ШПИГУН - РАЗМЕННАЯ МОНЕТА. Часть II
11 Апреля 2001

• Версия для печати

В Итумкали, например, где все было разбито вдребезги, в живых 17 человек и один целый дом, нас встречали традиционно. Внизу, в подвале, пекли хлеб. Первую горячую лепешку принесли, как только мы вошли в дом. Чай собирали по крохам. А тут...

И потом, есть традиция. Если ты в гостях у старших - молодых не видно.

Нас принимает какой-то дед, который делает вид, что не говорит по-русски. Я ловлю пьяного Мусу.

- Кто этот дед?

- Двоюродный брат жены брата и т.д.

- А по жизни он кто?

- Как - кто?! Глава клана, который ты просил найти. Крали-то генерала братья Ахмадовы, а дед держал. Ты просил - я сделал.

Дальше Муса заводит любимую чеченскую песню «У нас, у чеченцев». В общем, смысл в том, что никто не обидит. Я зверею окончательно.

Ставлю спутниковый телефон. Говорю по-английски, что ситуация непонятная, влипли прилично. Если не буду выходить на связь, значит, дело пахнет керосином.

Томас предупреждает, что надо разговаривать аккуратнее, один из присутствующих хорошо понимает по-английски и все передает деду. И вдруг меня от отчаяния осеняет.

Я звоню в «Санди таймс», тому самому Франкетти. Кричу на весь дом:

- Катастрофа! Нас, похоже, украдут! Записывай! - И хватаю за шиворот парня, который поближе сидит. - Стоять! Адрес, дом! Имя хозяина! Говори быстро! В глаза смотреть!

Франкетти смеется:

- Тебя уже захватывают?

В общем, договорились так. Если в 4 утра нет от нас звонка, Франкетти звонит в комендатуру Шатойского района (хорошо, что чеченцы не знают об отсутствии связи!)... Пусть наряд присылают - потому что точно известно, что нас похитил такой-то.

Некрасиво, конечно, обманывать. А что делать? Они мне булочек не дают...

После этого разговора я ждал, выйдет дед или нет? Дед не выходит, что совершенно меня не радует. Лучше бы оскорбился на обвинения.

Томас тем временем пистолет добыл и заснул. Я один не спал - наверное, со страху.

Утром опять холодные лепешки, недовольство, мои помятые чеченцы. Протрезвели и поняли, что натворили, но оправдываются:

- Видишь, спокойно уезжаем.

Прибегает наш шофер Асланбек с жуткими глазами и тихо мне рассказывает, какие лица его окружали.

Ему тут же предложили нас продать и вступить в долю - уж «лимон»-то точно отвалят за таких гостей...

В общем, собираемся уезжать.

Томас заходит сказать деду большое спасибо. А до этого, надо заметить, весь вечер его спрашивал, видел ли тот Шпигуна. Тот открещивался, как мог. Знать не знает - ни он, ни семья. Томас в последний раз заходит на кухню и вежливо интересуется:

- Так вы Шпигуна видели?

Дед вдруг резко вспоминает русский и сразу же отвечает:

- Шпигун? Что вы имеете в виду - живого или мертвого?

Прекратил все-таки валять дурака - понял, что ничего не сделать.

Маленькое отступление. Проходит с тех пор примерно полгода, я опять в Чечне, гоняем чаи с теми же чеченцами. Мой проводник Муса как ни в чем не бывало говорит:

- Леш, помнишь дом, где мы ночевали? Деда-то взяли. Там самое гнездо бандитское оказалось! Они Шпигуна и уперли.

...А после отъезда из жуткого дома начинается абсолютный бред. Телефон наш непрерывно звонит, говорят, что нас ищут в Москве, с двух каналов ТВ. «Зюддойче» опубликовала, а все перепечатали, что найден Шпигун.

Получилось, что мы вызвали явный скандал: похоже, нахождение Шпигуна ни в каком плане не стояло.

У Томаса же написано и про выкуп, и про то, что за него просили 50 тысяч, и никакой версии о том, что он ушел в леса, нет. Конфуз получился.

Степашин обещал освободить генерала любой ценой, а покойника нашли в водосточной трубе.

Говорят, что с нас должны снять официальные показания. Командировка наша уже закончена, можно уезжать, в Москве и дадим показания. А пока мы в зоне боевых действий.

Муса на первом же блокпосту показывает солдатам какую-то бумажку, возвращается и сообщает «радостную весть»: надо двигаться мимо всех блокпостов, потому что пришла ориентировка на розыск немецкого журналиста.

Мы обычно уезжаем через Моздок, но в свете последних событий решили двинуть в Ингушетию.

Берем двух бойцов из администрации Гудермеса и за полчаса до комендантского часа вылетаем на трассу «Кавказ», ведущую к Ингушетии. Прошли ее за час (вместо обычных трех). Не остановились ни разу: то ли фантастически повезло, то ли вид был такой грозный, 120 км в час с включенными фарами.

