Телекнязь Кара-Мурза
1 Мая 2003

• Версия для печати

Среди телеведущих немногие могут похвастаться не то что породистой внешностью - просто здоровой симметричностью черт лица...

Политические течения в России формирует интеллигенция. Программы партиям, даже самым народным, самым пролетарским, третий век подряд пишут очкарики с университетскими значками на лацканах пиджаков. И в деле этом преуспевают династии. В начале ХХ века Сергей Георгиевич Кара-Мурза написал Закон о печати. В начале ХХI века в СПС работает его внук - профессор философии Алексей Кара-Мурза. Второй внук - тоже Сергей Кара-Мурза - любимый философ КПРФ. Вот такая причудливая династия.

А с экрана телевизора уже десятилетие обозревает политические и экономические новости их ближайший родственник - Владимир Кара-Мурза. Среди телеведущих немногие могут похвастаться не то что породистой внешностью - просто здоровой симметричностью черт лица. А спокойное, достойное поведение перед телекамерой, без ужимок и унизительной для зрителей назидательности - в этом Владимиру уж точно нет равных.

В переводе с тюркского Кара-Мурза значит «черный князь». Считается, что род этот ведет свое начало от потомков Чингисхана. Нурсултан Назарбаев даже пообещал однажды, что если популярный телеведущий переедет в Казахстан, то работать ему не придется - будет жить, как падишах-рантье. Но он почему-то на историческую родину не спешит.

Владимир Кара-Мурза живет неподалеку от метро «Бауманская» - в этом районе Москва не похожа на себя современную, а популярный телеведущий известен своим пристрастием к стилю «ретро». Здесь сохранились многие приметы советской столицы. Даже по линии метро ездят старые вагоны, обшитые грязно-желтыми панелями в пупырышек, а кресла обтянуты шоколадным дерматином.

- Сначала я жил в бывшей коммуналке, тоже в этом дворе. У меня квартира была больше, чем у Брежнева и Горбачева - 7 комнат. Моих - две, остальные - аварийные. Но все они были заставлены диванами, кроватями, и просто на пол брошенными матрасами - у меня всегда много гостей оставалось. А это дом Туполевского завода. После того как его посадили, сотрудников расстреляли. В одной из комнат остался шкаф бывших жильцов. И там насечки на двери - как растет ребенок. Так вот, насечки были только до 1937 года. А потом - все. Когда сюда переезжали, пришлось позвать священника из Елоховского собора, освятить помещение.

- У вас набожная семья?

- Не то чтобы сильно набожные, но богословие знаем. Я даже одно время хотел стать священником, после университета сдал документы в Семинарию.

- Вы были непослушным ребенком?

- Нет, почему же...Я не курил и не курю до сих пор. Хорошо в школе учился, не прогулял ни одного дня. Политинформации вел. Меня, правда, иногда после этого к директору вызывали - уж очень я был информирован. Хотя я уже в школе понял, что этот строй долго не протянет. Со мной учились будущие рок-музыканты и художники-авангардисты. Солисты группы «Мухомор», например. Я с детства знаком был с Володей Сорокиным. Мы с ним дружим. С Витей Шендеровичем вместе занимались в драмкружке. А под влиянием диссидентской литературы и обстановки в университете я «испортился» окончательно. Курс на факультете делился ровно пополам: нормальные люди, которых в основном всех исключили, забрали в армию, и стукачи под предводительством Кости Затулина. С его подачи меня чуть однажды из университета не вытурили, когда я в окно общаги выбросил стенд социалистического соревнования.

- Вы и в тюрьме сидели...

