У дома, где Аня Политковская снимала квартиру, толпа молодых журналистов
7 Октября 2006

• Версия для печати

Сегодня застрелили Аню Политковскую. У дома N8 на Лесной улице, где Аня последнее время снимала квартиру, оставив свою квартиренку беременной дочери Вере, собралась и толпа журналистов-телевизионщиков. Лица журналистов, собравшиеся у дома на Лесной, все молодые. Аню никто из них не знал, это уже новое поколение. Они бродили в поисках хоть одного компетентного лица, чтобы взять интервью и дать хорошую картинку. Наконец, появился бывший муж Ани – Александр Политковский. Он-то и давал сведения об Ане. Анна родила ему двух детей, с ней он прожил лучшие молодые годы.

У дверей подъезда этого старого дома, уже заваленного цветами, какая-то женщина в капюшоне плачет не первый час. Телевизионщики хотят снять ее лицо, но она его скрывает под капюшоном. Кто она – Бог весть. Зато дает интервью совершенно лысый пацан. Я опознала его – этот юноша как раз один из «тридцати семи», из нацболов, которых судили прошлым летом 2005-го года. В первые дни суда мы с Анной были единственными журналистами, которые приезжали на этот процесс.

Странно, что нет никого из «Новой газеты»… Журналисты просят меня что-нибудь рассказать об Ане, но я отказываюсь, так как есть люди, которые в последние годы были к ней гораздо ближе и больше меня знали.

Со своей стороны скажу, что с Аней Политковской я сидела в одной кабинете, когда мы работали в «Общей газете». Была она тогда молодая, красивая, плотного телосложения, и путь ее в журналистике был светлый и веселый. Первое время ее обожал главный редактор «Общей газеты» Егор Яковлев. Потом они с Егором поссорились. Егор так же страстно ссорился с людьми, как и любил их. И Анне пришлось покинуть редакцию «Общей газеты». Ее приютил Дима Муратов в «Новой газете». Здесь началась новая эра в ее журналистской судьбе. Она посвятила себя Чечне. Имеет смысл напомнить, что у Анны была предшественница, и по судьбе, и по роду журналистского интереса к Чечне – это спецкор «Общей газеты» Надя Чайкова, убитая в Чечне в возрасте 34 лет. У меня хранится снимок с похорон Чайковой: рядом с гробом стоит молодая и красивая Политковская. Этот снимок есть в моей книге «Записки рядового информационной войны». Было это ровно десять лет назад.

Политковская повела в «Новой газете» правозащитную чеченскую тему.

В значительной степени, благодаря Анне Политковской «Новая газета» стала значительным явлением в российской журналистике. Некоторые вообще говорят, что Анна Политковская «сделала» эту газету значительным явлением, а Егор Яковлев, избавившись от Анны, потерял многое и как редактор, и просто как хозяин бизнеса. При всей сложности характера Анны, надо было ее терпеть ради дела и престижа газеты.

Нереально было с ее профессией дожить до старости. Анне было всего 48 лет. Она вышла замуж вторично. И должна была стать бабушкой. И вообще, в ее жизни должно еще было произойти многое. Но не произошло. Потому что ее убили. В России вообще модно убивать журналистов.

* * *

Последний материал Анны Политковской в «Новой газете»

Карательный сговор

«Недавно в Стокгольме прошла конференция, посвященная в том числе и проблемам Северного Кавказа. Были приглашены политологи, журналисты, правозащитники. На этой встрече и был зачитан доклад, фрагменты которого мы сегодня публикуем», - пишет «Новая газета».

Ваха ИБРАГИМОВ, исследователь, Чечня:

- Значительное число местных жителей воспринимают «деятельность» отрядов, сформированных из чеченцев, куда хуже, чем то, что делали до них так называемые федералы. «Те - русские, но эти же - свои, как они могут так относиться к нам?» - такой полувопрос-полуутверждение не раз слышал из уст людей. И тем не менее критически настроенные по отношению к кадыровцам, ненавидящие их люди не хотели бы возврата 3-4-годичной давности, когда республикой полновластно и единолично управляли российские военные и сотрудники спецслужб.

