Китайский путь для России ч. III
6 Апреля 2007

• Версия для печати

Андрей Девятов

Почему Китай устойчив к “правам человека”

Побочным результатом китайского курса открытости было проникновение в китайское общество либеральной идеологии, многие помнят события 1989 г. на площади Тяньаньмынь. Но власть не сразу решилась применить силу из-за соображений “потери лица”. Это было на руку организаторам мирного мятежа. Затяжка с принятия мер укрепляла победный дух бунтующих. Масштабы выступлений росли. Митинги бунтовщиков и их баррикады из автобусов и троллейбусов распространились на основные перекрёстки. Затем была ночная расправа войск над мятежной толпой в центре города. Потом два-три дня я видел то обоженные трупы солдат, привязанные бунтовщиками к перилам мостов на обозрение прохожих, то обгорелые армейские машины, сожженные студентами. Ощущал настороженное безразличие и внешнюю отчужденность большинства населения Пекина от происходящего. Китайцы вообще жестоки, и вид крови и страданий может вызывать у зрителей даже смех. Народу на улицах сильно поубавилось, но учреждения и предприятия, магазины и рестораны, общественный транспорт и рынки продолжали работать. По официальным данным, со стороны войск погибло больше тысячи солдат. Цифры потерь среди бунтовщиков не сообщались, но среди безоружных бузотёров погибших должно было быть на порядок больше. Пусть даже при усмирении бунта погибло 10 000 человек, но в масштабе громадного населения Китая это настолько мало, что значительная по европейским меркам цифра меркнет перед возможным числом лавины жертв и несчастий народа в случае распространения в стране хаоса и анархии. Память о временах “культурной революции” была свежа. Сторонники либеральных реформ в китайском руководстве, справедливо отдавая перспективу молодёжи и делая на неё ставку в ходе гражданского бунта, ошиблись в отношении ветеранов “культурной революции”, отведя им жалкую роль ненужного современному китайскому обществу неквалифицированного и необразованного балласта. Социалистически настроенные специалисты старшего поколения отошли от активной роли на позиции консультантов, действующих на пенсии, но у руля то китайского общества естественным образом стоит поколение, которому сейчас 40—50 лет. Все командные посты заняты управленцами, прошедшими потрясения “культурной революции” и хорошо помнящими, что такое смута и что такое порядок.

У меня в СП и китайский председатель правления, и мой китайский заместитель гендиректора были активными участниками “культурной революции”. И я смею утверждать, что именно это поколение удержит Китай от Западных соблазнов демократии, прав человека, безмерного потребления и сохранит государственный стержень бюрократии, сплачивающий население в народ. Сохранит приоритеты не отдельного человека, но семьи и клана, а также умеренность и ограничения, исходящие из государственных интересов. Наверное, именно из-за неинтеллигентности поколения “культурной революции” Китай не тронул комплекс неполноценности социалистической системы, психологически навязываемый Западом через “права человека”.

После срыва губительных начинаний китайских либералов теперь Запад опять пытается подпустить монолитному Китаю соблазн индивидуализма через питающие капитализм религии протестантской и католической ветвей христианства. Эта новомодная западная струя, так же как и “права человека” размывает и классическую коммунистическую идеологию красного Китая, и устои традиционной конфуцианской этики. Китайское руководство предпринимает титанические усилия, чтобы не дать этой струе распространиться. Знаю по собственному опыту. Моё совместное предприятие на китайском морском курорте в Бэйдайхэ имело гостиницу “Руссотель”, расположенную примерно там, где в 1987 году настоятель 18 ой русской духовной православной миссии в Пекине первый епископ Пекинский и Китайский Иннокентий (Фигуровский) построил летнюю дачу и церковь в честь Преображения Господня. Затем на этом месте во времена дружбы с 1954 и до середины 60 х годов был санаторий для советских специалистов, а с 1994 года эстафету принял я. Дача и церковь были снесены ещё в начале 30 х годов, но оставался древний колодец под шикарной вековой сосной. В 1997 году, к столетнему юбилею официального присутствия русских в Бэйдайхэ, я у этого колодца из старинного серого кирпича по старой технологии на белой извести, соорудил поклонный столб с иконой Преображения. Такие столбы на Руси ставили на ямщицких трактах для путников, с тем, чтобы можно было помолиться от напастей в дороге. И у меня столб был рассчитан на приезжих русских туристов, а вовсе не на китайцев. Однако простоял он всего неделю и был снесён властями без предупреждения и каких-либо обсуждений, как мне потом сказали, по идеологическим соображениям. Попытка застолбить духовное присутствие русских, с надеждой, что на разрушение простого столба без надписей рука не поднимется, была пресечена столь же решительно, с какой решительностью были убиты более двухсот православных прихожан из китайцев при миссии в Пекине, когда их этуани в 1900 году громили всё иностранное. Действительно, в 90 х годах китайские власти разрешили кое-где в крупных городах открыть сохранившиеся от миссионеров с 19 века христианские храмы, но это можно считать лишь устройством клапанов для сброса давления прозападного китайского диссидентства в наиболее безопасном направлении.