- Из-за своей нелюбви к ментам. После университета я десять лет зарабатывал репетиторством. Занятия предпочитал индивидуальные. Многие из моих учеников вышли в люди. Коммерческий директор «Плейбоя», например. Но в те времена работой это не считалось. То есть был я тунеядец. Родители за меня переживали. Как-то в 1989 году мы с друзьями попали ночью в заварушку. Я даже погоны с мента сорвал. Но в тот раз отпустили. А через два дня позвонили и велели прийти в участок с паспортом. Я и пошел. А меня за сопротивление представителям власти - в кутузку. Так я в галстуке попал на нары. Просил: дайте хоть матери позвонить, она же волноваться будет. Еще и сын десятилетний один дома остался. Не дали. Посадили меня потому, что я на суде сказал, что нигде не работаю. Сидел в Матросской Тишине.

- Пятнадцать суток, что ли?

- А вот вы попробуйте...

- Я не хочу, спасибо...

- Вы представьте - в замкнутом пространстве среди 28 человек надо провести две недели. Это очень тяжело. Я был единственный несудимый. За мной каждый день приезжали и увозили на работу - в аптеку.

- Аллергия на лекарства не мучила?

- Аллергия у меня только на милиционеров. И сохранилась она до сих пор. Каждый июнь с друзьями отмечаю праздник «Еще один год без прокола», то есть без заключения в ментовке. Самое интересное, что если бы я тогда судье не сказал, что безработный, а назвал бы липовое место службы - туда просто пришел бы исполнительный лист на штраф в 45 рублей. Да я прямо в зале суда мог ей эти 45 рублей отдать. А судья почему-то решила, что никак эти деньги иначе не слупишь, и определила меня на 15 суток. Потом весь этот состав суда сняли, я про них долго материалы собирал.

После тюрьмы многое в моей жизни изменилось - я бороду там отпустил... Когда «Год без прокола» отмечали, пришел ко мне приятель. Он тогда окончил МВТУ с отличием, устроился в «ящик» на Соколе. Посмотрел он на нашу веселую компанию, порадовался. Я ему говорю: «Серег, а мы никто не работаем...» Ему всего 21 год был. Он видит - люди и обстановка приличные, живут задорно, вроде и так можно... Он только через год от меня ушел...

- Как же вы, такой маргинал, на телевидение попали?

- Я на одном курсе с Добродеевым учился. Мы были самые близкие друзья. Даже родственники - я крестный его сына Бориса. Кумовья, короче. Он ко мне первый в тюрьму приехал. Позвонил маме, а она говорит: «Володя в тюрьме». И он, тогда уже главный редактор программы «Время», не побоялся себя дискредитировать.

Когда прошли гайдаровские реформы и инфляция полезла ввысь, я не успел проиндексировать цену своих уроков. Жена тогда шутила: «Ты самый дешевый репетитор в Москве». И это была правда - за одно занятие я получал такую цену, за которую мог купить одно яйцо. До перестройки проще было. У меня в квартире комната была - посудная. Бутылок - море. Берешь одну, несешь во двор - там пункт приемный, получаешь 20 копеек - это кило самой лучшей картошки и литр кваса. Что еще надо? Но времена уже пошли другие, у меня - семья, пришлось на работу дворником в ЖЭК устраиваться. Тут Добродеев и позвонил: как, мол, у Володи дела? А жена Рита ему отвечает: «Дворником работает». Добродеев удивился: «Где?» А Рита говорит: «Какая разница?» Тогда-то он меня и пригласил работать в «Итоги».

- Обидно, когда такие близкие друзья ссорятся до расставания, что бы причиной этой ссоры ни служило...

- Для меня никаких проблем. Пусть он сам признает свои ошибки. Он в своем грехе закоснел...

- А в чем грех? В его видении событий в стране и за рубежом?

- Нет! Не забуду ему, как он на НТВ приезжал, за Йордана уговаривал. Все, что он хорошего для меня сделал, он этим перечеркнул. Зная, что я дворником работаю и мне нечем семью кормить, он мне дал кусок хлеба, а через несколько лет приехал, чтобы этого куска хлеба лишить, чтобы опять семья голодала.

- За первое можно простить второе.

