Вот приедет барин…
14 Февраля 2003

• Версия для печати

И зачем вообще нужны вожди, кроме тех случаев, когда общество оказывается в кризисной ситуации? Потребность в вождях это своего рода атавизм. Любое первобытное племя имеет вождей, как есть вожаки у стадных животных. Чем дальше человеческое общество от стада, тем меньше оно нуждается в вождях.

Люди привыкли чтить героев. Однако знаменитый полярный исследователь Нансен считал, что потребность в героях это результат плохой организации. Он имел в виду, что плохая организация может стать причиной возникновения чрезвычайных ситуаций, для преодоления которых и могут понадобиться герои, готовые пожертвовать даже собственной жизнью. Но жертвы эти вовсе не являются роковой необходимостью: их можно избежать.

Такие же чрезвычайные ситуации возникают и в жизни государств, когда государственный механизм разлаживается и в стране наступает царство анархии и произвола. В этих условиях люди начинают мечтать, как незабвенная некрасовская бабушка о приезде барина, о сильной личности, которая придет и наведет порядок. И тут возможны варианты: либо она вообще не появится, либо появится, но ничего не сможет сделать, либо появится и сделает, но такое, что лучше бы не появлялась.

Существует такая трактовка происхождения нацизма, согласно которой немецкий народ вдруг обезумел и безропотно отдался воле невесть откуда взявшегося злого гения. Трактовка эта совершенно не соответствует реальной истории. Никакого внезапного безумия не было. Гитлер долгое время оставался на немецкой политической сцене маргиналом, его не воспринимали всерьез и относились к нему примерно так же, как у нас к Жириновскому. Курьезный факт: офицер, под началом которого Гитлер служил в Первую мировую войну, вспоминает, что Гитлера не произвели тогда из ефрейторов в унтер-офицеры «за отсутствием у него качеств руководителя!» (Фриц Видеман. Человек, который хотел стать полководцем. 1964. с.26). Лишь после того, как разразился всемирный экономический кризис, гитлеровской партии удалось увлечь за собой широкие массы, доведенные до отчаяния теми бедствиями, которые на них обрушились. Тогда-то народ и начал мечтать о Спасителе, о Вожде, который придет и все исправит.

Хотя одни пели, а другие, по крайней мере, слушали «Интернационал», в котором есть поучительные слова: «Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой», слова эти не доходили ни до тех, ни до других. Все ждали чуда, и в этой обстановке трезвые голоса не могли быть услышаны.

Один из таких голосов принадлежал генералу Эриху Людендорфу. В годы Первой мировой войны он возглавлял вместе с Гинденбургом вооруженные силы Германии, в ноябре 1923 г. был вместе с Гитлером одним из вождей мюнхенского путча, но позже раскусил Гитлера и отошел от него. И когда ставший президентом Германии Гинденбург поставил во главе правительства Гитлера, Людендорф написал своему старому боевому соратнику: «Назначив Гитлера рейхсканцлером, Вы отдали нашу святую Родину в руки одного из величайших демагогов всех времен. Я Вам торжественно предсказываю, что этот проклятый человек заведет нашу Империю в пропасть, навлечет на нашу нацию неслыханные страдания, и Вас в могилу будут сопровождать проклятия человечества за то, что Вы сделали». Людендорф оказался пророком. Странно, что после всего, что произошло потом, у Гитлера еще находятся поклонники и даже в нашей стране.

Времена Ельцина в определенных кругах было модно сравнивать с периодом Веймарской республики, который кончился тем, что к власти пришел Гитлер. Людей запугивали (и продолжают запугивать до сих пор) жупелом «русского фашизма». Однако сравниваются в данном случае две совершенно несопоставимые ситуации. При некотором внешнем сходстве между ними есть одно принципиальное различие, которое начисто исключает явление «русского Гитлера».

Различие это заключается в том, что, тогда как у немецкого народа после поражения в первой мировой войне еще оставался огромный ресурс жизненной энергии, у русского народа этот ресурс сегодня почти совершенно иссяк.

Бессмысленно навязывать какие-то «национальные идеи» народу, у которого сегодня атрофирован не только национальный и государственный инстинкт, но даже инстинкт самосохранения. Никакой «русский бунт» больше невозможен, а возможны лишь жалкие акты отчаяния, вроде голодовок ради получения зарплаты. Все это симптомы безнадежной и необратимой деградации. И нечего тешить себя воспоминаниями о том, как Россия раньше возрождалась после смут. Это все равно, что говорить 70-летнему больному человеку: «Полно, старина! Помнишь, когда тебе было 30 лет, ты тоже тяжело болел, однако выкарабкался!» На этот раз России не выкарабкаться. Государство, именуемое ныне Российской Федерацией, перестанет существовать.

Общими между ельцинской Россией и веймарской Германией были только национальное унижение после проигранной войны (в нашем случае - «холодной»), тяжелая экономическая ситуация, всеобщее разочарование и надежды на появление лидера, который придет и все исправит..

Правда, знаменитый немецкий историк Т. Моммзен писал: «Подобно тому, как после пасмурного дня солнце показывается в минуту заката, так судьба дарует погибающим народам последнего великого человека. Так стоит на исходе финикийской истории Ганнибал, на исходе кельтской - Верцингеторинг. Ни один из них не мог спасти свой народ от иноземного господства, но они избавили его от позора бесславной гибели» (История Рима 1941 т.3 с.236).

