УГОВОР ДОРОЖЕ ДЕНЕГ. Часть I
17 Октября 2001

• Версия для печати

О политической подоплеке сентябрьских событий спорить будут еще очень долго. Экономика же трактует эти события однозначно - подрыв инвестиционных ожиданий.

В экономическом смысле террористическая атака на Всемирный торговый центр ничем не отличается от атаки международных спекулянтов на рынки Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Не отличается не только по своим последствиям, но и по технологии.

Технологию эту блестяще сформулировал Михаил Жванецкий. Нам всем нужна одна большая беда, чтобы забыть о своих личных претензиях. Иными словами, человеческая психика воспринимает массовое ограбление проще и легче, чем индивидуальное.

Когда ограбление носит общественный характер, то отдельные представители этого общества воспринимают его как стихийное бедствие.

Для экономики 11 сентября не точка отсчета, а кульминация неких мировых финансовых процессов. Просто проблемы, которые до этого дня были предметом научных и профессиональных дискуссий, после приобрели общественно-политическое звучание.

Речь о деньгах.

СУД ДА ДЕЛО

Еще два года назад американский обыватель почивал на лаврах финансовой глобализации. Вложив доллары в различные фонды совместного управления, он грел свое тело на пляжах Флориды и Капакабаны. Осматривал достопримечательности Колизея и Тадж-Махала, вознося хвалу родному правительству и великому доллару.

Каждый аборигенный (родной, американский. - «!») доллар после прокрутки на мировом фондовом рынке приносил десять диссидентских (напечатанных для внешнего пользования. - «!») долларов. К примеру, 10 тыс. долларов, вложенных в Фонд Темплтон в 1988 году, через пять лет превращались в сто тысяч.

Жизнь казалась прекрасной. Америка - великой. Европейцы - недоумками. Азиаты - косоглазыми. Русские - попрошайками. Палестинцы - террористами. А чеченцы - борцами за независимость.

Вдруг трах-бах: Нью-Йорк в руинах, инвестиционные фонды отказываются выплачивать дивиденды, безработица растет (за последний квартал около 1,5 процента. - «!»), а родной президент призывает затянуть потуже пояса.

Ну и в чем сила? Где правда?

Сегодня американские суды завалены исками о невыполнении инвестиционными фондами своих договорных обязательств. Под удар «террористов» попали структуры, которые последние 10 лет были основным проводником политики финансовой глобализации и одним из получателей прибыли от этой политики.

Структуры, которые сами наносили террористические удары (осуществляли подрыв инвестиционных ожиданий. - «!») по рынкам Юго-Восточной Азии и Латинской Америки.

Сходство параметров кризиса (его технологии и последствий. - «!»), который летом 1997 года опустошил кредитно-финансовую сферу азиатских стран, можно было списать на родственную близость экономик. Что, собственно, и попытались сделать.

Однако практически идентичный с азиатским кризис в странах Латинской Америки поставил вопрос не о тактике, а о системной ошибке в политической стратегии финансовой глобализации.

11 сентября на этот вопрос был дан исчерпывающий ответ.

ГЛОБАЛЬНЫЙ ПРОСЧЕТ

Суть идеи финансовой глобализации заключается в объединении мировой экономики на основе мировых денег. В структурных понятиях это означает ликвидацию национальных эмиссионных центров (Центробанков. - «!») в пользу одного-единственного, общего или мирового.

Несмотря на официальный статус мировой резервной валюты, доллар до начала эпохи валютной либерализации не являлся мировыми деньгами. В отличие от национальных валют, которые включали в себя стоимость производственных мощностей и весь комплекс имущественных отношений, доллар обслуживал на мировом рынке только товарные потоки. То есть выступал как платежное средство.

Собственно деньгами доллар был только на внутреннем рынке США, на внешнем он выполнял роль мировых квазиденег. Статус доллара как мировой резервной валюты держался только на взаимном договоре между ведущими странами - был обусловлен чисто политическими мотивами.

Деньги - не что иное, как долговые государственные расписки. Эти расписки дают их обладателю право на получение доли валового национального продукта. Чтобы доллар стал подлинной мировой валютой, надо было сделать так, чтобы его обладатель имел право на получение доли в ВНП Франции, Германии, России, Бразилии и т.д.

Двигателем финансовой глобализации (создание «мировых денег». - «!») стала либерализация системы внешних заимствований. А ее механизмом - фондовая биржа.

Фондовая биржа подарила национальным предприятиям возможность кредитоваться в обход национальных банков. Акции - это такие же долговые расписки, но не государственные, а частные. Они также дают право на получение части ВНП.

Либерализация внешних заимствований позволила номинировать акции не в национальной валюте, а в долларах. Таким образом, внутри национальных государств возникло множество параллельных (помимо Центробанка. - «!») эмиссионных центров.

В результате государство лишилось монополии на формирование кредитно-денежной политики. Национальные ресурсы оказались втянутыми в игру мирового финансового рынка, подчиненную утилитарной цели извлечения прибыли.

При этом производственные мощности продолжали функционировать в национальном режиме - законы и правила игры устанавливало национальное государство.