- Он все обнулил. И то, что делает сейчас, я тоже не одобряю. Он собирает под свое крыло всех профессионалов, дает им делать одну-две передачи в полгода. Чтобы другие каналы лишить настоящих журналистов.

- Ситуация на ТВС сейчас непростая. Не боитесь остаться без работы?

- Не боюсь. Я, как Витя Цой, пойду истопником работать. Справки навожу. Потому что Митьки - как бы наследники его философии, на самом деле - туфта. Работать надо не в газовой бойлерной, где просто кнопочками и рычажками все включается-переключается. Для просветления надо в настоящей угольной котельной пахать. А таких все меньше и меньше остается. Помню, приятель мой, Саша Мамут, подрабатывал грузчиком в булочной. Так мы всей командой по ночам ходили ему помогать. Сейчас он - олигарх. Я ему говорю: «Вы никого поумнее там найти не могли, чем Терекбаев?» С Мамутом могу говорить на «ты». Его покойная жена Надя и моя первая жена были золотыми медалистками одной очень хорошей московской школы. За это меня Мамут должно быть и уважал. Говорю ему: «Ты сам-то юрист, сам понимаешь, что лишать нас зарплаты, как это делает Терекбаев, незаконно. Что значит - зарплата не предусмотрена? Мы любой суд по КЗОТу выиграем...»

- А почему не идете судиться?

- Да не буду. И никому не скажу, потому что не должны наши зрители знать, какой у нас коммерческий директор самодур.

- В письменной журналистике люди переходят с одного места на другое и остаются на плаву. А на телевидении - ушел и, как правило, уже не вернулся...

- Серега Доренко, Невзоров, Лена Шмелева... Просто на телевидении такого качества профессионалы, что не на экране они не могут быть журналистами, писать они не приучены... Ревенко вон - он же отчества Аксакова не знает. Я считаю, что человек, не знающий отчества Аксакова, не имеет морального права телеобозревателем работать.

- Некоторые не смотрятся на экране, потому что зачитывают письменные тексты. Вот Юлия Латынина, например, она же разговорной речью не владеет. А пишет хорошо.

- Да, она просто читает свою колонку. А вот Леонтьев - он пишет не так, как говорит. Возьмите Алима Юсупова - ему челюсть сломают - и он уже профнепригоден. Он ничего другого делать не умеет. Пришло такое поколение журналистов. Телевизионное.

- И все-таки люди уходят.

- После того как нас два раза закрывали, у многих сдали нервы. Вот сейчас ушли Насибов, Юсупов.

- Руководители телевидения просто не платят людям денег, лишают их возможности кушать и этим разрушают команду. Разгон команды Киселева - это их сверхзадача?

- Да, им надо все развалить. Чтобы Чубайсу не досталось. Абрамовичу и Мамуту весной вывернули руки и заставили взять канал на содержание. Я им говорю: «Вы знаете, что здесь работают самые осведомленные люди в стране. Мы 10 лет делали лучшие новости». Я знаю, например, сколько в секунду зарабатывает Роман Аркадьевич Абрамович. Этих денег хватит на много лет вперед для финансирования шести таких каналов, сколько он в секунду зарабатывает. Вы думаете, я поверю, что он хочет с зарплаты моей гримерши, матери-одиночки, какую-то еще прибыль получать? Терекбаев на это говорит: «Ну, тогда вы не по адресу. Тогда вам нужен академик Пиотровский, если вы хотите чистым искусством заниматься. А я сюда пришел, чтобы делать бизнес». Да какой бизнес на информации?

- Расскажите, как удалось выдернуть из Бутырки Гусинского?

- Когда Гусинского посадили, мы его на третьи сутки освободили. Я позвонил Горбачеву, он позвонил королю Хуану Карлосу. И тот сказал Путину, что если ты, мол, сейчас не выпустишь Гусинского, то тебе же хуже будет. И Путин был вынужден послать министра Лесина в тюрьму, наказав ему: «Только ты поторгуйся, чтобы он акции эти отдал, все равно придется выпускать». Гусинский всего две ночи на параше просидел, и он этим все деньги отбил, которые вложил в НТВ. Он бы до сих пор на киче парился, как Антон Титов, которого только вот выпустили уже глубоко больным человеком.

