Передовая подпольная фабрика
16 Июня 2009

• Версия для печати

Отработав на Черкизовском рынке, корреспондент Евгения Супрычева обнаружила, что треть продукции на прилавках - самопошив, а вовсе не фабричное производство. Подпольные цеха, разбросанные по всему Подмосковью, спешно наращивают производство, вербуют новые кадры. Несмотря на кризис, никто чемоданы не пакует. Да и куда ехать? Считается, что на фабриках вкалывают одни мигранты и им плохо. На самом деле здесь работают немало русских. И их все устраивает - они не хотят выходить из подполья.

КАДРОВЫЙ ГОЛОД

Старый раздолбанный «жигуль» подпрыгивает на кочках - едем в Подмосковье. За рулем армянин, довольно улыбается, то и дело хлопает меня по колену.

- Маладэц, что согласился, - говорит. - Зарплата хороший, жилье - хороший.

Это он уже неоднократно повторил на Ярославке. Там есть нелегальная биржа труда, где толкутся гастарбайтеры в надежде устроиться куда угодно. Но желающих вязать носки в подпольном цехе, кроме меня, не нашлось. Нелегалы боятся подполья: мол, паспорт и телефон отнимут, на цепь посадят. Так встретить старость никому не улыбается.

- А может, пронесет? - грызу ногти в машине. - В крайнем случае будем с ткачихами рыть подкоп в сторону Ленинградки.

Справа по борту мелькнул щит: «Вы въехали в экологически чистую зону. Добро пожаловать в Ногинск». Притормаживаем у заброшенной фабрики.

- Добро пожаловать в ад, детка! - хриплю про себя, вспоминая американские боевики.

Большой зал заставлен станками. В проходах забыты тележки. Людей нет. Выходной.

- Жить будешь с Лариской, - ведет меня вдоль узкого коридора армянин. - У нее свободный кровать.

Открывает дверь одной из каморок. За столом сидит блондинка лет 40, хлещет горькую, коптит сигаретой.

- А, Миша! - приветливо улыбается хозяину и вдруг переходит на визг: - Пошел ты на х..., ублюдок! И девку свою забери!

С этими словами ткачиха гневно тычет в меня сигаретой.

- Лариса-джан! - Голос армянина становится мармеладным (судя по всему, он был готов к такому приему). - Зачем ты опять пить? Зачем сердиться? Это хороший девушка, будет тут жить.

- Ой, смотри мне! - грохнула по столу Лариска. - Сдам всю вашу армянскую кодлу ментам в два счета. Мне бояться нечего. Я в своей стране, понял?

- Понял-понял, - примирительно приобнял Лариску армянин. - Так можно, она будет тут жить?

Лариса передернула плечами: делайте что хотите. Через пару минут на шум прибежали соседки - ровесница Ларисы Тонька и ее дочь, 19-летняя Лена. Ну, за встречу! Кстати, неожиданную. Вот уж кого не думала тут встретить, так это разбитных теток из Воронежа (есть еще парочка из Тулы).

- Не стыдно вам? - спрашиваю. - Подвинули мигрантов, лишили работы.

- Их подвинешь! - хрюкает Лариска и тычет рукой, высунувшись в коридор. - В тех комнатах армянки. Там узбечки. Всего человек пятьдесят, наверное. Ну и нас восемь.

- А получше работы не нашли? - спрашиваю.

- А мне и тут нравится, - обводит взглядом обшарпанные стены Лариса. - Намыкалась уже.

До перестройки преподавала детям танцы. Лишилась работы. Устроилась продавщицей. Ушла в запой - выгнали. Еще попытка - выгнали. Из Воронежа звонит мать: ты сыновей кормить будешь или как? Тут и подвернулся цех. Здесь можно бухать прямо с утра, главное, чтобы не в хлам. Платят копейки (семь тысяч рублей), но стабильно. Лариска как примерная мать почти все отсылает домой.