И вот она, родная Ингушетия. Вдруг один из прихваченных бойцов на вопрос любопытного ингуша, кто в машине, отвечает: журналисты.

- Как журналисты? А нам сказали, делегация. Ну-ка, вылазь! Давайте, голуби, поехали.

Привезли к человеку, назвавшемуся начальником уголовного розыска Ингушетии. Покрутил наши документы, ничего криминального не нашел, но попросил дождаться еще человека из местного ФСБ.

Мы объясняем, что и так уже опоздали на вечерний самолет из Нальчика, ночью придется ехать, а нам срочный материал везти. Отпустил все-таки.

На следующем посту опять останавливают. Без толку объясняю, что только что от начальника уголовного розыска - еще даже здание видно.

Этому менту все равно, он из ГАИ. На машину ориентировка, надо задержать. Шофер дает ему 300 рублей. Но нам ясно, что далеко не уедем.

Звоним в Москву - подтверждают, что нас везде ищут.

Непонятно, правда, нас или машину приказано задержать. Шофер собрался пойти в милицию и разузнать подробности. Несчастный Томас приходит в ужас: так нельзя, пока он будет спрашивать, они свяжутся по рации, пустят машину наблюдения, нас найдут.

Мы после этих слов грохнули от хохота.

- Что вы смеетесь? Асланбеку непременно «маяк» повесят! У нас полиция по-другому не работает. И не говорите мне, что ваша полиция ТАКАЯ неэффективная.

Невозможно объяснить немцу, что она намного более неэффективная, чем он думает.

Шофер все-таки уезжает. Его долго нет... Наконец в шесть утра раздается стук в дверь.

- Вас приглашают к начальнику милиции города Молгабек.

Настойчиво так приглашают, в случае отказа грозятся на руках отнести.

Немец развлекается тем, что звонит в посольство и передает подробности о том, как его собираются задерживать.

В итоге в семь утра приводят всю нашу компанию в кабинет начальника уголовного розыска. Там сидят шесть абсолютно пьяных ингушей. Начальник говорит:

- Я позвал вас потому, что хочу пожать ваши мужественные руки. Всем спасибо, все свободны. Дорога по Ингушетии свободна.

Мы в шоке.

Спрашиваем Асланбека, как он это сделал. Оказалось, торг начали с двухсот долларов. Закончили на тысяче рублей. На них ингуши и запили.

В процессе разговора шофер поворачивает ключ, мотор делает фр-р-р... Асланбек, ни секунды не задумываясь, выпрыгивает из машины, открывает крышку бензобака, сует туда палку и начинает материться. Ясно, что слили бензин.

Недоумевающий Томас спрашивает, кто мог это сделать. Дальнейший разговор по степени идиотизма лучше всего звучит по-английски, но попробую дословно перевести.

- Полиция, кто же еще.

- Я не могу поверить! Они могли сделать это?!

- Могли? Они всегда делают это.

- Фантастика. Я пойду спрошу, где мой бензин!

Тут шофер врывается в предбанник, мы слышим дикие вопли:

- Я вам, козлам, дал штуку, чтобы вы нас отпустили! Бензин в эту сумму не входит! Заливай обратно!

Что характерно, шофер очень маленького роста, а милиционеры здоровые парни с автоматами.

Томас продолжает бормотать:

- Не может быть, чтобы полиция!..

В этот момент появляется виноватый «полицейский» с половиной ведра бензина, которого конвоирует шофер. Залили и поехали.

Надо сказать, это было самое сильное впечатление Томаса. Шпигун померк. То, что милиция слила бензин, беднягу доконало.

Интересно, что Томас к тому времени уже около года жил в России.

Надо ли говорить, что на следующем посту нас арестовывают еще раз. В федеральном розыске мы все.

Асланбек на всех последующих постах сразу дает по 500 рублей, и мы спокойно покидаем негостеприимную Ингушетию. Отпускаем шофера, пересекаем осетинскую границу, надеясь, что в Моздок попадем сами по себе.

Там есть дороги, где нет постов, по ним идет вся контрабанда. Хорошие горные дороги.

Бодро въезжаем в Осетию. Моих знакомых таксистов нет, стоит какой-то пенсионер. Обещает довезти до Минвод быстро.

Наша цель - сесть в самолет в последний момент, а в Москве разберемся что к чему. Как только машина выехала из города, немец достал телефон. Нужно было поговорить по-русски, я взял трубку.

Мои спутники слышат, естественно, только мои слова:

- Да, в федеральном розыске... То ли мы, то ли машина... А Авенариус точно в розыске?!.. Томас, поздравляю!.. Мы что будем делать?.. Прорвемся с разгона до самолета, а там сам черт не брат.

