Эдуард Лимонов: "Я беден, да".
27 Августа 2008

• Версия для печати

Эдуард Лимонов обратился в прессе за защитой от мэра Лужкова. Мэр, выигравший суд по защите своей чести и достоинства, получил право - разорить Лимонова и пустить его по миру. В ответ Лимонов заявил, что беден, как церковная мышь...

"Продолжается эпопея взимания с меня пятисот тысяч рублей в пользу мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова. По требованию приставов 1-го межрайонного отдела ГУ ФССП я посетил их 21 августа в 9 часов утра в компании адвоката А. Орлова и десятка журналистов, спасибо им, журналистам, - рассказал Лимонов журналистам сайта Грани.ру.

Беседа в кабинете N28 продолжалась около полутора часов. Стороны сошлись на том, что приставы прибудут на следующий день в 13.30 для осмотра моей квартиры (не той, где живет моя семья, а той, где я работаю, принимаю посетителей и т.д., где хранятся мои немногочисленные пожитки). 22-го я ждал приставов все в той же компании - адвокат Орлов и несколько журналистов, - но исполнители закона позвонили мне и сообщили, что сегодня у них не получается, они завязли где-то еще, что будут звонить мне в конце дня в понедельник и мы договоримся о дне и часе их прибытия. То есть продолжение следует.

Нужно сказать, что еще 20 августа я обратился в Бабушкинский суд города Москвы с просьбой разрешить мне выплачивать деньги в рассрочку, по 10 тысяч рублей в месяц. По правде говоря, я и эти деньги, эти 10 тысяч, не знаю, как смогу выплачивать, но что-нибудь придумаю.

Итак, вторую неделю подряд меня мурыжат, держат в напряжении и изводят немыслимым для среднего российского гражданина требованием выплатить полмиллиона. Подобное живодерство происходило в мире, но очень давно, в начале и в середине XIX века, про такие случаи можно прочитать в романах Бальзака и Диккенса. А еще в биографии Карла Маркса - у него в 1850 году в Лондоне судебные приставы описали и продали в счет долгов даже детскую колыбельку. Но мы вроде не живем в XIX веке, и моя "вина" заключается только в том, что я походя, говоря о невозможности оспорить неразрешение одного из "маршей несогласных" московской мэрией, скороговоркой заметил, что ведь "московские суды все подконтрольны Лужкову". Сказал как о чем-то само собой разумеющемся и забыл. И вот теперь по решению этих самых московских судов меня в буквальном смысле преследуют.

В моем "Заявлении о рассрочке, изменении способа и порядка исполнения решения" я среди прочего пишу:

В то же время лицо, в пользу которого я обязан выплатить 500 тысяч рублей, обладает намного лучшим имущественным положением, чем я:

1. Лужков Ю.М. имеет постоянный источник дохода, так как получает зарплату и иные выплаты в качестве мэра г. Москвы.

2. Супруга Лужкова Ю.М. – Батурина Е.Н. - также имеет постоянный источник дохода, так как является президентом и владельцем инвестиционно-строительной корпорации ЗАО "Интеко".

3. У Лужкова Ю.М. нет на иждивении малолетних детей.

Это мы вместе с адвокатом Орловым написали, по его совету. Чего мы не написали, так это не привели недавно появившееся в СМИ сообщение о том, что супруга мэра купила в Англии особняк стоимостью около 100 миллионов долларов. Второй по стоимости в Лондоне после королевской резиденции.

Надеюсь, все эти чудовищные богатства семьи мэра выглядят для граждан РФ достаточно впечатляюще в сравнении с моими доходами: случайные заработки в журналах или газетах и более чем скромные гонорары за переиздания книг, если они бывают. Трое детей на иждивении и жена, которая еще не работает, поскольку всего месяц назад родила дочку.

Как назвать то, что со мной происходило в эти дни? Я называю это политическим преследованием. И это так, ибо меня, политика, наказывают тем, что разоряют. Но помимо политического преследования история с 500 тысячами для Лужкова имеет еще и характер социальной драмы. Столкновение бедного с богатым. К тому же этот богатый еще и обладает властью, он хозяин столицы, "под ним" живут миллионов пятнадцать. Именно так поняли эту коллизию москвичи: десятки их сами приходили на заседания Бабушкинского суда, желая дать показания, иллюстрирующие "справедливость" и "независимость" московских судов от мэра. "Бедные не могут судиться с богатыми", - говорили эти люди, услышав решение суда. Они правильно все увидели.