Себе оставляет деньги на вермишель, дешевые сигареты и алкоголь. Короче, пока балансирует над пропастью. Цех дает ей такую возможность. А российское гражданство обеспечивает преференции. Если долго размахивать паспортом и угрожать, дадут кусок мяса на праздник и даже обогреватель. Армяне пойдут на уступки. Хоть и не от хорошей жизни: в цехах страшный недобор. Каждая ткачиха на вес золота. Но в то же время дисциплина превыше всего.

- Надо ложиться, - засуетилась ближе к одиннадцати Лариска. - Придет папа Нурик. Будет орать, а может и врезать. Не сильно, но все равно неприятно.

- Какой еще папа Нурик? - шарю в рюкзаке в поисках газового баллончика.

Оказывается, так называют старейшину «армянской кодлы» (два его сына заправляют на фабрике). Этот одутловатый старик живет тут же в цехе, в таких же скотских условиях, что и остальные. И не потому, что дела идут плохо. Просто он еще и комендант общежития.

- Вставать, - бегает он на следующее утро по каморкам, врубая свет. - Вставать! На работу.

...Запустили станки. Теперь их не выключат до следующего воскресенья - работаем в две смены. Поскольку я пока вязать не умею, «руководство» поставило меня на формовку. Надо натягивать носки на горячие металлические «ноги». Что-то вроде глажки. Беру осторожненько, двумя пальцами...

- Очень медленно! - подлетает один из хозяев, Гарик. - Надо вот так: раз-два, раз-два!

«Пошел ты! - думаю. - Мне ожоги в полруки не нужны. Тише едешь - дальше будешь».

Растягиваю аккуратно очередной носок. На месте пятки - огромная дырка.

- Это брак! - подсказывает мне напарница Венера. - Но если дырка не очень большая, сойдет. Складывай.

Мне-то что? Складываю. В цеху тем временем шаманят Лариска и Тонька. Обе с бодуна. Ткут, что называется, не приходя в сознание. Между ними снует вечно потный Арсен. Это местный электрик - незаменимый человек. Станки то и дело ломаются.

- Очень старые, - качает головой Арсен. - Им уже лет тридцать.

В отдельной комнате - упаковка.

- Помогай! - протянула мне этикетки одна из узбечек.

- «Изготовлено по классической технологии, - зачитываю вслух надпись, - из гигиенических видов сырья».

Ну, учитывая, что в России государственных фабрик по производству носков не осталась, нашу технологию (древние станки плюс пьяные ткачихи) вполне можно считать классической. А вот насчет производителей - на этикетке полное вранье. Написано, дескать, Москва, улица такая-то. На другой этикетке уже адрес Тюмени.

- Девчонки, если так подумать, носки - это мелко, - рассуждаю я, возвращаясь в свой цех. - Нет размаха. Есть тут поблизости другие фабрики?

- Есть, - оживилась Венера. - Сейчас набирают таджики. Они делают футболки. Работают только по ночам, но платят нормально - двенадцать тысяч рублей. К ним перешла одна из наших. Говорит, хорошо.

На производстве контрафакта

Я тоже хочу, чтобы мне было хорошо. Расспросив маршрут (очередная заброшенная фабрика по соседству), спешно собираю вещи. Отпустят или начнут скандалить? Ткачихи говорят, что их выпускают всего раз в месяц (чтобы не «светили» заброшенную фабрику). Но если увольняешься - силой не держат. Наоборот, всегда ждут обратно. Если в Москве не подфартило, тут можно перекантоваться, заработать на обратный билет. И некоторые мигранты используют этот шанс. Посмотрим, насколько все это правда. Решительно пересекаю цех. Упираюсь в закрытые двери.

- Я ухожу! - говорю Гарику, который крутится неподалеку. - Открывай!

- Куда уходишь? - спрашивает.

- Нашла работу лучше, - начинаю напрягаться. - Больше платят.

- Хорошо, - неторопливо отпирает замки Гарик. - Возвращайся...

