НЕМОТИВИРОВАННЫЙ ВЗРЫВ. Часть I
16 Сентября 2001

• Версия для печати

ОФИЦИОЗ

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года в 1 час 23 минуты 40 секунд страна содрогнулась. Вернее, содрогнулась она только после майских праздников, когда узнала правду о катастрофе в Чернобыле.

Зарево пожара на АЭС наблюдали пассажиры поезда «Москва-Киев», среди которых были и сотрудники Академии наук, сразу смекнувшие, что дело нечисто. Но официальных сообщений, отражавших истинное положение дел, не было несколько дней. Не хотели людям портить праздники.

Однако всей правды о взрыве на Чернобыльской АЭС мы не знаем до сих пор. Мы знаем только так называемую официальную часть правды.

«Во время остановки четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции на плановый ремонт сотрудники блока потеряли управление над физико-химическими процессами внутри реактора. Произошел паровой взрыв и частичное разрушение конструкции, повлекшее за собой выброс в атмосферу радиоактивного вещества».

Так звучат выводы официального расследования причин катастрофы правительственной комиссией. Но по Чернобылю было еще одно следствие и еще одна правда - неофициальная.

Уголовное дело по факту взрыва на Чернобыльской атомной электростанции было заведено в недрах Комитета государственной безопасности СССР в первые же дни после аварии, когда еще ничего не ведавшая страна продолжала праздновать «Мир. Труд. Май».

Выводы этого следствия тщательно скрыты где-то в архивах. Засекречены. Уничтожены. Стерты из памяти следователей и официальных руководителей страны.

Тогдашний Председатель Совета Министров СССР, по долгу службы возглавлявший Комиссию по расследованию причин аварии на Чернобыльской АЭС, Николай Иванович Рыжков не смог даже вспомнить имя и фамилию куратора этого следствия.

Правительственная комиссия Николая Рыжкова работала несколько лет. Официальная версия причин Чернобыльской катастрофы свелась к маловразумительному утверждению, которое вкратце звучит примерно следующим образом: «Причиной случившейся аварии стало непредсказуемое с точки зрения теории относительности стечение обстоятельств».

Иными словами, взрыв на Чернобыльской АЭС в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года произошел немотивированно. Потому что фишки так легли.

ЧЕРНОЕ И КРАСНОЕ

Передо мной лежит одна из фишек - новосибирский выпуск газеты «Говорит и показывает Москва» от 16 апреля 1986 года. С программой передач на 21-27 апреля. Рядом - для сравнения - тот же выпуск той же самой газеты, но от 3 апреля с программой передач на предшествующую неделю.

Внешне, да и по содержанию, выпуски ничем друг от друга не отличаются. Ничем, за исключением одной детали. В радиопрограмме новосибирских трансляций в красный цвет выкрашены две даты - 26 и 27 апреля, суббота и воскресенье - даты взрыва и развития катастрофы на Чернобыльской АЭС, 22 апреля - день рождения Ленина - черный, а 26 и 27 апреля - красные. При этом в программе центрального вещания нет ни единого красного пятнышка. Значит, закрасили «чернобыльские» дни не в Москве, а в Новосибирске.

(Необходимое отступление. В Новосибирске в советские времена был расположен самый крупный в стране Академгородок. Здесь же находился крупнейший центр исследования проблем ядерной энергетики.)

Новосибирский выпуск газеты «Говорит и показывает Москва» всегда - и до и после номера от 16 апреля 1986 года - выходил только в черно-белом варианте. Технологически для того, чтобы выкрасить газетный лист во второй цвет, необходимо лишний раз прогнать весь тираж через станки в ротационном цехе.

Мало того, одной только «закраской» двух календарных дней различия между двумя новосибирскими выпусками газеты не ограничиваются. Колонка с воскресной программой передач набрана более мелким кеглем, чем обычно. На сэкономленном месте прямо под программой передач напечатана плашка.