Но все указывает на то, что русскому народу судьба не сделает и такого подарка. Нации нет, нет и осознанного сопротивления тому, что с нею вытворяют. Значит, с нею можно сделать, что угодно. Русские продолжает жить в мире иллюзий. Точнее, это не жизнь, а тихое умирание, но кому еще галлюцинировать, как не умирающему? И вот людям мерещится то один, то другой Спаситель. Сначала им вообразили Ельцина, но этот строитель по профессии в политике оказался чистой воды разрушителем. Потом на какое-то время увлеклись откровенной демагогией Жириновского. Потом харизматическая личность почудилась за командирским рыком Лебедя. Но в каждом случае быстро наступало прозрение и разочарование.

И тогда за дело взялись СМИ. Во второй половине 1999 года был запущен на всю катушку процесс формирования виртуального образа сильной личности. Выпускались когда-то патефонные пластинки с этикеткой "His master’s voice". На ней был изображен щенок, внимательно склонивший ухо к трубе граммофона. И вот российский обыватель, услышав по телевизору «голос своего Хозяина», послушно побрел, повинуясь вековому рабскому инстинкту, голосовать за него. Виртуальная нация обрела, наконец, достойного ее лидера.

Лидеру этому не позавидуешь. Как писал тот же Моммзен о Цезаре, «он созидал на развалинах и из развалин и доволен был тем, когда мог сколько-нибудь сносно и прочно основаться в раз избранной им … сфере». Только развалины Цезарю достались получше, чем Путину: на них еще можно было что-то созидать, а «вертикаль власти», возводимая на болоте, в болото и уйдет.

Но тот случай, когда лидер ничего не может сделать за гнилостью человеческого материала, еще не самый худший. Часто вождь представляет не «материализованную волю народа», как льстиво определяют его поклонники «вождизма вообще», а некое чужеродное, злокачественное образование, которое, пуская метастазы в виде дружины, преторианской гвардии или какой-нибудь партии с громким названием, само обескровливает народ, лишает его жизненных сил. Вероятно, натерпевшись от таких вождей, китайцы и придумали грустную поговорку: «Каждый великий человек - истинное несчастье». Бороться с этим несчастьем так же трудно, как и с раком, и по той же причине. Подобно тому, как «рак» это общий термин, искусственно объединяющий множество злокачественных образований разной природы, так и «вождизм» это пустая абстракция. Так считал Эрнст Крик, известный в Германии в период между двумя мировыми войнами педагог и философ.

Как сказали Веничке Ерофееву в ресторане Курского вокзала: «Вымя есть. А хереса нет». Вожди есть, а «вождизма» нет. Известны конкретные исторические личности - Цезарь, Наполеон, Гитлер, де Голль и т.д. после их смерти или даже при их жизни досужие умы начали накручивать теории, что такое цезаризм, бонапартизм, голлизм и т.д. Каждый вождь по-своему уникален и жить в одной коммунальной квартире с другими вождями не приспособлен.

Впрочем, расцвет «теории вождизма» в гитлеровской Германии стимулировался именно желанием доказать уникальную и неповторимость «фюрера» и созданного им государственного устройства.

Вождь может быть опасен своим совершенно иррациональным влиянием на окружающих, своим «животным магнетизмом», - в том, конечно, случае, если это дурное влияние. В романе Т. Манна «Волшебная гора» выведен один персонаж - некий мингер Пепперкорн (его живым прототипом был драматург Герхард Гауптман): он выкрикивает какие-то нечленораздельные слова, а окружающие смотрят ему в рот, как завороженные, словно слушают Нагорную проповедь. Известно, какое возде6йствие на толпу оказывали речи Гитлера - особенно вечером, на усталую толпу. Проповеди Ганди А. Барбюс называл «гипнотизирующим завыванием». А о Суворове говорили, что ему и командовать не нужно: достаточно накануне битвы просто пронести его перед войсками, как икону, и сражение будет выиграно.

Если вождь не обладает таким качествами, ему приходится прибегать к другим методам, чтобы добиться беспрекословного повиновения подчиненных. Основатель ордена иезуитов И.Лойола разработал для этой цели особую систему «духовных упражнений», с помощью которых он превращал людей в зомби. Хасан ибн Саббах, этот бен Ладен XI века, руководитель террористической исмаилитской секты ассасинов (это слово в ряде европейских языков стало означать «убийца»), пичкал своих адептов наркотой, вследствие чего они готовы были по его приказу прыгнуть с крепостной стены и разбиться насмерть.

Не все вожди приводят толпу в экстаз своим ораторским искусством. Ни Ленин, ни Сталин выспренных речей не произносили. Горький, впервые увидев Ленина, удивился, что в нем «нет ничего от вождя» в расхожем понимании этого слова, и отметил, что Ленин «говорит плохо». Ленин брал чистой логикой, рациональными доводами, но одновременно обладал бешеным темпераментом и «волей к власти». Не краснобаю Керенскому было с ним тягаться!

А Сталин? Троцкий презрительно называл его «серой тенью, внезапн6о отделившейся от кремлевской стены», но блестящие ораторские способности Троцкого не помогли ему в борьбе за власть. Победил чуждый всякой патетике Сталин, стилем которого была солидная немногословность. Показателен также пример Португалии, когда после произведенного генералами военного переворота в вожди выдвинулся скромный профессор экономики Салазар.

Сколько ситуаций, столько и типов вождей. Но ни один из них не приносит своему народу добра.

Анатолий Иванов