Параллельная Россия. Часть VII
26 Сентября 2011

• Версия для печати

«Резервная страна» не только сумеет перехватить однажды зашатавшуюся власть и помочь избежать долговой петли нынешних Греции или Италии. Она же обеспечит сохранение территориальной целостности и национальной государственности в условиях демонтажа мировой системы суверенитетов.

6. Два государства: от противостояния к конвергенции

Идея параллельной страны при всей своей интуитивной правоте и высокой степени технологической реализуемости для многих представляется утопией в силу одного-единственного возражения: государство не позволит! Действительно, по своей природе государственная власть в России, за исключением исторически малозначимого периода новгородской республики, была самодержавием и по-прежнему самодержавием остается. А это означает, что любой общественный процесс, зародившийся на просторах нашей страны, рано или поздно должен оказаться под неусыпным государевым оком и покровительством. Про варианты же отказа от покровительства лучше не говорить…

Подобный характер взаимодействия отечественного самодержавия с управляемой реальностью проистекает не от его исторически злобного характера, а от привычки власти считать себя высшей земной инстанцией, служить для подданных единственным источником истины и благодати. Так было в России на протяжении столетий, при этом навязчивая и зачастую убийственная забота во многом принималась обществом в оправдание тягот и несправедливости, от власти же происходивших. Убежденными в своей непогрешимости и абсолютной правоте «носителями истины» были и кремлевские старцы, и Горбачев, и даже Ельцин.

Однако за последние десять лет в характере российской власти произошла принципиальная мутация: впервые «общественное благо» перестало быть ее высшим и сакральным смыслом. Высшим смыслом для власти стал собственный бизнес, основанный на управлении эссенциальными сырьевыми активами и немногочисленными конкурентоспособными высокотехнологичными секторами в области космоса, ядерной энергетике и экспортных вооружений. Управляемое же общество превратилось в обузу, которому нынешнее государство намерено по необходимости оказывать «госуслуги». Правда, современное государство, отдадим ему должное, намерено вполне ответственно - используя наиболее совершенные технологии контроля – также и следить за общественным правопорядком, поскольку разгул криминала, межнациональные конфликты и теракты неотвратимо приводят к ослаблению власти. Но поддержание правопорядка – это тоже госуслуга, не претендующая на то, чтобы воздействовать на сознание людей. Негласный идеал наших сегодняшних управляющих – миллионы сытых и довольных жизнью простоватых обывателей, не интересующихся политикой и философией, не ищущих в жизни новых путей и смыслов. Будущий кандидат в Президенты страны М.Прохоров по простоте душевной недавно провозгласил то, о чем официальные лица все еще остерегаются открыто говорить – в «этой стране» высшее образование должно быть не более, чем у 20% населения.

Поэтому нынешнее российское самодержавие при всей его внешней мощи нельзя даже близко сравнивать с самодержавием прежних лет. Сегодняшняя власть не пытается «удерживать» истину, заботясь о так или иначе понимаемом общественном благе или о спасении человеческих душ. Напротив, она стремительно изживает остатки идеологии, превращаясь в корпорацию, управляющую активами, доставшимися от индустриального уклада ХХ столетия. А также за плату, собираемую в виде налогов, оказывающую членам общества весьма ограниченный перечень услуг. Правда, эта же корпорация обладает и монополией на «исполнение наказаний» силами одной из крупнейших пенитенциарных систем мира, в жернова которой с одинаковой легкостью рискуют угодить и виноватые, и правые – кому как повезет. Однако прежние острота и блеск карающего меча не должны вводить в заблуждение. При подлинном самодержавии за решетку, если исключить уголовников, рискуют угодить лишь инакомыслящие и бунтари, но никак не «заказанные» ради денег или из мести бизнесмены. И тем более не несчастный Магницкий, погибший за то, что хотел вернуть государству украденные мошенниками пять миллиардов рублей.