Для людей, не знакомых с полиграфической технологией тех лет, поясним. Плашкой называется цинковая пластинка, получаемая методом гальванопластики.

Не вдаваясь в подробности, чтобы понятно было: художник рисует картинку, ее отправляют в цех цинкографии, и оттуда выходит пластинка, на которой шиворот-навыворот, наизнанку как бы, вроде негатива, выпукло, как в книжке для слепых детей, изображен рисунок. Если плашку краской покрыть и к бумаге приложить - получится оттиск того самого рисунка, который художник нарисовал. Дело это трудоемкое, поэтому в старое время в советских газетах так мало картинок было.

Но бог с ней, с технологией. Не так важен факт появления в газете плашки, как то, что на ней было изображено.

На картинке под колонкой программы передач было нарисовано следующее. Две прямоугольные рамки, одна в другой, и в получившемся квадрате - симметрично расположенные шестнадцать кружочков. Вернее, пятнадцать. Потому что седьмой кружочек - третий во втором ряду - как бы зачеркнут шестиконечной звездочкой с неровными лучиками (см. газетную иллюстрацию).

Вот и все. Пустая, казалось бы, вещь. Только не для физиков, которые знают, что две рамочки одна в другой, а в центре - симметричные кружочки - это схематичное изображение ядерного реактора, его оболочек и стержней (см. рисунок из энциклопедии).

Для ядерщиков этот рисунок еще более значим. В общеупотребимом списке атомных объектов на территории СССР Чернобыльская АЭС всегда стояла под седьмым номером.

У полиграфистов-газетчиков свои замечания к новосибирской плашке. Они знают, что в старые времена без ведома сверху под зорким взглядом цензора невозможно было запятой на газетной полосе вылезти, не то что загадочному рисунку без подписи и пояснений.

Новосибирский выпуск газеты «Говорит и показывает Москва» подписан в печать 15 апреля - за одиннадцать дней до взрыва на Чернобыльской АЭС.

Кратко подведем первые итоги. В программе красным цветом выделены два дня, на которые приходится авария. Никогда в этом издании цветом числа не выделялись. Ни до, ни после (мы проверили). И рядом с выделенными днями «икс» расположена схема ядерного реактора, в которой взрывом помечен седьмой объект. Седьмой - это Чернобыль, место трагедии.

РОДНАЯ КРОВЬ

Оба выпуска газеты «Говорит и показывает Москва» я обнаружила в архиве своего деда.

Дед умер два года назад. Родился он в начале века, образование получил академическое - за гимназические успехи был даже премирован сборником стихов Его Высочества князя Константина. Собирался вместе с другом на философский в университет поступать, да жизнь по-своему распорядилась - пошел в Тимирязевскую академию.

Друга красноармейцы в восемнадцатом расстреляли. Пришли в здание на Манежной - на первом этаже сидели гуманитарии, на втором - естественники. Гуманитариев увели, и больше они не вернулись. Так моему деду повезло в первый раз.

Потом он, немец по происхождению, блестяще окончил Тимирязевку и был командирован в Германию - технику сельскохозяйственную для колхозов у буржуев закупать. По возвращении, уже обремененный семьей, заселился в дом на Маяковке, где сейчас расположен ГУТА-банк, напротив «Калинки-Стокманн».

В 37-м в один день пришли и всех мужчин, кто в доме сидел, на работу уйти не успел, забрали. Деда посадили на восемь лет, и так ему повезло во второй раз - воевать не пришлось.

В Москву дед вернулся только в 57-м. Устроился в свой научно-исследовательский институт, сильно потрепанный во время борьбы с лженауками и фашизмом, на должность мэнээса. Дослужился до руководителя отдела, стал профессором.

Энциклопедически образованный человек, он жил в своем мире, совершенно не похожем на наш. В свободное время много читал, что-то конспектировал, вырезал какие-то материалы из журналов, газет, вел картотеки и все материалы аккуратно складывал в папочки.