Богатство – исконно китайский ориентир

Китай — тихоокеанская страна, и одной из специфик, о которой нельзя не упомянуть, было открытие в 1984 году для внешнего мира 14 ти прибрежных портовых городов. В этих городах были выделены площади земли, названные зонами экономического и технического развития, в пределах которых был введён привлекательный для инвестиций режим льгот по налогам, сборам и пошлинам. Для иллюстрации результатов обустройства этих точек роста, расскажу о географически самом близком к России открытом для внешнего мира городе Далянь, четвёртом по грузообороту морском торговом порте КНР.

Начнём с того, что Далянь и находящийся рядом Люйшунь — это города русской славы Дальний и Порт-Артур. Из боевой летописи защиты морских крепостей порт-артурская эпопея сравнима лишь с обороной Севастополя. Порт-Артур около года держался совершенно отрезанный японцами от основных русских сил. Дальний, как и Харбин, был основан при строительстве китайско-восточной железной дороги 100 лет назад в 1898 году русскими. КВЖД — часть Великой транссибирской магистрали, связывала Читу с Владивостоком. Ответвление дороги от Харбина до Порт-Артура и Дальнего называлось Южно-Маньчжурской железной дорогой. На Дальнем Востоке России, как в Царстве Польском и на Кавказе было наместничество, и резиденция наместника русского царя долгие годы была не во Владивостоке, а именно в Дальнем.

Дальний был крайним форпостом Российской и Советской Империи на Тихом океане. Железная дорога, военно-морская база и коммерческий порт в Дальнем лишь в 1953 г. были переданы Хрущевым китайцам. Уход русских из Дальнего с передачей китайцам всего недвижимого хозяйства, оборудования и советских промышленных технологий был символом доверия и бескорыстной помощи старшего брата социалистическому младшему брату. И не случайно центральная площадь города до 1994 года носила имя Сталина, а до 1998 г. на ней ещё стоял памятник советским войнам-освободителям Даляня от японской оккупации. С начала реформ китайские власти последовательно вытесняли из Даляня и благую память о русских, и преподавание русского языка школьникам и студентам, и русское торгово-экономическое присутствие. Площадь Сталина была переименована, а памятник перенесён с главной площади на далёкое кладбище. Зато огромный японский обелиск на господствующей над Люйшунем горе, никто и никуда не переносил. Для нынешней китайской молодёжи этот обелиск символизирует не только победу японцев над русскими в 1905 году, но и нынешнюю победу японского производственного капитала, почти напрочь вытеснившего в современной экономической зоне Далянь советскую промышленную технологию времён дружбы. Далянь сорок лет (1905—1945гг.) был оккупирован японцами. Восемь лет с 1937 по 1945 год китайцы вели войну Сопротивления против японцев. Унижение от Японии китайцами не забыто, но развитие Даляня в последние 20 лет осуществлялось главным образом за счёт успешно привлечённых японских денег. И новый контейнерный терминал в даляньском порту ориентирован вовсе не на Россию, но на Японию и обслуживает порт в основном этот грузопоток. Нынешний Далянь на полученную от японцев “взятку” превращен китайцами в современный, красивый и богатый город, своего рода северный Гонконг.

Историю с переименованиями и памятниками привожу для иллюстрации геополитической реальности. О том, что в 1898 году Харбин и Дальний основали русские, в 2000 году уже мало кто помнит. Японская же электроника и автомобили сегодня настолько привычны, что “рядовой россиянин” побывавший в Китае, как какие-то особенности иностранного присутствия, их даже не замечает.