Поэтому нет никаких оснований полагать, что в случае начала формирования на 1/7 суши каких-либо альтернативных общественных отношений последние будут безжалостно истреблены и выкорчеваны Левиафаном, за версту учуивающим угрозу свой монополии над человеческой жизнью и душами. Нынешнее государство – отнюдь не гоббсовский Левиафан, в современной России монополией на человеческую мысль озабочены, в основном, лишь радикальные политики и религиозные фундаменталисты. Все остальные культивируют цинизм и предпочитают верить исключительно в товарно-денежные отношения, словно отыгрываясь за столетия идеологической несвободы.

Отсюда, чтобы взаимоотношения параллельной России с действующими институтами государственной власти были успешными, они должны быть в высшей степени прагматичными. У нынешней власти сегодня нет никаких резонов противодействовать становлению на малоинтересных окраинных территориях биотехнологических кооперативов, обществ взаимного кредита, их селитебному обустройству и прочим инициативам подобного рода. Наоборот, поскольку развитие «параллельной России» будет повышать показатели развития и бюджетную достаточность субъектов федерации, подобные начинания вправе рассчитывать на государственную поддержку как минимум на региональном эшелоне. Практически во всех субъектах федерации сегодня приняты и действуют те или иные программы «сельского развития», под которым понимается несельскохозяйственное развитие сельских земель, - поэтому специальных механизмов господдержки для нового уклада придумывать не придется. В числе 89 субъектов федерации обязательно найдутся хотя бы несколько, где руководство выкажет соответствующее желание, а чиновничий аппарат сумеет обеспечить его выполнение с минимальными издержками.

При первых же реальных результатах столичные масс-медиа не без удовольствия начнут освещать деятельность субъектов «параллельной России». Воспрепятствовать этому процессу будет невозможно, поэтому, если его инициаторы не дадут повода на раннем старте обвинить себя в чем-то нехорошем (например, как это обычно принято, в «связях с криминалом» или тайной педофилии руководителей), то тематика развития «новой страны» на многие годы сделается отличным и значимым информационном поводом. К тому же еще и помогающим выстраивать с властью корректные взаимоотношения.

Например, речь может идти о проблемах такого рода, эффективно разрешаемых с помощью механизмов открытости и гласности:

«В прошлом году наша газета уже рассказывала об успехах кооперативного биотехнологического комплекса, созданного группой энтузиастов на северо-востоке N-ской области. Кооператорам, в числе которых отказалось несколько известных предпринимателей и даже два гражданина Германии, удалось на заброшенных еще с конца прошлого столетия землях наладить выращивание сельскохозяйственных культур для производства биотоплива. Пока биоэтанол в качестве непереработанного сырья экспортируется в страны Евросоюза, однако в планах кооператива - создание собственного производства водородных топливных элементов для внутреннего рынка. Нашему корреспонденту продемонстрировали, в частности, уникальный топливный элемент для частных домов – всего два-три картриджа по 500 килограмм каждый, легко перевозимые легковым автоприцепом, способны в течение года обеспечивать средних размеров коттедж теплом и электроэнергией. По словам руководителя кооператива, интерес к их водородному топливу проявляет даже гараж Управления делами Президента в Москве, поскольку со следующего года все наиболее престижные модели иномарок в соответствии со стандартом ЕВРО-10 больше не предполагается оснащать двигателями внутреннего сгорания.

Мы будем следить за развитием событий…»

Или вот такая, более «продвинутая», коллизия:

«Разгорается скандал, вызванный решением краевого санитарного врача приостановить деятельность двух хорошо известных в нашем регионе организаций: кооперативов «Восток» и «Запад». Оба кооператива возникли на общероссийской волне популярности биоэнергетических производств, однако в свое время краевые власти предприняли все меры, чтобы они не могши начать работать по профилю – в результате конкурса, организованного губернатором, 49-летнюю лицензию на производство биоэтанола и топливного водорода получил краевой монополист «Ойлгаз». Тем не менее кооперативы, участники которых успели к тому времени приобрести в собственность значительные земельные участки под промышленную и жилую застройку, сумели поменять направление работы.