Состоял в переписке с множеством людей - таких же чудаков-интеллектуалов, с которыми вместе или когда-то учился, или сидел, или работал, или просто познакомился во время поездок по стране.

Когда дед умер, вся квартира представляла собой запущенный архив. Копаться в нем было делом неблагодарным: на ворох какой-то мусорной информации - крупицы фактов. Но иногда - очень любопытных...

В отдельной голубой папке-футляре лежали две потрепанные газеты, журнал «Атомная энергия» и неразборчивая записка, из которой явствовало, что обратить внимание надо на рисунок, расположенный под программой передач.

Когда я впервые разложила перед собой оба газетных выпуска и перечитала несколько раз записи деда, в голове все смешалось.

Первая мысль была, что Чернобыльскую АЭС взорвала какая-то группа террористов, а газетный рисунок - сигнал к проведению операции. Вторая мысль: значит, мой дедушка каким-то образом причастен к этому.

Глубоко законспирированная террористическая организация могла базироваться в то время только на людях, которые пострадали от сталинских репрессий. Дедушка, по крайней мере, мог знать или догадываться о существовании подобных организаций, если они существовали.

Зная своего деда, я сразу же отбросила эту мысль. Если бы он даже только догадывался о чем-либо подобном, то обязательно попытался бы предупредить взрыв. В любой случае это как-нибудь отразилось бы в его дневнике.

Дальше в голове стали рождаться и вовсе фантастические версии. Международный заговор ученых. Промышленная диверсия. Инопланетные существа...

Чтобы не морочить головы читателям, мы просто обошли с газетой в руках ученых и политиков, которые так или иначе причастны к расследованию причин аварии и работам на Чернобыльской АЭС в 1986 году, и попросили их высказаться по этому поводу.

КОММЕРЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД

Геннадий Спиридонович Чегасов - председатель экологического экспертного совета неправительственного Фонда им. Вернадского. В 1986 году - начальник отдела топливно-энергетического комплекса Главного управления государственной экспертизы Госстроя СССР. Позже, в течение 1991-2000 годов, он был председателем управления государственной экологической экспертизы Госкомэкологии:

- Доказательств того, что это была диверсия, следствие не обнаружило. Или не хотело обнаружить. А может, просто не дали обнаружить. Хотя теоретически это вполне вероятно.

В то время против Советского Союза велась огромная подрывная деятельность, направленная на развал Союза вообще, и социалистического лагеря в частности. Можно спорить о формах и методах этой борьбы, но результат налицо.

Если в Чернобыле мы имели дело с сознательно проведенной акцией, то ее можно считать наиболее успешной из всего, что тогда против нас предпринималось.

Судите сами. Советский Союз в то время занимал лидирующее положение на европейском рынке атомного машиностроения и энергетики. После войны мы построили станции на территориях социалистических стран - ГДР, Венгрии, Чехословакии, Болгарии и капиталистической Финляндии.

Велись переговоры о сооружении новых объектов с Польшей, Ираном, Индией, Ираком. Начиналось строительство АЭС на Кубе. Закончились проектные работы для Алжира.

Авария поставила жирный крест и на нашем сотрудничестве в области атомной энергетики с членами СЭВ, и без того трещавшего по швам, и на нашем влиянии на мировой атомный рынок вообще. Тогда еще сверхдержаве был нанесен колоссальный и экономический, и политический ущерб.

Чернобыль стал важной вехой на пути развития движения «зеленых» в нашей стране. Поведя на борьбу с сооружением атомных объектов, многие добились чиновничьих кресел. А страна осталась без так необходимых ей электростанций.

На десять лет заморозили работы на Ростовской АЭС. Атоммаш - передовой гигант ядерного машиностроения - вообще не построили. Одна из ведущих отраслей промышленности была практически разгромлена на территории страны и дискредитирована на мировом рынке...

А напечатали это в газете, наверное, для того, чтобы испугать своим могуществом...