«Если бы Рыбкиным был я...». Часть II
17 Марта 2004

• Версия для печати

Черный человек

В далеком городе с постоянной температурой воздуха плюс пятнадцать, вечнозелеными газонами, домами без номеров, двухэтажными красными автобусами, красными телефонными будками, конными статуями, отвратительными ресторанами, приветливым чернокожим населением, бомжами, ночующими в целлофановых пакетах у роскошных офисов, - там в богатом офисе сидел маленький человечек в черном пиджаке и белой рубашке без галстука. Иван мысленно представил эту картинку и вздохнул. Иван был лишь винтиком большого грозного механизма, который проворачивался со скрипом, как старинные часы на Спасской башне. И часы эти заводил черный маленький человечек.

В кабинете этого человека всегда работал монитор, на котором беззвучно, как в компьютерной игре, лишь перемежая резкие движения японскими криками «Я- ххо- о!» выступал, бегал, катался на лыжах, вручал награды, принимал министров маленький человек в белом кимоно. Постоянное присутствие человека в белых одеждах на экране монитора приводило лондонского затворника в неописуемую ярость. Иногда он включал звук и, послушав пять минут, что говорит белый человек, разражался бранью в адрес белого.

Иван, зачем-то привезенный в Киев, неоднократно мысленно представлял эту картину, он был ею зомбирован. Он не раз играл «за черных» в той компьютерной игре против «белого». Компьютерную игру Березовский заказал специально, у лучших программистов. Она была сложная, многоэтапная и возбуждающая. Заключительный этап этой игры, последний, самый сложный уровень, еще не был пройден никем. До него еще надо было победить много мелких и средних солдатиков, которые отовсюду выбегали, делали свое «Я- ххо- о!» и кубарем скакали дальше, занимая места на смотровых вышках, откуда могли стрелять. Говорят, на последнем уровне, белый человек в своем кимоно ползет вверх по отвесной стене, чтобы закрепиться на новом плацдарме. А за ним ползет черный человек, он ползет на вертолете. Тот пешком, а черный - на вертолете. С пулеметами, телекамерами, автоматами. Но игру до конца никто не прошел. Просто очень трудная игра.

Березовский был для Ивана не только соратником, но и полным благодетелем. Он платил Ивану зарплату. Делал подарки. Оплачивал счета. Заботился, как отец родной. Он был для него Богом.

Родное лицо благодетеля вызывало у Ивана прилив бодрости. Иван хотел к нему, к этому человеку, в Лондон. Но, боясь его ослушаться, сидел в вонючем доме, расположенном на углу малоизвестной киевской улицы.

В свой лондонский офис господин Березовский заглядывал лишь по крайней нужде, назначая в нем встречи людям, к которым на встречи можно опаздывать. Вот и сейчас в офисе второй час томился бородатый журналист из Москвы, облаченный в неряшливый шерстяной жакет, который не сходился на толстом животе. Пожилая секретарша Ирина поила его кофием и развлекала ненужными разговорами. Наконец в офисе раздался звук колокольчика, охрана зорко глянула в экран маленького монитора, и впустила в офис хозяина - суетливого маленького, улыбающегося.

- Может, покушать хотите? - заботливо спросил хозяин упившегося кофием журналиста. - Сейчас мы поедем в ресторан обедать. Там и поговорим.

- Поедем- поедем. В ресторан- ресторан, - неразборчиво повторял журналист, пряча под галстук штук шесть коричневых пятен от кофия, которым его потчевала секретарша.

Сцена в ресторане лондонского отеля «Эксельсиор» запоминается только красным омаром, которым бородатый журналист окончательно изгадил свою несвежую рубашку и лохматую бороду, а также изумительным обаянием черного человечка, который весь лучился добротой и гостеприимностью.

- В отличие ото всех, я предпочитаю иметь дело с гениями. Вы - гений, - говорил он журналисту. - Скажите, сколько стоит ваш труд, и вы получите достойное вознаграждение. Вы будете работать на меня, а значит, работать на свою родину, на ее народ. Ну, скажите, сколько вы стоите?

- Двадцать? Тридцать?

«Надеюсь, он имеет в виду миллионы, а не тысячи», - думал про себя журналист.

Звезда экрана стеснительно капал уже на брюки белым соусом, потому что на рубашке места для пятен практически не осталось. Наконец, он оторвался от омара, вытер руки о шерстяной жакет и произнес:

- Ну, пожалуйста, если вы так настаиваете, у меня в Сибирском регионе есть два горнообогатительных комбината, инвестируйте туда миллионов двадцать долларов. Или еще у меня есть фабрика нижнего белья в Курске, можно на эту фабрику подкинуть, еще есть - журналист достал из кармана список предприятий, которым владел.

- Ничего себе, живут у нас скромные труженики министерства правды, - задумчиво произнес собеседник. - Ну, об этом мы позже поговорим предметно. Сейчас я скажу своему шоферу, он вас отвезет, куда вам надо.