Правда, руководитель кооператива «Восток» г-н V. преисполнен оптимизма. «Надуманный запрет на выпуск ширпотреба – свидетельство бессилия и ангажированности региональных властей. Они не учли, что сегодня мы располагаем технологиями, позволяющими создавать на безлюдной основе практически любые обрабатывающие и сборочные производства, располагаем технологиями формирования новых свойств материалов. Недавно мы заключили контракты на изготовление особо ответственных деталей самолетов для двух ведущих мировых авиастроительных компаний. Ведем переговоры с несколькими зарубежными производителями автомобилей – возможно, что скоро производство части деталей для их машин будет локализовано у нас. Техническое регулирование по этим направлениям относится к ведению федерального центра или даже выходит за рамки национальной юрисдикции, поэтому мы уверены в продолжении нормальной работы…»

При всей условности приведенных примеров они хорошо иллюстрируют как вероятную иерархию претензий существующей государственной машины к субъектам «параллельной России», так и возможные пути их преодоления. Непреодолимых препятствий не предвидится, а возможные узлы напряженности удастся ослаблять и развязывать абсолютно законными методами. Высокая конкурентоспособность, открытость и благожелательное общественное мнение – вот основные факторы, позволяющие новому сектору выстоять в локальных конфликтах с действующими институтами власти.

В ряде случаев, напротив, взаимодействие с государственными институтами будет для «параллельной страны» весьма продуктивным. Вот один из возможных примеров:

Добро пожаловать, господин Х., из России новой в Россию прежнюю!»

Но если говорить серьезно, то во взаимоотношениях двух форм организации общества, то есть двух государственных систем – де-факто и де-юре существующего современного российского государства и де-факто развивающейся на основе кооперативного и селитебного самоуправления государственной системы «параллельной России» - со временем может сформироваться более значительный потенциал конфликтности. Фундаментальные причины конфликта могут быть связаны с формированием у самоуправляемых муниципальных образований значительного бюджетного ресурса, неподконтрольного региональным властям и Центру. И тем более, если бюджет общественной организации, объединяющей самоуправляемые муниципалитеты, по форме и по содержанию станет альтернативой федеральному бюджету. А если учитывать, что исполнение «параллельных» бюджетов будет организовано на основе максимально прозрачных и демократичных технологий целеполагания и контроля, то желание у некоторых федеральных персоналий «прикрыть самодеятельную лавочку» может оказаться более чем горячим.

Не исключен и политический конфликт, когда политики, представляющие «параллельную Россию» или решившие позиционировать себя на фоне ее достижений, начнут представлять реальную угрозу для «самоназначаемых» персоналий федерального эргегора. Сколь бы долго реальные творцы и труженики параллельной страны ни пытались заниматься вопросами внутреннего развития, «не влезая в политику», обязательно найдутся те, кто решит сделать это вместо них. Чтобы подобного рода инициативы нашего застоявшегося политического класса не нанесли «параллельной России» реального ущерба, ее адептам целесообразно на ранних этапах озаботиться формированием собственной политической организации. В отличие от нынешних партий и движений, эта организация в своей деятельности должна будет заниматься не политтехнологиями или пропагандой идеологических фантомов, а вести повседневную и тщательно выверенную работу по продвижению и защите интересов новой общественно-экономической системы.