Почему? По одной простой причине: члены промосковских отрядов, будучи сами чеченцами, не действуют в отношении остальных жителей республики исходя из этнического принципа. Их враги - не этнические чеченцы и даже не реальные сепаратисты, а конкретные семьи и люди, с которыми у них имеются личные счеты. Поэтому можно утверждать, что для большинства кадыровцев, ямадаевцев, какиевцев и других участие в войне на стороне федеральных сил - не политически мотивированное решение. Это удобный способ разрешить собственные проблемы при помощи государства, обеспечивающего их безопасность и на какое-то время снимающего вопросы материального характера.

Члены этих отрядов замешаны в тех же захватах людей, совершают убийства и пытки и по жестокости давно уже сравнялись с «эскадронами смерти», состоящими из кадровых офицеров российских спецслужб, но их действия носят все же выборочный характер. Жителей, не противостоящих им самим и федеральной власти (причем федеральной власти только во вторую очередь), они обычно не трогают.

Что же представляют собой эти отряды, из кого они состоят? СМИ с подачи властных структур позиционируют их членов как бывших боевиков, которые, «поняв бесперспективность продолжения сопротивления», перешли на российскую сторону. Данное утверждение далеко от истины.

Одной из главных составляющих российской политики в регионе является кровная месть. Обычай этот не изжит в чеченском обществе и до последнего времени играл в том числе и стабилизирующую роль. Убить человека - на это решался не каждый уголовник. Люди, однажды совершившие такое преступление и не добившиеся прощения, обречены. Единственный для них выход - уехать куда-нибудь. В периоды ослабления государства они часто объединялись в вооруженные группы и с позиции силы оказывали давление на своих преследователей. Некоторые из вооруженных групп, существовавшие в годы правления Масхадова и доставившие ему немало хлопот, также состояли из кровников.

Сделать на них ставку в своей политике посчитало возможным именно российское руководство. Значительное число нынешних так называемых силовых структур Чечни создано с участием и под непосредственным началом людей, совершивших преднамеренные убийства и похищения. Сразу же после захвата территории республики, например, в услужение к российским военным перешла группировка Мовлади Байсарова. Ее руководитель состоял в банде уголовника-рецидивиста Руслана Лабазанова, которую силовые структуры Чечни разгромили летом 1994 г. Между двумя войнами вместе со своими подручными он отметился захватами людей с целью получения выкупа.

Одним из первых на сторону федеральной власти встал Сулим Ямадаев. По данным прокуратуры, его группировка также занималась похищениями. Позднее она была легализована в качестве специальной роты при военном коменданте Гудермесского района. Сейчас на ее основе создан батальон «Восток» в составе 42-й мотострелковой дивизии МО РФ.

В качестве батальона «Запад» в ту же дивизию включен и отряд Саид-Магомеда Какиева. Этот человек также входил в банду Руслана Лабазанова и обвинялся в совершении ряда уголовных преступлений и террористических актов.

Наиболее серьезные нарекания со стороны гражданского населения вызывает деятельность так называемых кадыровцев. Отряды, которые условно выведены под таким названием, выросли из службы безопасности Ахмата Кадырова и до сих пор возглавляются его бывшими телохранителями. Эти самые телохранители теперь занимают все ключевые посты в Чечне. Руслан Алханов, например, является министром внутренних дел, а Адам Демильханов - вице-премьером правительства по силовым структурам.

Первоначально в эту структуру входили несколько десятков человек. В основном из числа ближайших родственников и односельчан бывшего муфтия республики (Кадырова-старшего. - Ред.). По мере укрупнения туда стали включать вышедших из подполья членов криминальных банд. И тогда, и сейчас костяк кадыровских формирований, сначала в виде «антитеррористических центров», а теперь как батальоны «Юг», «Север», 2-й полк патрульно-постовой службы милиции и т.д., кооптированных в силовые структуры РФ, составляли люди, совершившие убийства и похищения. Из них назначались командиры, им же поручалась вербовка новобранцев.