«Мерседес» хозяина стоял на стоянке у отеля. Журналист вышел, подошел к машине и с трудом стал втискиваться в заднюю дверь. В это время он услышал, как по громкой связи хозяин сказал шоферу:

- Отвези эту жирную свинью, куда прикажет.

Костюмчик от Босса

В спальне Иван обнаружил потайной шкаф. Обнаружил случайно. Шкаф был задернут портьерой. В шкафу располагался компьютер ноутбук, подключенный к выделенной линии Интернет. Иван обрадовался находке. Он порядком уже устал слушать корявую речь Кучмы на украинском языке. Кучма научился украинскому всего год назад, и порядком потел, когда ему приходилось говорить на этом языке, путал русские и украинские слова.

Иван залез в Рунет и первое, что увидел на первой же странице поисковой системы - это опухшее лицо своего руководителя предвыборного штаба. Опухшее лицо пожилой дамы выражало всемерную обеспокоенность. Большой заголовок кричал: «Пропал Рыбкин!»

- Вот, дуры-бабы! - раздраженно сказал Иван и налил себе еще в стакан конъяку.

Практически вся центральная часть Рунета была посвящена пропаже Рыбкина. Приводились высказывания жены героя. В частности, Альфа сказала:

- Иван пропал. Вместе с ним исчезли деньги и моя лучшая шуба из меха голубой норки. А также ряд драгоценностей.

Иван посмотрел на шубу из козла и вздохнул:

- Вот, врет!

Руководительница штаба была правдивее.

- Молчат все двенадцать телефонов господина Рыбкина. Его охрана утверждает, что господин Рыбкин вошел в свою квартиру ненадолго и отослал охрану на дачу, куда позже обещал приехать сам. Прошли сутки, но господин Рыбкин не подает никаких признаков жизни, и ни один человек не может на сегодня сказать, где находится кандидат на пост президента страны. Если господин Рыбкин бесследно исчезнет, то выборы президента можно считать недействительными. Это может обозначать только одно: российские спецслужбы своими лапами посягнули на самое святое, что есть на свете - на демократию!

Иван задумался тяжело, по-пьяному. Белые тапочки на его волосатых ногах и закрытая на щеколду дверь заставляли задуматься о плене, о похищении.

- Да, полно, в Киеве ли я? Может, это и не Киев?

Иван поискал пульт от телевизора, но не нашел. Тогда он попытался вручную переключить программы, но с холодеющей душей понял, что в телевизоре имеется только одна программа - это программа, на которой Кучма произносит речь на смеси украинского и русского языков. И она крутится как «евроньюс», заканчивается и начинается снова.

- А что видно из окна? Какой это этаж?

Рыбкин подошел к окну: оно упиралось в стену соседнего дома, и та стена была без окон. Просто кирпичная стена. Старая как мир. Этаж был невысок. Третий.

Рыбкин снова бросился к компьютеру. Стал шарить по сайтам, на которые привык ходить, когда выдавалось свободное время. И на одном блудливом сайте непонятного агентства обнаружил то, чего втайне боялся. Глумливая заметка под названием «Рыбкин сам написал свое убийство» во всех подробностях расписывала сценарий того, что с ним, с Иваном, случилось. Текст был прост и лаконичен.

«Иван Рыбкин должен умереть».

Рыбкин, исчезнув из дома с хорошо известными ему людьми, постепенно попадает в руки людей, которые его не знают, и которых он не знает. Место действия - любое. Он не имеет связи, не знает, где находится, у него нет денег. Он сам отключил все телефоны или их выбросил. Через короткое время труп Ивана Рыбкина найдут где-нибудь в лесу. Выборы президента не состоятся. Вину за исчезновение Рыбкина свалят на российские спецслужбы. Весь сценарий этого немудреного детектива написал друг Рыбкина - Березовский. Никто не может сегодня помочь бедному Рыбкину, потому что схема составлена так, что каждый из участников похищения кандидата на пост президента, знает только свой вираж в спецоперации, но не знает всей схемы. По факту исчезновения Ивана Рыбкина возбуждено уголовное дело.

- А вот это - дудки! Я вам покажу убийство при отягчающих обстоятельствах.

Кандидат схватил свой красный телефончик, намереваясь позвонить на Лубянку, по известному ему телефону, но тут же осекся: не они ли, не ФСБ, запланировали всю эту операцию, чтобы с одной стороны убрать опасного соперника действующего президента, а с другой - нагадить ему же, президенту. Сейчас почти нет людей, не купленных каким-нибудь олигархом. Продается все.

На другом сайте Рыбкин неожиданно нашел информацию, которая гласила: «Все подписи кандидата Ивана Рыбкина признаны фальшивыми. На членов избирательного штаба кандидата заведено уголовное дело по факту подделки подписей. Узнав о том, что уголовное преследование грозит и ему, Иван Рыбкин сбежал в неизвестном направлении».

