Незаконченное дело Холодова. Часть I
23 Октября 2002

• Версия для печати

17 октября 1994 года в редакции газеты «Московский комсомолец» раздался взрыв, в результате которого погиб журналист Дмитрий Холодов. Это стало событием, в орбиту которого были так или иначе вовлечены общественные и политические силы всех направлений и оттенков, вплоть до бывшего президента Ельцина.

Следственной бригаде понадобилось почти восемь лет (!), чтобы собрать необходимые для судебного заседания материалы.

26 июня 2002 года Московский окружной военный суд счел недоказанными все статьи обвинения и вынес всем, обвиненным в совершении убийства Холодова, оправдательный приговор.

Эту сенсацию ожидавшая возмездия общественность съела, поперхнувшись.

В нашей публикации мы попытаемся избежать эмоциональных оценок событий и каких-либо собственных версий, предоставив читателю возможность поразмышлять самому, сопоставив аргументы следствия и выводы суда. По мере возможности будет сохранен и стиль формулировок, приведенных в судебных документах.

«Заказчики» и «мотивы»

Пытаясь найти мотивы совершенного преступления, следствие пришло к следующему выводу. В 1993 году в средствах массовой информации регулярно публиковались негативные материалы о положении дел в армии и о руководителях Вооруженных Сил России. Министр обороны РФ Павел Грачев, считая такие публикации необъективными, в декабре того же года поставил задачу начальнику разведывательного отдела штаба ВДВ Павлу Поповских воздействовать на авторов этих публикаций, среди которых фигурировал и журналист отдела политики и права редакции газеты «Московский комсомолец» Дмитрий Холодов.

Весной 1994 года командующий ВДВ Е. Подколзин, по версии следствия, передал полковнику Поповских, что Грачев возмущен его нерасторопностью в выполнении поставленной задачи и требует принять к Холодову жесткие меры.

Кроме того, по выводам органов следствия, Поповских организовал и совершил убийство Холодова также потому, что во время пребывания в Чеченской республике тот раздобыл сведения о готовящейся на ее территории военной акции по наведению там конституционного порядка, а также о поставках противникам Дудаева оружия и военной техники. Эти сведения в случае их оглашения могли иметь нежелательный резонанс в обществе.

Уже на этапе предварительного следствия стало очевидно, что Грачев не давал своим подчиненным никаких распоряжений относительно силового воздействия на журналиста «МК», а командующий ВДВ Е.Подколзин и его заместители О.Пикаускас и А.Зуев никогда не передавали начальнику разведки Поповских указаний министра расправиться с Холодовым. Единственным эпизодом, в котором Грачев высказал свое отношение к публикациям в «МК», была встреча министра обороны и Д.Холодова на одной из телевизионных программ В.Познера. Но и тогда фраза Грачева о том, что своим «противником» он считает Диму Холодова, была произнесена в шутливой форме и воспринята единодушным смехом собравшейся в студии аудитории.

К выводу о несостоятельности обвинения высших чинов Министерства обороны в «заговоре против Холодова» пришло и следствие, прекратив уголовное преследование П.Грачева.

Что же касается чрезмерной информированности журналиста о положении в Чечне, то эту версию опровергли сами коллеги Дмитрия - его непосредственный начальник Вадим Поэгли и главный редактор «МК» Павел Гусев.

И, тем не менее, отсутствие очевидных мотивов совершения преступления не остановило следствие, которое «раскручивало» версию причастности к взрыву в «МК» офицеров спецназа ВДВ.

«Орудие преступления»

Как следует из материалов следствия, Павел Поповских (не имевший собственных мотивов убийства Холодова и даже не знакомый с ним!) «сколачивает» преступную группу, в которую вовлекает командира особого отряда специального назначения ВДВ майора В.Морозова, его заместителей, майоров К.Мирзаянца и А.Сороку, а также бывших офицеров-десантников - К.Барковского и А.Капунцова.