Показательна история Лемы Салманова - уроженца селения Майртуп. В ноябре 2002 г. у себя во дворе он застрелил двух односельчан, которые по договоренности пришли, чтобы забрать деньги за ранее купленный у них грузовой автомобиль. Родственники убитых объявили Леме кровную месть. Но за преступника вступились власти: его назначили командиром отряда кадыровцев в селе, а затем и формирующегося антитеррористического центра Курчалоевского района. Получив практически неограниченные возможности, он стал преследовать своих кровников и их ближайших родственников, всех тех, кто даже гипотетически когда-нибудь мог отомстить ему. Некоторые из них ушли к боевикам, другие стали прятаться у знакомых. Этих самых знакомых за предоставление убежища также подвергли репрессиям: избивали, пытали, умерщвляли. В конфликт оказались втянуты несколько семей. Его отдельные эпизоды преподносились в СМИ как борьба с «террористами». В День российской милиции в 2005 г. Лему Салманова, за полгода до этого успевшего даже застрелить своего пожилого двоюродного дядю, пытавшегося урезонить Лему, наградили правительственной медалью.

Этот человек до сих пор остается одним из влиятельных командиров в кадыровских формированиях. Хотя, казалось бы, зачем он нужен российской власти? Ведь результат его деятельности - не только трупы личных, не государства, врагов, но десятки людей, ушедших в горы, к боевикам…

Представляется, что именно в этом и проявляется суть чеченизации, изначально задуманной для того, чтобы столкнуть чеченцев, не дать затухнуть конфликту, переведя его в плоскость гражданской войны. Понятно, что при продвижении такой политики лучше всего опираться на тех, кто, преступив однажды, совершит подобное еще не раз. Отменять кровную месть в Чечне никто не собирается, преследования за преступления возможны и через много лет, что связывает с российской властью таких людей намного сильнее, чем идеологические воззрения.

Политика эта попутно решает и сугубо пропагандистские задачи. Например, участие в войне местных жителей на стороне федералов дает основания заявлять о конфликте как не имеющем сепаратистских корней.

В чеченской среде всегда были люди, позиционирующие себя как сторонники нахождения республики в составе России. У них были организованные движения и вооруженные отряды. Под командованием, например, Бислана Гантамирова находились сотни людей, противостоящих сепаратистам еще с начала 90-х. В начале второй чеченской войны, еще до того, как была создана служба безопасности Ахмата Кадырова, в некоторых районах возникли отряды ополчения, благодаря которым российские войска без больших потерь овладевали горной частью республики.

Однако члены этих отрядов и их командиры отказывались участвовать в зачистках, захватах и казнях людей. Подчеркивая лояльность к российской власти, ополченцы тем не менее демонстрировали намерение защищать население, в том числе и от военных.

Начиная с лета 2000 г. от «неблагонадежных» союзников начали избавляться. Ополчение Веденского района, например, сначала распустили, а затем большинство из тех, кто в нем участвовал, либо похитили, либо убили. Была уничтожена стрелковая рота при Шатойской районной комендатуре, основу которой составляли люди, по идейным соображениям вставшие под российские знамена. Причина - отказ влиться в состав батальона «Запад», сформированного во многом из криминальных элементов.

Другими словами, чеченизация - это не просто передача полномочий структурам, состоящим из местных жителей, а возвышение, легитимизация тех, кто готов был участвовать в карательных операциях против своего же населения. Таким образом, чеченизация - это курс на расширение войны. Результатом реализации такой политики явилась замена геноцида населения, осуществлявшегося собственно российскими структурами в начальной стадии конфликта, на сегодняшний террор поддерживаемых и направляемых Москвой криминальных и полукриминальных банд.

Публикацию подготовила Анна ПОЛИТКОВСКАЯ,

обозреватель «Новой» 28.09.2006