- Решение надо принимать немедленно, - сказал себе Иван. И в этот момент в замке повернулся ключ, и Иван услышал, как в квартиру входит его страж.

В руках у стража были пакеты и свертки. Рыбкин кинулся к них как к родным. Стал судорожно мерить брюки, пиджак, рубашку. Натянув на себя мужскую амуницию, Иван вылил на грудь одеколона и уже бодро заявил:

- Скучно тут у вас сидеть. Может, погуляем по городу?

- Чего ж не погулять? Указаний не погулять не поступало. Гулять так гулять. Можно в баню поехать.

- Да хоть куда, только тут не сидеть взаперти.

План Рыбкина был прост: выехать в город, сориентироваться на местности, и позвонить в Москву, в свой штаб. Сказать, где он, и приказать забрать из плена. Чтобы привезли деньги. Чтобы вытащили. Чтобы дать пресс-конференцию и рассказать о беспрецедентных фактах насилия над ним, кандидатом в президенты! Иван приоткрыл дверь туалета и сказал:

- Зайду на дорожку. Небось ехать-то долго?

- А то! - вежливо ответил хохол.

В сортире, пустив воду и зажав морду в кулак, Иван набрал хорошо известный ему телефон приемной Секретаря Совбеза Владимира Рушайло и злобно прошипел в трубку:

- Вас беспокоит Рыбкин, кандидат в президенты. Я жив-здоров. Несмотря на все ваши усилия.

- Где вы находитесь? - спросил равнодушный голос дежурного.

- Не знаю! Меня похитили!

- Кто?

- Не знаю!

- Попытайтесь сориентироваться на местности и сообщите, где находитесь.

- Какие умные!

- Держите телефон включенным, - последовал совет.

Вода в бачке кончилась. Иван нехотя вышел из туалета.

Во дворе был припаркован покоцанный «москвич». Иван с неудовольствием заметил, что о «мерседесе» мечтать не приходится. Сели. Страж, извинившись, завязал Рыбкину глаза. И погнали.

Баня.

Через дорогу раздевалка.

Баня располагалась в отдельном строении. Пейзаж окрест был сельский. Куда привезли Ивана, опять было непонятно. Одно сильно порадовало: около бани стояли двое чеченцев, уперев руки в бока. Чеченцы - это было значительно лучше, чем хохлы. Привычнее и понятнее.

- Аллах Акбар! - поприветствовал Иван чеченца.

- Аллах Акбар. Идите, вас там уже ждут, - вежливо сказал чеченец.

Действительно, в бане Ваню ждала теплая компания прелестных дам и молодых людей. Стол был накрыт. И Иван, скинув пиджак, опрокинул в рот полстакана коньяку, который лег на старые дрожжи.

Дальнейшее происходящее надо снимать в стилистике Висконти - через туманную дымку, через призму алкоголя, травки и горячего банного пара. Ивана опять облачили в белый халат и белые тапочки. Но это его не смутило.

Иван быстро забылся среди веселых голых людей. Страх покинул его после первого прикосновения женских рук. Он заснул, как, бывало, засыпал на груди у матушки своей маленьким ребенком.

Проснулся Иван на следующий день, а может, через два дня. Счет времени был потерян. Он спал на диване в комнате отдыха бани, заботливо накрытый пледом. Рядом с ним никого не было. Иван сразу кинулся к своему красному сотовому телефону, он валялся рядом на полу. Телефон давно разрядился. С вешалки на Ивана одиноко смотрели мужские кальсоны голубого цвета. Ни костюма от Хуго Босс, ни рубашки с галстуком, - ничего этого не было. Не было рядом и покоцанного «Москвича». Исчез вчерашний хохол - грозный страж, и чеченцы исчезли с девицами.

Завернувшись в плед, Иван вышел на улицу. Впереди и позади, сколько хватало глаз, стояли ровные одинаковые дома того типа, который раньше, в советские времена, называли «коттеджами». Вид у всех у них был нежилой. Ветер носил по поселку весеннюю пыль, обрывки тряпок, газет. Иван поймал один газетный обрывок. И увидел на нем крупными буквами название органа печати «Советская Припять». Дата стояла - 1986 год, 26 апреля.

- У-у-у! - завопил Иван на всю советскую Припять. - Вашу советскую мать!

Весь следующий день он шел по дороге. В голубых кальсонах. В белых махровых тапочках.

Казенная машина с темными стеклами типа «воронок» тормознула рядом с Иваном, когда он успел отмахать уже километров двадцать по пустынному шоссе. Увидев СБУ-шников, Иван Рыбкин дико обрадовался, стал кричать и размахивать руками. А потом заплакал.

Через день, в аэропорту Шереметьево, давая короткую пресс-конференцию для российских и иностранных журналистов, Рыбкин сказал:

- У моей жены никогда не было шубы из меха норки платинового цвета!