Такого рода деятельность породит спрос на политиков нового типа, на плечи которых в последующем должна будет лечь работа по окончательной конвергенции двух формаций на государственном уровне. А в том, что конвергенция рано или поздно завершиться формированием обновленной системы государственной власти, принципиальных сомнений не возникает. Ведь внутренняя слабость, идеологическая ветхость и даже все чаще подвергаемая сомнениям легитимность современной государственной власти в условиях, если деградация нашего общества не будет остановлена, неизбежно приведут к саморазрушению властных конструкций. Неподтверждаемая более легитимность государства будет способствовать усилению легитимности либо идей национального и территориального обособления, либо идей деструкции, результатом которых рано или поздно станет распад и гибель России. В то время как новая экономика и новое самоуправление будут работать на сохранение государственного и территориального единства страны. Тем более, что в условиях биотехнологического уклада одним из ключевых факторов национальной конкурентоспособности становится наличие обширных территорий, экспонируемых главным источником фотосинтеза, фотолиза топливного водорода и других энергетических систем будущего – солнечным светом.

Отсюда можно утверждать, что при всей своей технократической изощренности и «анархистских началах» субъекты «параллельной России» объективно оказываются единственным источником государственной власти, кровно заинтересованным в нерушимости границ России и сохранении всех без исключения ее территорий. Впервые, пожалуй, с царских и сталинских времен…

Существует, по меньшей мере, и еще один фундаментальный аспект, делающий конвергенцию двух государственных систем неизбежной и необходимой в интересах развития нашей страны. Речь идет о более чем вероятной делегитимизации большинства современных государств в результате нарастания их внутреннего долга. Сегодня все ведущие государства мира имеют долговые обязательства, сопоставимые или заметно превышающие их ВВП, при этом не наблюдается абсолютно никаких предпосылок к тому, что долговая нагрузка уменьшалась. Напротив, только за один 2010 г мировой государственный долг вырос на 15.7%, в то время как мировой ВВП – всего лишь на 3.9%. Среди «безнадежных должников» - не только Соединенные Штаты с их невероятными 15 триллионами долларов госдолга, но и Япония с уровнем госдолга, равным 220% от ВВП, и Италия со 120%, и Германия, Франция и Великобритания, чей госдолг колеблется в районе 80% от ВВП.

Нынешняя Российская Федерация, наряду с другими ресурсодобывающими странами, пока не имеет столь критичных уровней задолженности и даже располагает номинальной возможностью в среднесрочной перспективе полностью погасить свой относительно небольшой госдолг. Однако уже в ближайшем будущем, по мере сокращения конкурентных преимуществ нынешней сырьевой модели экономики и необходимости во имя «стабильности» наращивать социальные обязательства, Россия, с высокой степенью вероятности, вступит на проторенную тропу неуправляемого наращивания госдолга.

В современном мире, когда в глобальном масштабе все больше и больше государственных обязательств начинает финансироваться через принципиально невозможные к погашению суверенные долги, предопределен постепенный переход правомочий по осуществлению государственного суверенитета от традиционных государственных институтов к субъектам финансовой сферы, на средства которых приобретались и продолжают приобретаться всевозможные правительственные облигации и бонды. Которые, в свою очередь, в конечном итоге сами контролируются 8-10 частными банковскими домами старой Европы и США… В глобализируемом мире роль государств как источников национального суверенитета уже в ближайшем будущем начнет угасать, и нет никаких оснований полагать, что для Российской Федерации кто-либо сделает исключение. Но даже если руководство России и сумеет избежать долговой петли, не исключен инициированный новыми хозяевами мира принципиальный пересмотр нынешней вестфальской системы государственного права, в результате которого немногочисленные сохранившие независимость страны, включая Россию, будут принуждены к отказу от государственного суверенитета. Например, во имя обеспечения «прав меньшинств» или ради мировой экологии. Или через истребование с Российской Федерации триллионных исков от пресловутых жертв «советского тоталитаризма» или «дела ЮКОСА».