Противостояние Лужков-Лимонов – не просто эпизод, это символическое столкновение богатого с бедным. В конце концов я не ругал мэра, не называл его "словами". Я выругал своем мнение о его могуществе. Но самолюбивый и гордый, сильный мэр не хочет довольствоваться своим фактическим могуществом, но хочет еще, чтобы мы называли его "справедливейшим", "непогрешимейшим". Это уже слишком. Это уже библейские мотивы: покайся, признай... черное белым. Этого уж мы не можем мэру предоставить, мы не его придворные, это ему в мэрии пусть говорят, что он "непогрешимейший".

(Вот Солженицын бодался с "дубом". Но несколько "дубов" пришли и стояли у гроба рядом с его женой и детьми. Когда я буду лежать в гробу, пусть нацболы позаботятся, чтобы ни одного "дуба" в окрестностях... тем более у гроба).

Не на излишки мои покушаются ведь. Взимая деньги с меня, мэр Москвы на самом деле пытается драматически ухудшить условия существования моих детей, в прямом смысле Лужков отбирает у моих детей молоко. Москвичи это видят и не одобряют, несмотря на то что у политика Эдуарда Лимонова есть множество недоброжелателей. На виду у всех мэр поступает не по-людски.

Самое разумное, что мог бы сделать сейчас мэр Лужков и тем спасти свою действительную репутацию, - это демонстративно отказаться от взимания с меня этих 500 тысяч рублей, добытых им, по моему мнению, в неравном судебном состязании. Проявив себя таким разумным образом, мэр, возможно, одержал бы моральную победу.

Но в стране снегов и недавнего самодержавия характеры людей злы. Мэр Москвы, видимо, продолжит наносящую ему вред охоту за моим мизерным имуществом.

Что касается судебных приставов, то они, кажется, находятся в процессе понимания и признания того факта, что я действительно человек небогатый, скорее бедный, чем нет. Это видно невооруженным глазом. Я ведь даже московскую прописку получил всего лишь год назад, а именно 21 июня 2007 года. Курьезно и скандально, что в графе "когда и откуда прибыл" в выписке из домовой книги у меня значится: "21.06.2007 Ул. БОМЖ К ЖЕНЕ". Один из твоих лучших писателей, госпожа Россия, то сидел в твоих тюрьмах, потом был ул. БОМЖ, а теперь господин богатый мэр его разоряет. С прекрасными русскими людьми я живу в одну эпоху, ей-Богу! Главное, какие они добрые! "Русская душа", да и только!

Так вот, вернемся к приставам. Взять в толк, что у меня ничего ценного нет, что вот человек, очень-очень известный, так же известный, как Чубайс, Горбачев, Березовский, а вот беден, для судебных приставов нелегко. К тому же у нас все служат, им прикажут – последние лохмотья снимут с человека. Но процесс идет, приставы видят мое скромное существование, проводя свое расследование, и я рад, что хоть таким неестественным образом народ России поймет, что я бессребреник и скромный человек. Узнает об этом. Русские по природе недоверчивы и убеждены, что все политики – воры и стяжатели. А вот я не вор и не стяжатель. И специфика моей неполитической профессии писателя такова, что деньги в этом бизнесе обращаются весьма скромные и издателям немного достается - это ж не нефть и не строительный бизнес, а уж писателям и вовсе попадают крохи.

Надеюсь все же, что побочный эффект противостояния Лужков-Лимонов, богатый против бедного, прояснит мою личность обществу и народу. Укажет на меня: вот вам, российские граждане, порядочный человек в политике, когда вы будете сыты по горло и ворами, и богатеями в политике, и приспособленцами, вспомните обо мне как о порядочном, скромном, принципиальном и упрямом человеке. Можете меня тогда выбрать на высшие государственные должности.

Эдуард Лимонов