Вдруг водитель говорит:

- Вам надо, чтоб ни одного поста не было? Братва! Я сам на зоне семь лет баланду жрал! Доставим в лучшем виде.

Впервые мы проехали трехчасовую дорогу от Моздока до Минеральных Вод без единого поста. И в конце, сделав какой-то немыслимый кульбит, оказались почти на летном поле.

Я точно знаю, что там только один подъезд к аэропорту, пост, где милиция ищет взрывчатку. В этот раз на секунду отвлекся, а пост сзади.

Потом я раз 20 пытался пешком обойти - невозможно. Не говоря уже об отсутствии объезда.

Мы не стали разочаровывать пенсионера: пусть думает, что свои.

...Было у истории генерала Шпигуна свое русское продолжение, которое точно доказывало, что мы вляпались туда, куда не нужно.

На следующий день после публикации Авенариуса объявили, что никаких доказательств, кроме самой публикации, нет. Найден мужчина, вот и все. При чем здесь Шпигун?

Правда, мы создали коллегам информационный повод. Журналисты выяснили, что в Моздоке тела нет. Официальные источники сообщают об экспертизе, а она проводится либо в том же Моздоке, либо в Ростове.

Народ рванул в Ростов - и там никого. Потом все затихло.

Спустя некоторое количество месяцев сказали, что экспертиза установила, что все-таки найденное тело принадлежит генералу Шпигуну.

Я вообще не могу понять, для чего потребовалась эта якобы экспертиза.

К моменту, когда мы обнаружили тело, он погиб два-три дня назад. В горах была зима, лежал он прикопанный в снегу, сохранился хорошо. В морге тоже минусовая температура, никаких изменений не должно было произойти.

У меня есть еще одна история, не знаю, прямо или косвенно связанная с несчастным генералом.

Случайно месяца через два после его гибели я опять заехал в Итумкали. Там остались одни руины, никто уже не стрелял. Поехал выше, натолкнулся на пограничников, мирно живущих в палаточке. Они должны были вскоре меняться и рассказывали, что «срок» прошел очень тихо, только в самом начале потери были.

Я страшно удивился: какие потери, на тот момент у всех было полное ощущение безопасности. Чеченцы нигде никакого сопротивления не оказывали. Не звучало ни одного выстрела, разве что в Грозном несколько сотен человек стреляли неизвестно куда, бессмысленно палили, потому что русские были за два километра - ближе войска не подходили.

Контактных боев в эту войну практически не было, пожалуй, только в Комсомольском. Все «бандформирования» разошлись по домам, по селам, командиры ушли за границу. Лично меня пугали только растяжки, а не угроза быть убитым случайной пулей и не плен.

Оказалось, пограничники тоже убедились, что все спокойно, пошли выбрать местечко для завтрака. А там уже чеченцы завтракают. Человек 30. Пограничники бы их отпустили, а они вдруг бросились на прорыв вниз, поливая из автоматов.

Двоих наших положили. Пока ребята залегли, вся группа ушла.

Были бандиты очень странно одеты: кожаные куртки, гражданские брюки.

Единственные, кто мог тогда с оружием находиться в горах, - участники постоянных групп или отрядов, но те всегда в военной форме. А эти еще и без бород... Явные бандиты, не боевики.

У меня есть одна догадка, тем более и территориально, и по времени все совпадает. Я думаю, нашим ребятам попалась та самая группка, которая тащила за собой Шпигуна. Вернее, уже тело.

Опустили его в ямку, а сами завтракали. Собирались дальше нести - в высокогорные села, которые традиционно зарабатывали содержанием заложников. Но пограничники спугнули, надо было вырываться.

Повторяю: это моя догадка. Только ребята из РУБОПа, те самые, кто вытаскивает наших из плена, могут рассказать, как все было на самом деле. Может быть, получится когда-нибудь узнать всю правду про гибель русского генерала.

Больше всего меня тревожит один вопрос. Официально наши власти продолжают утверждать, что за Шпигуна все время требовали 5 миллионов и сумму не снижали. Но я абсолютно точно знаю - многие подтверждали - до каких пределов «упала» цена.

Так вот, мне интересно знать, сообщили ли перед началом военных действий семье о том, что Шпигуна можно забрать всего за 50 тысяч. Эту сумму можно было собрать «семейным» образом.

Но из Шпигуна сделали еще одну жертву путинской предвыборной борьбы. Это мое личное мнение, которое не требуется доказывать чем-либо. Остальные заложники - почти все, кроме тассовца Яцины, остались в живых. Яцина-то погиб непонятно: то ли убили, то ли случайно от наших же взрывов... Свидетелей не осталось, банды уничтожены.

А боевой генерал Геннадий Шпигун стал мелкой разменной монетой.

...Я случайно попал в эту историю. И понял, как творятся мифы об этой войне. Но это уже совсем другая история...

Записала Ольга Богданова,

фото Юрия Козырева