Поэтому «резервную Россию» надо создавать и всячески привечать в хотя бы в интересах сохранения для народов нашей страны дееспособной и легитимной государственной власти в условиях глобального демонтажа национальных суверенитетов. Данная новая власть, самым непосредственным образом проистекающая от развитого местного самоуправления и опирающаяся на прочный фундамент перспективного технологического уклада, в полной мере сумеет обеспечить государственное правопреемство, при необходимости отказавшись от бремени несправедливых наднациональных обязательств. Подобно тому, как в свое время большевики демонстративно отказались от обязательств царской России, мотивируя свой отказ заведомо большим ущербом, который был нанесен стране в ходе вынужденного союзничества на полях Первой мировой войны и интервенции. И остальной мир де-факто был вынужден признать как правомочность отказа от несправедливых обязательств, так и правомочность самой новой власти.

У новой государственной власти, проистекающей из «параллельной страны», будет иметься еще одно очень важное фундаментальное основание - в лице новой экономики знаний с показателями капитализации, способными достигать заоблачных величин. Именно благодаря наличию такого основания кредиты, которые субъекты нового технологического уклада будут привлекать для своего развития, не «потянут вниз» - как сегодня топят Грецию и Италию кредиты, когда-то взятые на цели потребления.

Высокая капитализация источников власти – это обязательное условие независимости и самодостаточности государственной власти в новом веке. Пока подобным свойством обладает только государственная система Соединенных Штатов. Подлинные источники государственной власти в этой стране – крупнейшие корпорации плюс достаточно тонкая прослойка управленческой и научно-технологической элиты. Именно им удалось сосредоточить в своих руках большую часть перспективных технологий и заставить весь мир это признать – прежде всего, через утверждение своей виртуальной валюты в качестве глобального платежного средства и инструмента накопления. Вспомните разыгранную перед 2 августа 2011 года комедию с «американским дефолтом», когда вся планета, включая самых непримиримых врагов Америки, была вынуждена с замиранием сердца ждать и надеется, что супердержава позволит себе в очередной раз увеличить лимит заимствований из Будущего!

Даже если совершенные производства и технологии, подобные описанным в настоящем эссе, вдруг каким-то чудом возникнут в безнадежно закредитованных странах, они никакой пользы не принесут, поскольку их бенефициарами окажутся корпоративные собственники, а не имманентные субъекты государственной власти - граждане тех самых стран. Вот почему для «параллельной России» я полностью исключаю корпоративную форму организации собственности. Корпорации, быть может, на начальных этапах становления новой страны и сумеют сработать более эффективно и технологично, однако они ни на йоту ни разовьют самоуправление, ни станут новым источником государствообразующей воли. Рассуждая чисто теоретически, подобную работу мог бы взять на себя некий новый тоталитарный режим, базирующийся на государственной собственности и в результате некоего эксцесса (например, новой революции) разрывающий правопреемство со старой системой власти. То есть действуя так же, как в свое время действовали большевики. Однако имеются большие сомнения в том, что подобный режим в современных условиях сумеет раскрыть подлинный творческий потенциал людей, добиться их глубинного преображения.

Так что в качестве основного инструмента перемен остаются, как ни крути, кооперация плюс здоровые идеи русского анархизма. Которым пора начать придавать новое, современное звучание, возвращая подлинный смысл.

Если проект «параллельной России» достигнет высокой степени развития, то на фоне теряющей суверенитет большей части мира нам предстоят диалог или борьба в рамках весьма немногочисленного клуба. Нашим основным оппонентом по данному клубу, безусловно, будут оставаться США, трансформировавшиеся к тому времени в глобальную политическую корпорацию, возглавляющую «новый Запад» - технократический строй «золотого миллиарда». Вероятно (но не гарантировано по причине возможных климатических катаклизмов и незавершенности внутренней модернизации) участие в клубе Китая, Индии, а также квазигосударственных образований, объединяющих мировых аутсайдеров – бедные страны Азии и Африки. Во всяком случае, помимо шанса сберечь территории и национальную идентичность, у России сохранится шанс реализовать собственную цивилизационную модель, по мере возможного обогащая мир накопленным духовным опытом и образами будущего.

Об этом последнем «если» - в завершающей главе.

Окончание следует