Фора сильному
1 Мая 2003

• Версия для печати

Леонид Ивашов, вице-президент Академии геополитических проблем, генерал-полковник.

Война в Ираке сильно обеспокоила военную общественность. И она пытается моделировать ситуацию «гуманитарной миссии США в России». Начнется, допустим, завтра информационная раскрутка проблемы того, что РФ неспособна охранять свои ядерные объекты. Под давлением со стороны США и их союзников на Совете Безопасности ООН поднимут вопрос, что нужно взять под контроль, скажем, НАТО наши ядерные объекты. Фактически, это будет означать оккупацию страны. Потому что защищать себя нам будет уже нечем.

Контроль над запасами российских ядерных материалов США старались получить уже в рамках Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1), подписанного в 1991 году. По программе Нана-Лугара американцы должны оказывать России определенную финансовую помощь, которая, однако, пришла не деньгами. На обозначенные суммы американцы в рамках этой программы завезли на наши военные объекты свои приборы и датчики. Часть оборудования поставили «партнеры» на объекты, где хранятся ядерные боеприпасы.

Специалисты Минобороны РФ отработали все возможные версии утечки информации. И пришли к выводу, что оборудование можно использовать, чтобы повысить защищенность предприятий, не нанеся ущерба национальным интересам государства. Правда, американцы до сих пор не оставляют надежды узнать наши военные ядерные технологические секреты. Так, недавно министр обороны США посетил наш самый главный ядерный объект, здесь недалеко, под Москвой, якобы интересовался, как работает американское оборудование.

В рамках сокращения СНВ-1 было подписано совместное соглашение об обмене информацией по демонтажу и разоружению ядерных боеголовок. За содержание этого документа российские и американские переговорщики бились очень жестко.

Американцы агрессивно настаивали, чтобы их специалисты присутствовали на всех стадиях разборки боезарядов. Ведь последовательность демонтажа ядерных зарядов в обратном порядке копирует секретную технологию сборки. Эксперты Минобороны и Минатома ощущали очень сильное давление и со стороны нашего правительства, но позиций не уступили. Иностранцы могут присутствовать только на входе в технологический процесс разоружения ядерных боеголовок. И потом на выходе контролировать количество «выпотрошенных» снарядов. Так что на тот момент наши секреты удалось сохранить.

Российские эксперты требовали от американцев адекватного обмена информацией. Но американцы к своим объектам и близко не подпустили. Их крылатые ракеты морского и воздушного базирования большой дальности с ядерной начинкой и с обычной практически не имеют внешних отличий. При этом российским инспекторам не дали подняться на корабли, принуждая поверить лишь на основании документов, то есть практически на слово, какие ракеты находятся на конкретном судне.

Со своей стороны США, наоборот, настаивали в ходе подготовки СНВ-1, а затем и СНВ-2, чтобы мы назвали число имеющихся у нас боезарядов, не попадающих под категорию стратегических ядерных вооружений. То есть открыли бы запасы тактического ядерного оружия. Американцы стремились подвести под сокращение и этот тип боеприпасов. Сами при этом говорили, что имеют не более 3 тысяч боезарядов технического назначения. У России боеголовок якобы более 15 тысяч. Учитывая ядерный паритет «холодной войны», такой разницы в боезапасах, конечно, быть не может.

Кто нас круче подставит?

Подписанный в мае прошлого года Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП) не подлежит разумному обсуждению: мы, по сути дела, согласились с декларацией, где США заложили новую ядерную программу.

В документе даже нет определения, что включает в себя понятие «стратегические наступательные потенциалы».

У американцев есть три способа хранения ядерных боеприпасов: уже пристыкованные к боеголовкам, лежащие пока на базах и складах, наконец, отдельные компоненты, которые хранятся на предприятиях.

Американцы стремятся взять на себя обязательства лишь по демонтажу боеголовок с носителя. В каком виде он дальше будет храниться, от России скрывается.

Ядерные носители наши «партнеры» не уничтожают. Снимут с ракеты, скажем, три боеголовки и требуют засчитать это как сокращение. Но понадобится всего лишь несколько часов, чтобы приделать заряды обратно.

Еще со времен СНВ-2 висит вопрос о вторых ступенях ракетоносителей. Американцы их не уничтожали, а опять же складировали, объясняя нам, что оборудование понадобится в космических полетах. Та же ситуация и со стратегическими самолетами-носителями. Пилоны с них не срезали, а лишь закрывали легкими кожухами. Кожух быстро снимается и можно подвешивать ядерные ракеты и авиабомбы.

Производственные и складские мощности для хранения оружия у США гораздо выше наших, Штаты смогут быстро нарастить свой возвратный потенциал. Ведущие специалисты бывшего моего управления, которые занимались проблемами ядерного вооружения более 20 лет, категорически не согласились с такими условиями договора. И на момент его подписания просто были вынуждены уйти в отпуск.

Россия в результате реализации договора СНВ-1 уступает США по совокупному стратегическому ядерному потенциалу, по крайней мере, в полтора раза. Если пройдет ратификация договора по СНП, американцы, с учетом возвратного потенциала, будут иметь 2-2,5-кратное превосходство.

21 марта договор по СНП уже хотели выносить на ратификацию в Думу. Ратификацию проталкивали американцы, которые имеют в Госдуме большое влияние. Хотели успеть до войны в Ираке. Но думцы заупрямились. Договор так очевидно ущербен для России, что даже центристские фракции, которые гораздо страшнее НАТО, поскольку разоружают страну изнутри, признали, что в такой форме документ принимать нельзя. Серьезнейший международный документ даже не обговаривает, что понимается под «сокращением» боеголовок. Нет положенных приложений, где должны быть расписаны процедуры деактивации зарядов и меры контроля.

НАТО в сосновом бору

Иногда из уст экспертов и политиков звучат фразы: а зачем нам вообще нужен ядерный щит?

Это глубокое невежество или заблуждение. Да, ядерное оружие вряд ли будет применено в вооруженном конфликте. Но даже примерный ядерный паритет сдерживает и обычную агрессию. Между Россией и Штатами такое равновесие нарушилось. Мы развязали Штатам руки для действий обычными вооруженными силами. Очевидно, что у российского руководства не хватит политической воли даже угрожать неэквивалентным ответным ударом. Хотя развертывание системы ПРО, что бы там ни говорили, направлено прежде всего против нас и Китая, а не Северной Кореи или Ирака, где самая лучшая ракета может пролететь не больше 300 километров.

Образцов новой военной техники нам хватает лишь для шоу. В армии современных видов вооружения практически нет. Более того, даже машины предыдущего поколения в большинстве своем технически не боеготовы. По некоторым образцам можно смело вычеркнуть 70 % единиц вооружения. Минобороны заказывает один-два самолета в год, а выходят из строя по нескольку десятков и сотен машин.

Если по международным контрактам деньги за экспорт нашего оружия и приходят в Россию, большая часть их оседает в министерствах или у фирм-посредников. Это узаконенная коррупция. Схема ее мне прекрасно известна из системы военно-технического сотрудничества. Предприятия, которые производят и продают военную технику даже через государственных «помощников», получают лишь порядка 40-50% от стоимости продукции. Еще удивительный факт. Мы поставляем вооружение в европейскую страну, а посредником может быть фирма из Индии. За подобные услуги им перепадают немалые суммы, порой до 20 % от цены контракта. Не исключаю возможности, что в случае с продажей ядерного топлива - оружейного урана сложилась та же ситуация.

Беседу вела Анна ФИРСОВА