Вот еще! У таджиков, говорят, в сто раз лучше.

Хотя и придется перепрофилироваться. Буду работать на упаковке. Так после короткого собеседования решил хозяин Хаджи, смешливый таджик в лаковых ботинках.

- Эй, Стара! - подзывает одну из женщин. - Покажи ей фабрику!

- Тут шьют! - повела меня по цеху женщина. - Видишь?

За швейными машинами трудятся человек пятьдесят. В основном женщины в платках и традиционных шароварах. Шить они научились здесь. Ускоренный курс - десять дней, на одиннадцатый ты уже профи.

Следующая остановка - небольшая комнатушка, откуда отчетливо разит ацетоном.

- Тут работают художники, - говорит Стара, кивая на чумазого парня. - Султан, ты художник? Не понимает. Глупый.

Глупый не глупый, а лейбл «Адидас» на футболки клепает только в путь. Система такая. Посреди комнаты стоит агрегат, похожий на карусель. К металлическому кругу привинчено что-то вроде длинных лопат. На них надеваешь футболку, сверху шлепаешь трафарет. Крутишь, «лопата» попадает под сушилку - и «фирменная» футболка готова. Такой агрегат стоит порядка 120 тысяч долларов.

- А еще у нас есть заготовка для «Найка», - хвастает напарник Султана, который представился Михаилом. - И для «Пумы». А на стене видишь наклейку - Yaldamich? Это название нашего кишлака, только английскими буквами.

Именно под этим «брендом» выходит большинство футболок. На этикетке честно написано «Сделано в России».

ОБШИВАЕМ ВСЮ СТРАНУ

Внезапно экскурсия оборвалась. Свет потух. Машинки стихли. Все встали и вышли: перерыв, пошли пить чай. Повариха напекла вкусных лепешек.

- Во дают! - тихо обалдеваю. Мало того что ремонт, стеклопакеты, новая сантехника. Так еще и повариха.

- Это нормально, - пояснила мне позже местная швея узбечка Гуля. - Они же привозят сюда семью: видишь - вон беременные сестры Хаджи, его племянник, сын. Зачем им жить как свиньям?

И то правда. И лепешки, кстати, ничего. И вообще таджики как-то подозрительно любезны. Оказывается, есть интерес. Хотят выучить русский (многие язык понимают, но не говорят).

- Не вопрос! - киваю. - Сработаемся.

Сегодня у нас бешеный план - три тысячи «Адидасов» (обычно в день делают две). Поэтому вкалываем до утра, без перекуров. Таджики притащили DVD-плеер, врубили «Кайфуем! Сегодня мы с тобой кайфуем!» - и понеслось. Одни шьют, другие штампуют, я обрезаю нитки на готовых футболках. Что-то они перекособочены. Нурс - местный раскройщик - учился профессии всего три дня. До этого работал на стройке. Глупо ждать от него безупречной работы. Но почему Султан - опытный мастер - последние полчаса ставит печать «Адидас» не на груди, а на спине, в районе лопатки? На верное, устал. Все-таки уже три ночи, а мы все «кайфуем».

- Должны успеть, должны успеть! - то и дело подгоняет Стара. - Поезд не ждет.

Оказывается, клепаем «Адидас» по заказу калининградского вещевого рынка.

- Хаджи! - подхожу к хозяину, который без дела болтается по цеху. - А что у них, в Калининграде, своих цехов нет?

Оказывается, нет: ни в Калининграде, ни в Екатеринбурге, ни в Уфе. Поэтому тамошние оптовики работают с Подмосковьем через посредников. Одеваем всю страну.

- Так, может, откроешь филиал в Екатеринбурге? - подбрасываю идею.

- Не выгодно, - кривится таджик. - Там рынок маленький - много заказов не получишь. А Черкизовский большой.