Этот разрыв между денежным обращением и реальным производством (существование в разных юридических правовых полях. - «!») воздвиг непреодолимую преграду на пути создания общего рынка - «единого государства» и «мирового правительства».

Этот разрыв требовал приведения национальных государств к единому знаменателю. То есть лишал государство права на суверенитет, а общество - права на самовыражение.

Результатом финансовой глобализации стал скрытый передел национальных ресурсов. Но результат этот оказалось невозможно защитить, оставаясь в рамках идеологии финансовой глобализации, не прибегая к традиционным в таких случаях военным методам.

БОЛЬШОЙ ПУЗЫРЬ

Весь предшествующий период (предшествующий военному этапу. - «!») финансовой глобализации МВФ делил страны на демократические и недемократические по степени либерализации системы внешних заимствований и открытости финансовых рынков для иностранных инвесторов.

Демократизация стран бывшего соцлагеря выбросила на фондовый рынок огромные национальные ресурсы по бросовым ценам. Рынок стал раздуваться, как на дрожжах.

Сначала он втянул в себя все банковские капиталы. Потом - личные сбережения граждан. Преимущественно американских. В США всего 25 процентов ссудного капитала приходилось на банковский сектор. Оставшаяся доля инвестиций приходилась на фондовый рынок. В Европе пропорция была обратной.

Следом за личными сбережениями в мировой инвестиционный поток влились средства пенсионных фондов и страховых компаний США. Иными словами, в топку фондового рынка был брошен последний резерв - доллары с накопительных долгосрочных счетов.

В 1995 году всевозможные фонды США контролировали международные инвестиции в объеме 20 трлн. долларов (больше федерального бюджета Америки в 12 раз. - «!»). В общей сложности на фондовом рынке обращались, согласно данным газеты «Нью-Йорк таймс», ценные бумаги номинальной стоимостью 360 трлн. долларов.

Эти сумасшедшие деньги метались по рынку, перескакивая из страны в страну в поисках наивысшей прибыли. Проглотив на первом этапе национальные ресурсы развивающихся стран, инвестиционный капитал стал покупать будущую (еще не произведенную. - «!») стоимость.

Дело в том, что инвестиционный капитал отличается от торгового большим временным разрывом между вложением денег и будущей стоимостью. В этот временной разрыв и хлынули «лишние» (не обеспеченные национальными ресурсами Америки. - «!») доллары.

Будущую стоимость закладывали и перекупали друг у друга по несколько раз, постоянно играя на повышение. «Лишние» деньги размножались с невиданной скоростью, постоянно увеличивая временной разрыв между вложением и будущей стоимостью.

В 1996 году годовой объем корпоративных прибылей соотносился с капитализацией рынка ценных бумаг как 1 к 30. Иными словами, рынок прогнозировал устойчивую прибыль на 30 лет (предельный показатель 7 лет. - «!»). Застраховать политические риски на столь длительный срок ни один режим не в состоянии. Президенты национальных государств избираются на 4-5, максимум 7 лет.

При таком разрыве между реальными доходами и ожиданиями будущих прибылей рано или поздно формируется мотив подрыва инвестиционных ожиданий. В определенный момент этот подрыв становится необходимостью.

Подрыв инвестиционных ожиданий влечет за собой бегство в наличность, прежде всего в доллары. Национальные ресурсы, право на требование которых закреплено в акциях и ценных бумагах, стремительно обесцениваются. Обмениваются на доллары, которые тут же уходят на покупку «самых надежных» ценных бумаг - казначейских облигаций США.

В итоге эмитент «мировой валюты» (в данном случае ФРС США. - «!») увеличивает свой государственный долг. А взамен получает дешевые инвестиции и дешевую собственность, созданную вдобавок на чужие деньги.

Долгое время Америку от наплыва денег со всего мира спасал очень емкий внутренний рынок. Но и его возможности не безграничны.

Азиатская и латиноамериканская спекуляции были настолько масштабны, что начиная с 1998 года бюджет США вынужден был формироваться с огромным профицитом. То есть с «лишними» (не занятыми в национальном производстве. - «!») деньгами.

Американский денежный пузырь был опасен вдвойне. Потому что он образовался не в спекулятивном, а в реальном секторе экономики и грозил гиперинфляцией эмитенту «мировых денег».

Сформировался мотив подрыва инвестиционных ожиданий уже внутри самих США. Выходом из ситуации мог стать только возврат «лишних» долларов в развивающиеся национальные экономики. Но слишком горек был предыдущий американский урок.

Периферийные страны начали выстраивать защитные механизмы и не спешили принимать обратно убежавшие доллары. Кроме того, у доллара появился сильный конкурент в лице евро. Единая европейская валюта в большей степени является общими деньгами, так как не имеет национального измерения в отличие от доллара.

Попытка подорвать евро с помощью войны в Югославии ситуацию кардинальным образом не изменила. Периферийные страны по-прежнему не спешили воспользоваться избытком долларов в бюджете США.

Подрыв инвестиционных ожиданий на внутреннем рынке США перешел из разряда сильно мотивированного в необходимое решение. Что и произошло 11 сентября в буквальном смысле этого слова.