Если задаться вопросом, как будет выглядеть социализм с китайской спецификой тогда, когда цели реформ будут достигнуты, то для меня ответ очевиден: китайское общество на материке в городах будет похоже на нынешний Гонконг и Сингапур. Гонконг и Сингапур можно рассматривать как модель развития Китая, имеющего громадное тихоокеанское побережье и все экономические выгоды морской державы. Ориентиры благополучия с приоритетом богатства и тут и там единые, конфуцианские. Точное копирование — исконно китайская черта, определяемая конкретностью иероглифического мышления. А копировать и перенимать знания и навыки от своих же китайцев, достигших в Гонконге и Сингапуре зримого богатства при сохранении гармонии и добродетели, куда легче, чем от иностранцев. Гонконгские и сингапурские китайцы, конечно, отличаются от материковых, но лишь тем, что поднявшись на высокий уровень потребления, они научились культуре потребления, вот и всё.

В 1995—99 годах в Гонконге и Сингапуре я бывал по делам довольно часто. Летал я туда главным образом как “присяжный инспектор” на передачу груза в порту при морских перевозках. И в Гонконге и в Сингапуре впечатляют не столько “каменные джунгли” небоскрёбов, крытых прозрачных переходов и автомобильных развязок, сколько, особенно если смотреть со стороны моря, обилие судов не рейде и громадность контейнерных терминалов. Движение же судов в проливах столь интенсивно, что на мысль приходит аналогия с оживлённым городским проспектом. Морской транспорт и его дешевизна по сравнению с сухопутным, вот где, наверное, корень благополучия этих, островных мегаполисов на перекрёстках мировых торговых путей. Общее же впечатление от тамошнего общества — образец современного конфуцианства, построенный китайскими эмигрантами на британском колониальном фундаменте.

Сингапур — пример китайской экспансии 20 века, когда китайские кули бежавшие с материка в начале века, за несколько десятилетий поглотили остров и создали на нём китайское государство. В организации общества, быте и нравах — строгая система подчинения. В национальном плане китайцы — старшие, а некитайские меньшинства — младшие. Общественная мораль возведена в ранг установленного порядка, который поддерживается государством мерами строгого принуждения. Особенно в Сингапуре все мало-мальски антиобщественные проявления слабостей личности запрещены и безжалостно караются. Порядок и чистота, как необходимая организация жизни коллектива, наглядно торжествуют над свободою проявления инстинктов, самобытности и своеобразия индивидов. Жизненный уровень весьма высок по меркам ближайших азиатских соседей из стран АСЕАН, но и жизнь дорогая. Технический прогресс заметен на каждом шагу. Цель и критерий азиатского успеха в жизни — роскошь, просто бросается в глаза. Наблюдения позволяют думать, что дорогие автомобили, составляют большую часть автомобильного парка. Жильё богато и просторно, блистает полированным мрамором и гранитом, сверкает металлом. Ветхое жильё с многоярусными нарами и застиранным бельём на верёвках, что ещё не редкость в Гонконге, в Сингапуре, наверное, тоже есть, но в глаза уже не бросается. Досуг устремлён в развлечения, но не в развитие. Главным местом развлечения для широких масс выступают огромные торговые центры. Жители целыми семьями с детьми, толпами слоняются по этажам, и такое впечатление, что в выходные, весь день напролёт глазеют на товары, что-то покупают, здесь же и едят. Китайцы очень азартны и развлечение для богатых — казино. Но поскольку в Сингапуре всё запрещено, то выход такой: казино работают на пассажирских лайнерах, а игра начинается после выхода в море (оффшор). Гонконгцы с теми же целями выезжают через залив в Макао. Досуг китайцев на материке всё же больше в ресторане, чем в магазине. Еда — главная ценность китайской цивилизации и показатель богатства на материке — это состав заказанных в ресторане блюд. А досуг такой же: мацзян, карты, баня... В Гонконге и Сингапуре для массового китайца главное развлечение уже магазин. Еда куда менее изыскана и разнообразна, чем на материке и куда более дорогая. Наверное потому, что продукты импортируются. Потребление товаров выдвинуто на первый план, и это от Запада. И еда внедряется быстрая, что не по-китайски, так как вкус и хуже и однообразнее. В Сингапуре бросается в глаза почти полное внешнее отсутствие иероглифов. Указатели, основные вывески и надписи, реклама -сплошь на английском. Размышляя над причиной такой антииероглифической практики насквозь китайского государства я пришел к мысли, что, внешне избегая иероглифов, Сингапур преодолевает центростремительность китайской цивилизации, в официальной части подчёркнуто изъясняясь по-английски, сохраняет самостоятельность. Избегая иероглифов, власти по умолчанию хотят преодолеть конкретное в мышлении и елико возможно для китайца, абстрагироваться по-западному Я видел католический храме в Сингапуре во время воскресной службы. Собор был заполнен до отказа, что говорит о проникновении западных ценностей в китайскую душу. И если богатство — это исконно китайский ориентир, то покаяние — это то, чего у китайцев никогда не было.