Оказывается, на Черкизоне у Хаджи есть четыре точки, с которых он сбывает свои «кишлачные» футболки. И это основная статья дохода. Заказы от регионов - дополнительная. Потому как сегодня тебе заказали, завтра - соседу. Может, арабу, который клепает «Найк» этажом ниже, а может, турку из соседнего цеха. Россиян среди владельцев подпольных производств почему-то нет. Не пускают мигранты? Нет, просто наши бизнесмены занимаются другими делами. Подпольные цеха не так рентабельны, как принято думать.

ВЛАДЕЛЬЦА ПОЙМАТЬ НЕРЕАЛЬНО?

- Владельца небольшой фабрики, где трудятся до 50 человек, сверхбогатым человеком назвать трудно, - говорит экономист фонда «Спектор» Андрей Староверов. - Его месячная прибыль с учетом затрат на аренду помещения, взятки, зарплаты колеблется в районе 100 - 150 тысяч рублей. В Москве на эти деньги не пошикуешь. Зато есть все шансы попасть за решетку. Поэтому наши бизнесмены и отдали подполье на откуп мигрантам.

А те и рады. Вот, например, Хаджи. В Москве бывает редко, только во время летней запарки. Все остальное время проводит в Таджикистане (в цехе остается управляющий). Там он считается чуть ли не олигархом. Просто средняя зарплата в Таджикистане - 15 долларов. А у Хаджи каждый месяц четыре тысячи зеленых. Отгрохал дом, разъезжает на иномарке. И спит спокойно: «воронок» за ним не приедет. Совсем замести следы в России, конечно, не получится. Выдаст договор аренды. Цеха базируются в помещениях некогда передовых фабрик Подмосковья. Во многих жизнь еще теплится (работает цех-полтора), но большинство помещений сдается в аренду. И всегда официально. Руководство старается себя обезопасить: вот, мол, официальный договор, а уж что они там делали - не мое дело. Милиции же возиться с владельцем нелегального цеха, который сидит у себя в кишлаке, часто не с руки: это экстрадиция, бюрократия, тонны запросов. Остаются работники цеха на местах. Но и они выходят сухими из воды. По идее, их можно посадить на срок до двух лет по статье «производство, хранение или перевозка продукции, не отвечающей требованиям безопасности». И милиция массово возбуждает дела по этой статье, но «посадками» похвастаться не может.

- Из ста дел, - говорит юрист Денис Костюченко, - обвинительный приговор будет вынесен по 2 - 3 делам максимум. Остальные зависнут или развалятся. Дело в том, что мигрантов можно судить, только если они изготовляли продукцию с целью сбыта. А как это доказать? Нужны свидетельские показания оптовиков, реализаторов. Но они будут молчать как рыбы. Иначе сами попадут под эту же статью.

Поэтому на практике нелегалов просто штрафуют на 2 тысячи и отправляют на все четыре стороны. Но их уже встречает хозяин, который на пару дней прикатил в столицу. Он арендует новое помещение и перевозит туда «пострадавших». Через годик их опять обнаружат. Вернее, местная милиция обнаружит сразу - в Подмосковье города маленькие, а люди болтливые. Но брать будут только в случае крайней необходимости: когда информация просочится в Москву, понадобятся показатели к концу года или вдруг грянет кампания под кодовым названием «Скажи «нет» контрафакту!», которая как раз недавно началась.

И ОБЭП Московской области уже бойко рапортует: «Обнаружено, изъято, приняты меры». То есть знали, где искать. Обидно, что пока все внимание приковано к швейным цехам (это, скорее всего, связано с последним скандалом, когда на Черкизовском рынке была задержана крупная партия контрабанды). Направление важное, но не принципиальное. Потому что если вы наденете на себя самопошив, вас не разорвет на мелкие части. А вот если, не дай бог, хлебнете «самоналивной» водочки... Дальше будет реанимации и сухая статистика: в 2008 году от некачественного алкоголя погибли более 60 тысяч человек, - пишет корреспондент Евгения Сарычева из "КП".