Следующий этап - подготовка орудия преступления. Надо «достать» взрывчатку. И здесь трудно удержаться от небольшого комментария. При желании раздобыть толовую шашку может любой смекалистый пацан, имея в кармане полсотни долларов. Перед офицерами элитного спецназа, только что вернувшимися с боевых операций в Приднестровье, где взрывались и полыхали тонны всякого «динамитного» добра, такой проблемы не могло стоять просто по определению. Сто граммов какого-нибудь неучтенного пластита с детонатором, как кило лишней свинины у проворной поварихи, - и ни одна ревизия не подкопается! Но они идут « в обход», оставляя после себя массу следов для последующего следствия. «Морозов осенью 1994 года создал условия для хищения боеприпасов, для чего запланировал проведение практических занятий по минно-подрывному делу, не имея намерения их проводить» (из текста невынесенного приговора). По версии следствия, «преступная группа» вооружилась основательно. 4 октября 1994 года майор А.Сорока получил со склада: 25 кг тринитротолуола; 32 кило пластита; 275 различных детонаторов; 17 мин, в том числе МОН-90; 15 зажигательных трубок; 35 взрывателей и 30 запалов - всего на общую сумму 2 795 343 рубля 25 копеек. Недоставало только нужного взрывателя. И майор Сорока похищает не оприходованный на складе взрыватель МУВ-4 (именно этот!) стоимостью 6 568 рублей 20 копеек. Из части указанных боеприпасов и МУВ-4 «злоумышленники» изготовили самодельное взрывное устройство (СВУ), закамуфлированное под портфель-дипломат, а «остальными инженерными боеприпасами Поповских, Морозов, Сорока и Мирзаянц распорядились по своему усмотрению» (выделено автором).

Это как? Продали, спрятали, подарили друзьям и знакомым? Обнаружило ли следствие этот арсенал, с помощью которого можно поднять на воздух не одну редакцию? Ведь в «МК» взорвалось (по версии следствия) порядка 150 граммов вещества в тротиловом эквиваленте. Где остальное?! Об этом - ни слова.

Идем дальше. В ходе оперативно-розыскных мероприятий по «делу Холодова» был найден важный свидетель - подчиненный майора Морозова, ефрейтор А.Маркелов. Собственно, его никто не искал, он объявился сам, когда появились сообщения о том, что «МК» готов заплатить крупную сумму за информацию о лицах, причастных к убийству Холодова. В начале 1995-го (спустя почти 5 месяцев после события) Маркелов несколько раз звонил в «МК» и обещал за 3 тыс. долларов назвать людей, готовивших взрыв, и описать, как планировалось задуманное.

После нескольких предварительных встреч, во время которых ефрейтор Маркелов представил себя «аналитиком» операции, указал на причастность к ней министра обороны П.Грачева, рассказал, что он наблюдал за изготовлением чемоданчика с СВУ, красочно описал первоначальный план убийства, по которому Холодова намеревались взорвать в подземном переходе, а если бы мина не сработала, - то заколоть... шилом (!), - заместитель главного редактора «МК» Н.Ефимова выдала «ефрейтору-аналитику» 2 тыс. долларов США. «Урезать» гонорар порекомендовал следователь Казаков, присутствовавший на встречах со «свидетелем». Чем руководствовался Казаков, корректируя сумму, трудно сказать, может, беспокоился о материальном благополучии «Московского комсомольца»?

Как бы то ни было, показания Маркелова стали «гвоздем» обвинения. Конечно, чушь про «аналитика» отмели сразу, а вот страницы, на которых шла речь о собираемом майором Морозовым чемоданчике с самодельной бомбой, аккуратно подшили в дело.

Но собранная следователями Генпрокуратуры конструкция распалась в процессе судебного разбирательства. Сначала было признано несостоятельным утверждение о «хищении» боеприпасов. И документами и показаниями многочисленных свидетелей было доказано, что 4 октября с личным составом особого отряда специального назначения ВДВ все- таки проводились занятия по минно-подрывной подготовке, а оставшиеся боеприпасы были уничтожены в присутствии доброго десятка военнослужащих на полигоне Романцево.

Более интригующей оказалась судьба взрывателя МУВ-4, сначала «похищенного» со склада боеприпасов майором А.Сорокой, потом «замеченного» ефрейтором Маркеловым в руках командира отряда спецназа В. Морозова и, наконец, обнаруженного (деталями) на месте взрыва и в теле погибшего Холодова. Во-первых, майору Сороке не было нужды похищать злополучный МУВ-4, так как он без проблем мог получить его вместе с остальными боеприпасами на том же складе. Мог, но и не мог... Дело в том, что, согласно книге учета хранилища боеприпасов, начатой 30 сентября 1993 года, изделия этой марки на склад не поступали и в процессе боевой подготовки не использовались ни в 1993-м, ни в 1994 году.

Но и «ефрейтор-аналитик» Маркелов еще в ходе следствия признался, что оговорил своих начальников, польстившись на кругленькую сумму вознаграждения. Причем экспертиза подтвердила, что отказ от «денежных» показаний был написан Маркеловым собственноручно и без принуждения.

