море курдского лидера Абдуллы Оджалана сыграл российский дефолт. Именно в 1998 году Хафез аль-Асад обнаружил, что больше не в состоянии противостоять на равных туркам в условиях потенциального конфликта с Израилем и НАТО.

Оджалан в тюрьме вспоминал: «После последнего предупреждения, сделанного Атиллой Атешем от имени НАТО – «Гладио», у нас мог бы появиться шанс активизировать военные действия, подняв их на новый уровень только в случае, если бы Сирия и Россия решительно встали за нашей спиной, оказав тем самым нам поддержку. Но эта поддержка не была оказана, более того, у обеих стран не было даже сил, позволявших удержаться им самим, и не было намерений нам помочь. Что касается Сирии, это действительно было невозможно. Сирию могли оккупировать в течение одного дня: с севера – турецкая армия, а с юга – израильская. Если бы они не впали в панику, то смогли бы создать мне более удобные для базирования возможности. Но и этого не смогли предвидеть. Поведение России было еще более бесчестным: ради проекта «Голубой поток» и десяти миллиардов долларов кредита МВФ нас силой выгнали из Москвы».

Тогда НАТО нуждалось в Сирии в преддверии второй войны с Ираком. Между тем турки заметно активизировались, стала приукрашиваться и популяризироваться роль Турции как страны «умеренного ислама» и «образца для подражания». Постепенно Эрдоган стал искренне считать умеренный ислам идеальной моделью развития всего региона, а главное – основой для перекраивания геополитической карты.

В свою очередь, новый президент Сирии Башар аль-Асад пытался перейти в двусторонних отношениях с Турцией к полноценному сотрудничеству. Это получило наиболее очевидное развитие в экономических отношениях на фоне либеральных реформ в Сирии. Сирийская экономика, опирающаяся на развитие агропромышленного комплекса, а также легкой, текстильной и пищевой промышленности, получила значительные турецкие инвестиции и резко увеличила экспорт продукции.

Более того, турецкие промышленники, в значительной мере работающие на европейские рынки, стали переносить производство в Сирию с ее более дешевой рабочей силой. Например, если раньше большинство дорогих брендов модной одежды в Европе размещали свои заказы в Турции (дешевые бренды предпочитали Бангладеш и Пакистан), то теперь заказы активно переносились на фабрики Алеппо.

Политическое долголетие Эрдогана неразрывно связано с пришедшимся на годы его правления бурным экономическим ростом, который после глобального кризиса 2008–2009 годов фактически остановился, а к 2011-му возникла реальная угроза стагнации. Приведшие Эрдогана к власти промышленники внутренней Анатолии больше не желали терпеть нового и успешного конкурента в виде частного бизнеса Сирии. И буквально требовали от своего ставленника убрать мощного конкурента.

Не следует забывать и про попытки улучшить напряженные отношения между правительством Эрдогана и турецкими военными, имеющими к властям многочисленные претензии по поводу постепенного отхода от светских принципов республики. А также о том, что, как давно считается в среде финансистов, «война повышает кредит».

И вот наступил 2011 год – арабская весна, вторжение НАТО в Ливию, а позднее и вторжение арабских монархий в Бахрейн и Йемен. Было решено попытаться вернуть Сирию в статус второстепенного государства, взорвав страну изнутри. До недавнего времени почему-то довольно редко вспоминали, что изначально именно Анкара была самым жестким сторонником «свержения Асада любой ценой» и активным лоббистом военной операции НАТО против правительственных сил в Сирии. Более жестким и активным даже, чем США. А ведь еще недавно Эрдоган и Асад, появляясь перед телекамерами, выглядели настоящими друзьями.

Последующая стратегия Анкары также понятна: затянуть войну, надеясь на истощение сил правительственной армии (т.н. оппозиция при этом может рассчитывать на постоянную подпитку ресурсами за счет Запада), и ни в коем случае не допустить внутрисирийского компромисса и примирения, которые могли бы сложиться благодаря максимально широкой коалиции против ИГИЛ.

Меж тем, казалось бы, Эрдоган мог бы считать цель необъявленной войны достигнутой уже сейчас: по сирийским конкурентам анатолийского капитала нанесен серьезнейший удар (впрочем, как уже писала газета ВЗГЛЯД, далеко не смертельный). В то же время война может перехлестнуть границы самой Турции, перейдя курдские районы, алавитские и арабские районы Александретты. Похоже, в конечном счете президенту Турции придется решать взаимоисключающие задачи: как выйти из войны без потерь, не поссорившись с союзниками по НАТО, не порвав с богатыми партнерами из агрессивных государств Персидского залива и, самое главное, не потеряв доверия тех социальных сил, которые привели его к власти. Выйдет ли? Увидим скоро – весной, когда начнется высокий сезон в Анталии.

Источник: ВЗГЛЯД