Встречалки
19 Января 2021

• Версия для печати

Я, разумеется, встречал во Внуково Навального, и главное ощущение — даже не стыд.

Когда оглядываешь толпу, ожидающую прибытия Бузовой (о чьём возвращении в Москву, как она написала, знали три человека), и видишь, главное, как полиция подносит этой толпе плакаты типа «Оля, ждём» и т.д. — а при этом несколько сот человек не впускают в аэропорт, держа их на двадцатиградусном морозе, и все журналисты по флайтрадару отслеживают повороты самолета Навального,— это не страх, и даже не стыд, и даже не цирк. Это ужасное чувство, что при таком искусстве создавать для себя неразрешимые проблемы руководство страны не может справиться даже с ерундовыми вызовами. Если они так боятся одного блогера с женой, которому вдобавок сделали международную славу неправыми судами и неудавшимся отравлением,— всё очень, очень плохо. Это перспектива не только позора, но голода; не просто арестов (этим они уже никого удивить не могут и ничего другого не умеют), но полного разложения системы. И в этом единственная настоящая аналогия с ситуацией столетней давности.

И второе. Они ненавидят Навального до визга, до полного забвения приличий, и теперь, когда он добровольно явился к ним в пасть, испытывают сложнейшую — хотя сами они очень простые — смесь эмоций. Они жаждут его уничтожить, он у них в руках, но сделать этого нельзя. Сочетание доступности и неприкосновенности — близок локоть, ан не укусишь — творит чудеса. В этих обстоятельствах от них можно ожидать чего угодно, и значит, верна тактика Навального, о которой он говорил десять лет назад в интервью «Собеседнику»: если создать для них несколько точек напряжения — крыша поедет. Сейчас она едет. «Ибо нет на свете большей муки, как хотеть отомстить и не мочь отомстить» — Н.В.Гоголь, «Страшная месть».

Сохранять лицо им уже незачем — они его потеряли бесповоротно ровно в тот момент, как развернули самолет из Внуково в Шереметьево, что было прежде всего бессмысленно. Теперь от них можно ожидать всего, то есть буквально и абсолютно всего, вплоть до массовых похищений или публичных избиений, всю динамику Лукашенко мы видели. Одна фотография прощания Юли с Лёшей сделала больше, чем вся телевизионная пропаганда. И это означает не просто конец двадцатилетнего этапа российской истории, а конец долгий, мучительный, унизительный, травматичный и отчаянно некрасивый. Мы, может быть, не заслужили другого, но от этого не легче.

А советов и призывов не будет. Потому что этого главного вектора никакие действия изменить не могут. Доставать главного российского оппозиционера из пасти надо всё равно, но отстраивать страну заново придётся так и так: они не справились. Это и будет главным итогом всех их художеств.