Трудная дорога к прогрессу
14 Декабря 2009

• Версия для печати

Елена Токарева

Если бы вы знали, как мне не хотелось расковыривать вечные русские язвы - писать еженедельный комментарий про то, что год кончается позорно. Не хотелось писать про традиционные российские горести - следствие нашего национального раздолбайства. Полоса позорных неудач на фоне благих намерений – это ли не жалкое зрелище?

Не для кого не секрет, что в народе не верят во второй подряд теракт с подрывом экспресса Москва – С.Петербург, что все судачат о том, что русские стыковые рельсы не подходят для движения скоростных немецких поездов. Нам бы на лошадях ездить, больше было бы толку. Не до модернизации. Быть бы живу.

Думается, что отдельные технические прорывы в более быстрое техническое «завтра», отнюдь не улучшают жизнь в целом. Качество жизни определяется не быстротой. И не богатством. А безопасностью. Никакими деньгами не купить себе безопасную жизнь, и не только а нашей стране, но и во всем современном мире.

Нам кажется, что История развития русской цивилизации особенно страшна, ее, пожалуй, можно сравнить только с китайской. Вспоминаю, как на завод, где производили и ремонтировали авиационные двигатели, китайцы на литерном поезде привезли двигатель с самолета, которые мы им незадолго до этого продали, а в турбине двигателя застрял на куски порубленный китаец, который влез туда что-то чинить, а второй китаец в это время включил рубильник…Сами китайцы вынуть порубленного человека из турбины побоялись, и погрузив двигатель в поезд, привезли на русский завод…Тогда мы были еще выше китайцев в техническом отношении.

Но сейчас нам уже не до шуток над китайцами. У нас у самих земля буквально горит под ногами. Не сгоришь в доме престарелых, так сосулькой прибьет.

И все-таки, пожары стали основной метой уходящего десятилетия. Оказывается, Россия все еще деревянная. И пускать «красного петуха» в ней все так же актуально, как и во времена Ивана Грозного.

Вот, Пермь, которая трудами и хвалами Марата Гельмана и пермского министра культуры Мильграма, адресованными своему начинанию – пропаганде современного искусства, якобы, начала тянуться к сложному, к интеллектуальному. Подмигивать стала Западу, несмотря на деревянные дома без канализации прямо в центре города. Стала налево и направо тратить свой бюджет на разные выставки. Казалось, город заживет по-новому. Как вдруг и показала свое истинное мурло: вся городская так называемая элита сбежалась потусить в сомнительный ночной клуб «Хромая лошадь», посмотреть на голых девок, на фейерверк внутри деревянной хаты да там и сгорела.

От меня, наверное, ждали морали, мол, нечего ходить тусить в пожароопасные места. Но я воздержусь. Тяга к гибели – это так по-русски! Задохнуться в давке – это древняя русская традиция. Никак не приучишь людей опасаться. Ходили бы зажиточные пермяки в полупустые залы Музея современного искусства – не задохнулись бы, остались бы живы. Но не тянет продвинутую молодежь к интеллектуальным ребусам. Им попроще подавай.

Предыдущий рекорд – гибель на Алтае кучки власть предержащих во время охоты на архаров – это тоже дань дикой русской традиции. Дань игре со смертью.

Пострелять в заповедных местах с вертолета – в компании с представителем президента и замгубернатора, а то и с губернатором. И погибнуть всем скопом.

На машине с мигалкой кого-нибудь сбить. На пешеходном переходе. Женщину с коляской. Или бабку. Насмерть.

Или на худой конец погибнуть в новомодном железнодорожном экспрессе.

Из всех катастроф и страшных смертей, которые преследуют Россию-мать, мне ближе всего ужасная железнодорожная катастрофа экспресса «Москва-С-Петербург». А затем уже авария на СШГЭС. Эти две катастрофы как нельзя лучше показывают, как сложно у нас складываются взаимоотношения с техническим прогрессом, как плохо мы высчитываем «за» и «против», как легковесно относимся к безопасности.

Может, нам не соваться туда, в прогресс, вообще? Выбирать для себя что-нибудь попроще? Ветряные электростанции малой мощности. Малоскоростные поезда. Может, нечего без конца шастать между Москвой и Питером чиновничьему люду? Живите в своем городе, ходите на работу пешком. Вы думаете, Москва без вас не обойдется? Обойдется! Своих хватает. Не надо нам скоростного поезда для чиновного люда.

Мне кажутся опасными даже аттракционы в парке культуры, и на всех, кто зависает там вниз головой, я смотрю, как на смертников, а уж в скоростной поезд, идущий по железной дороге, которая не ремонтировалась со сталинских времен, я бы, точно, не села бы.

И в футбол нам не надо играть. У нас не получается выигрывать. А если не выигрывать, так зачем платить такие большие деньги тренерам и футболистам?

Или пожарники…Они героически ведут себя на пожаре. Но предотвращать пожары они не умеют. Они – фаталисты. Не проводят пожарные тревоги-учения. Надеются на авось и на героизм при пожаре.

Мне довелось летом 2001-го года побывать в командировке на Сахалине. И там я много общалась с иностранными нефтяными компаниями. Консорциум «Сахалин-энерджи» построил себе высотный офис и просто замучил персонал тренировками на случай пожара. Рядом стоял такой же высоты офис «Роснефти», но там такой противопожарной активности не наблюдалось.

В противопожарных мероприятиях «Сахалин-энерджи» главное было в том, что каждый человек точно знал, куда и на чем он должен эвакуироваться во время пожарной тревоги.

Вот, прилетели мы на нефтяную платформу в море. Вертолет сел, а мы сразу отправились на противопожарный инструктаж. Каждому выдали номерок и объяснили, что в случае тревоги мы, вновь прибывшие, бежим на свой вертолет – там нам забронированы спасательные места. У остальных участников проекта места были забронированы в катерах и лодках. Каски нам выдали и противопожарные костюмы. И это притом, что прилетели мы на один день…

Я с трудом представляю себе что-нибудь подобное при российской администрации.

Намеренно не хочу ничего писать о продажности пожарных чиновников, о недальновидности железнодорожных чиновников, о безнаказанности любителей быстрой езды и любителей охоты на архаров с вертолетов – об этом уже писано. Они не безнаказанны – их Господь прибрал. Я думаю всему виной тяга русских к самоуничтожению. Нелюбовь к размеренной жизни. Нам все еще кажется, что нас очень много. А когда народу кажется, что его очень много, он теряет осторожность.