- Вы думаете, придется уходить всем, кто ассоциируется у зрителей с хорошим телевидением?

- Я не знаю, как будет, мы не пророки. В моей передаче, которая не делает погоды на всем канале, люди работают годы, и никто не уходит. Три человека третий год вообще работают бесплатно. Они просто прибились к нам во время какой-то стажировки. И каждый день на работу ходят.

- А что же они кушают?

- У них обеспеченные мужья.

- И вам не стыдно?

- А что я могу сделать? У меня штатное расписание, закрытое еще в 1996 году. Я все это говорю к тому, что у нас нетипичный коллектив. И меня нельзя назвать типичным тележурналистом.

- Ваши передачи похожи на словесные фотоновости. Вы ставите в известность, но дальше - думайте сами, решайте сами.

- Да, это так, правильно. Психолог, работавший с нами, сказал: «Миткова считает своих зрителей глупее себя. И это заблуждение. Но у тебя другое заблуждение - ты считаешь зрителей умнее, чем они есть». Я стараюсь общаться со зрителем так, чтобы он понял - я такой же, как и он, зритель и читатель, я - не телевизионщик.

- Человек, готовя газетный обзор, все равно зависит от тех, кто издает газеты, от их точки зрения. И когда половина изданий - под Березовским, а половина - под Администрацией президента, объективную картину создать, обозревая их, почти невозможно.

- Но мы выбираем газетчика, выбираем тему. Мне звонят возмущенные телезрители: «Зачем вы все это растиражировали?» Я говорю: «Это газета, мы на нее сослались. Вот туда и звоните». Сегодня я цитирую «Независимую», а завтра - Проханова. Создать наиболее полную картину мнений - мой принцип. Сам я против войны, но обозревал и тех, кто за войну, за американцев.

У меня рейтинг в Москве в два раза выше, чем у «Вестей», на которые работает весь канал РТР. А есть еще один показатель - сколько народу, попав на передачу, досматривают ее до конца. Так вот, «Вести» досматривают 13 из 100. А меня - 63 из 100.

- Ваш родной брат Алексей - один из идеологов СПС.

- Да, он написал им программу. Алексей - редактор партийной газеты СПС. Он и Ельцину две главы в предвыборную программу 1996 г. написал. По образованию брат - специалист по Африке, заканчивал ИСАА. Сейчас увлекся неожиданным проектом - выпускает книги о знаменитых русских в Италии. Уже вышли тома про Рим, Венецию, Неаполь.

- Вы с ним похожи?

- Я похож на маму, он - на папу. Лешка более уравновешенный. Он честно прошел всю карьеру, положенную человеку его поколения. Получал характеристику в райкоме комсомола, чтобы в институт поступить. В группе учился вместе с Евгением Киселевым и с тем, кого сегодня называют Акуниным. Был членом КПСС.

- Но до своего ухода «в чистое искусство» он успел заразить политикой вашего сына?

- Сына я сам вовлек в политику, когда привел его, десятилетнего, на съемки программы «Итоги». Он перезнакомился там со многими политиками. В 10 лет организовал свою партию - Детскую Демократическую. К сожалению, моя первая жена уехала из России и увезла его с собой. Но он связи с Родиной не теряет. Публикуется в «Коммерсанте». Возглавляет региональное отделение СПС в Лондоне. Володя скоро вернется. Окончит Кембридж - и вернется. Мы хотим, чтобы он аспирантуру прошел в МГУ. Западное образование очень узкоспециализированное. Там если человек изучает биологию, то занимается одной какой-нибудь зеленой лягушкой. Обязательны только несколько предметов. В России образование подразумевает формирование более широкого кругозора. На следующих выборах в Государственную Думу мой сын пойдет кандидатом от Черкизовского избирательного округа города Москвы.