Но взрыв-то прогремел! Кто же все-таки дал Холодову смертоносный портфель, который он принес в редакцию?

«Хроника преступления»

Исходя из выдвинутой версии о причастности к взрыву в «МК» офицеров разведки ВДВ, следствие составило картину происшедшего, расписав ее почти по минутам.

Итак, по прокурорской версии, 17 октября, между 7 и 8 часами утра бывший десантник К.Барковский по просьбе начальника отдела разведки штаба ВДВ полковника П.Поповских прибыл на Казанский вокзал, где встретился с командиром особого отряда разведки ВДВ В.Морозовым и его заместителем К.Мирзаянцем. Морозов передал Барковскому портфель-«дипломат» якобы с документами. После этого Барковский сдал портфель в камеру хранения Казанского вокзала, а жетон передал Морозову. Тот, в свою очередь, отдал жетон Мирзаянцу, который, вернувшись в расположение части, сдал жетон Поповских. Полковник же дал жетон Капунцову, а уже тот должен был вручить жетон Холодову, встретившись с ним тем же утром на Казанском вокзале.

Уф-ф! Какую непростую схему вскрыло следствие! Просто не жетон, а какая-та горячая картошка. Итак, если верить обвинителям, примерно в 8.35 Барковский, Морозов и Капунцов зафиксировали прибытие журналиста на вокзал, и Капунцов попытался вручить ему жетон, но безуспешно. Тогда Поповских переадресовал задачу на Мирзаянца: он должен был передать Холодову жетон. Какое-то не установленное следствием лицо позвонило после этого Холодову и договорилось о месте встречи. Корреспонденту сообщили, что ему передадут документы, касающиеся положения в Вооруженных Силах и готовящейся акции в Чечне. Информация эта - от сотрудника Федеральной службы контрразведки С.Крылова. Заинтригованный Холодов, мол, вернулся на вокзал около 13 часов, получил портфель и вновь уехал в «МК». Там, в кабинете № 319, и раздался взрыв.

Версия немного запутанная, но в целом логичная. На первый взгляд.

Начнем с хронометража. В 8.35 Д.Холодов не мог быть на Казанском вокзале, так как в 8.50 он, входя в здание на улице 1905 года, миновал пост охраны редакции «МК», а в 9.00 расписался в получении ключа от своего кабинета.

По словам руководителя отдела «МК» В.Поэгли, в одиннадцатом часу Холодов показал ему жетон от камеры хранения Казанского вокзала, полученный, как он сказал, от сотрудника ФСК, заявив, что там находится «дипломат» с какой-то информацией. Правда, спустя год, 13 октября 1995 года, В.Поэгли так и не смог опознать жетон, который ему якобы показывал Холодов.

Около 11.40 Холодов вместе с коллегой А.Астафьевым на автомобиле «мерседес» выехали из внутреннего двора редакции. Астафьев направлялся на пресс-конференцию в гостиницу «Метрополь», а Холодов попросил подбросить его к вокзалу до Комсомольской площади, где у него должна была состояться встреча. Примерно то же самое Дмитрий сказал и сотруднику «МК» Р.Быкову, разговаривая с ним накануне, 15-го или 16-го октября по телефону, добавив, что 17-го должен встречаться с офицером ФСК, обещавшим скандальные документы по Западной группе войск в Германии.

Холодов покинул автомобиль на Комсомольской площади, но в камерах хранения Казанского вокзала ни один из девяти опрошенных кладовщиков его не видел! Как не помнили они и якобы «сданного» Барковским «дипломата», да и самого Барковского тоже!

Да и мог ли быть Барковский на вокзале, если в 6 утра он уехал в Рязань за своим личным делом, в 13 часов был в Люберецком райвоенкомате, а в пять пополудни получал в Люберцах гражданский паспорт? И везде его видели люди. Павла Поповских в этот день тоже не было в Москве. 17-го он готовил выступление десантников на встрече школьников подмосковного Королева с министром обороны, которая состоялась 18-го октября. Мирзаянц 17-го работал в расположении своего подразделения, а Капунцов был на работе.

Следствие настаивало: профессионалы-разведчики обеспечили себе алиби. Но почему-то профессионалы-прокуроры не смогли это алиби опровергнуть...

Но ведь в материалах есть признательные показания всех фигурантов дела, подтверждающие, что именно они подготовили и осуществили убийство журналиста Д.Холодова! О «признаниях» - чуть ниже...