В перспективе — нарушение стабильности, или почему Китай устремлен не в Россию

Свои реформы Китай проводит больше двадцати лет, и в 21 век вошел уже на излёте принятого в декабре 1978 года курса. Дальнейшие рыночные преобразования грозят нарушить стабильность китайского общества, а именно стабильность и мерная поступь модернизации и наращивания были главными успехами реформ Дэн Сяопина.

В ходе реформ китайское руководство преследовало национальные интересы, и в целом картина социализма с китайской спецификой сейчас выглядит так: Китай, не потеряв национальный азиатский облик, преодолел отсталость и набрал силу, а люди стали жить лучше. Не буду останавливаться на бытующих в России мелких преувеличениях китайской дешевизны и заблуждениях повсеместного товарного изобилия. Но вот про Китай в новом тысячелетии хотел бы высказать общие догадки, а именно: “ создание мобильного и современного общества... с потенциалом угрозы для России... из-за избытка населения при ограниченных ресурсах...” не есть правильная оценка сути китайской специфики. Я полагаю, что вектор интуиции китайского руководства состоит в том, чтобы при технической модернизации суметь максимально сохранить в стране стабильное традиционное общество.

Что же касается потенциала угроз Китая, то он если куда-то и направлен, то не на холодный север, а на тёплый юг. От севера со времён императора Цинь Шихуана и до наших дней Китай отгораживался в военном плане и Великой стеной и Валом Чингисхана и укреплёнными районами Пекинского у оборонительного рубежа, возведёнными при Мао Цзэдуне. А вот на юг китайская экспансия продвигается мирно давно и неуклонно.

В Сибири и холодно для жизни, и дорого для производства. Для китайцев уже в Хайларе — полюс холода, и во Внутреннюю Монголию веками добровольного и массового переселения китайцев нет. А в Чите-то ещё холоднее, не говоря уже о жизни в куда более северной зоне Байкало-Амурской магистрали, где и находятся якобы привлекательные для разработки и желанные для капитала действительно богатейшие ресурсы. Известное мне по попыткам найти инвестора разведанное и опробованное месторождение меди в районе Новая Чара на БАМе, за годы реформ в России из-за колоссальных издержек на добычу не нашло никого, кто бы захотел вложить в него капитал. Добыча себя не окупает и это, не смотря на исключительно высокое содержание металлов в руде (около 14%), превосходящее даже отличную руду монгольского Эрдэнэта (около 12% металлов). После “разгосударствления” планового процесса освоения Сибири ни отечественный, ни западный, ни китайский капитал на БАМ не пришел, и идти не хочет. С сибирскими морозами и расстояниями даже грабить там — себе дороже, и местное население там никаким завоевателям не нужно, даже в качестве рабов. Наши северные прииски (напомню: 53% территории России — вечная мерзлота) и наши рабочие руки там нужны только нам самим.

В Малайзии же роль местного китайского капитала в добыче сырья уже давно исключительно велика (более трети), и эта страна уже на 25% заселена китайцами. Сингапур — это уже конфуцианское государство китайских эмигрантов, которые вытеснили с острова почти всё другое население. Индонезия после китайских этнических волнений середины 60 х годов до последнего времени запрещала у себя даже празднование китайского Нового года. Из-за попыток Вьетнама выдворить часть китайских эмигрантов на Китай, в 1979 году, военной силой научил соседа этого больше не делать.

А нынешняя массовая, китайская эмиграция в Австралию даст тамошним англосаксам в перспективе ближайших поколений примерно те же проблемы, что имеют американские белые от негров и латиноамериканцев в США. И это тоже очевидная китайская специфика.

Если мне удалось доходчиво прокомментировать смысл социализма с китайской спецификой, как понял его я, то у читателя в сухом остатке должно отложиться мнение, что это и понятная народу идеология, и чёткая экономическая стратегия, и адекватная им военная доктрина триединая суть которых — благополучный покой середины.

Оригинал материала WWW.WHOISWHO.RU.