- Ваш двоюродный брат Сергей Георгиевич - один из самых популярных среди коммунистов философов и мыслителей современности. Он занимается изучением очень интересного аспекта политологии - манипуляцией общественного сознания. Об отношении к современной жизни говорят названия его трудов: «Интеллигенция на пепелище родной страны», «Евроцентризм: эдипов комплекс интеллигенции», «Евреи. Диссиденты. Еврокоммунисты»... Встречаясь на семейных сборищах, вы часто спорите на политические темы?

- Никогда. Так было и в семье моей бабушки: одни братья - большевики, другие - меньшевики и эсеры. Но это не мешало им любить друг друга. Потому что и те и другие были, по большому счету, социал-демократами...

- А вас в какую-нибудь партию родня не заманивала?

- Сын очень уговаривал вступить в СПС. Но я ему сказал: политика такое дело, в котором главное - не побеждать, главное - не участвовать.

Истоки семьи

Дед, Сергей Георгиевич Кара-Мурза, родился в Симферополе в 1878 году. Работал журналистом. Основал литературно-философское издательство «Дилетант». Переехал в Москву вместе с женой, Марией Алексеевной Головкиной. Ее старший сын Андрей Гончаров, известный художник и график, одно время возглавлял Полиграфический институт.

Сергей Георгиевич до революции служил присяжным поверенным округа Московской судебной палаты. В его доме по вторникам проходили салонные встречи известных художников, актеров, музыкантов и литераторов. Александр Блок нередко по дружбе возил в Питер гранки издаваемых Кара-Мурзой книг. Сергей Георгиевич выступал на сценических площадках города с воспоминаниями о Чехове - он лично знал всех прототипов «Попрыгуньи».

Бабушка Мария Алексеевна родила мужу двух сыновей - Георгия и Алексея. Младшему дорога в университет была заказана - по квоте только один ребенок мог сразу после школы получить высшее образование. Так он поневоле стал метростроевцем и оттуда уже поступил по рабочей квоте на истфак. Алексей работал в знаменитой бригаде ударника Полежаева, привел туда своего друга - поэта Долматовского, и тот написал документальную повесть «Комсомольцы-добровольцы». Позже на сюжет этой книги был снят популярный кинофильм.

Два курса истфака Алексей окончил в 1937-м. Потом его посадили. Перед войной выпустили по бериевской амнистии. На войну добровольцами ушли почти все истфаковцы. И первая жена Алексея - Лия Канторович. Она посмертно получила звание Героя Советского Союза. Одну из своих песен ей посвятил Галич.

С войны Алексей вернулся орденоносцем. Закончил университет, остался работать на кафедре, был парторгом факультета. В 50-м году позвонили доброжелатели, предупредили: «Собираются сажать «повторников», то есть тех, кто уже отсидел». Надо было «уйти в тень». И он перевелся преподавателем истории в техникум.

Там среди студенток и встретил свою жену. Она была из семьи репрессированных - отца, латышского стрелка, расстреляли в 37-м. Чекисты во время обыска нашли в доме двух детей.

Их определили в Даниловский приют. Но на письмах, которые они несколько лет отправляли маме, жившей на соседней улице, добрые дяди из ЧК ставили штамп «Владивосток». Семья воссоединилась уже перед самой войной.

В 1956 году у Алексея и Майи Кара-Мурзы родился сын Алексей, в 1959-м - сын Владимир.

В эти годы их двоюродный брат - Сергей Георгиевич Кара-Мурза, родившийся в 1939 году, учился на химфаке университета.

И никто тогда себе и представить не мог, что через четыре десятка лет представители этой интеллигентной семьи будут идеологами противоборствующих политических течений постсоциалистической России.

И только Владимир Алексеевич займет положение «над схваткой».