Я сделал мэра. Часть IV
24 Июля 2003

• Версия для печати

Эраст Иванов

Слесарь молокозавода Эраст Ферапонтович Иванов, не ведая о высокой участи, уготованной ему, и взяв два дня отпуска за свой счет, присовокупив их к выходным, еще в пятницу вечером отправился с супругой в отдаленную деревню Непролазово, где у Ивановых имелись шесть соток, которые надо было срочно возделывать сообразно сезону!

И поэтому встреча с ним, организацию которой шеф решил взять в свои руки, откладывалась до завтрашнего вечера...

Эпохальную встречу предварило закрытое заседание участников, представлявших ту высокую договаривающуюся сторону, которая выступила инициатором.

Конфидентов было трое: Аполлон Авдеевич Оглоблин, Феликс Эдуардович Мышкин, примкнувший к политконсалтингу после действительной службы в госбезопасности; и - заместитель руководителя организационного сектора Олег Юрьевич Чижов.

Ветерану госбезопасности Мышкину предстояло лично опекать «механического зайца», а также надзирать за ним. Правда, когда решил он попрактиковаться по специальности на Олеге Юрьевиче, случился облом-с!

А было так. Вышли покурить на лестницу, ибо шеф не переносил табачного дыма, обменялись парой дежурных фраз, и тут Феликс Эдуардович аккуратненько справился, поперек фарватера беседы праздной:

- Олег Юрьевич, а как вы относитесь к главе государства нашему?

- К вашему главе государства? - съехидничал Олег Юрьевич, бесстыдно изображая задумчивость. - Сложный вопрос, бытийный! - огромную гамму чувств вызывает! Но если кратенько, буквально в нескольких словах, то отвечу собственным четверостишием в размере высокого четырехстопного хорея, которым, доложу я вам, в старину слагали оды:

«Наш народ реформы славит:

Голосит он, голосист!

Знать, не зря державой правит

Самый рыночный чекист!»

Лицо бывшего сослуживца главы по одному ведомству заметно вытянулось. Знал он или нет, что данным размером складывают частушки, а не оды, сие неведомо. Однако очевидную ядовитость текста - точно уразумел. Но решил уточнить:

- Да с народом-то понятно. А сами вы, персонально?

На столь бестактный вопрос надлежало и отреагировать подобающе!

- Отвечу как гражданин и патриот! «Горнолыжник в кимоно» - этот имидж вождя и спасителя Отечества представляется мне свежим, актуальным, полностью соответствующим национальным традициям нашим, а главное, батенька вы мой, Феликс Эдуардович, архиоригинальным!

Больше вопросов не было...

Что до встречи с четой Ивановых, то не мог пропустить ее сам Чиж, поскольку надо же иметь хоть какое-то представление о кандидате, которого выдумал! Надо и алгоритм мыслей его понять (если, конечно, они вообще будут), и манеры зафиксировать, и речевые характеристики, и многое другое, что непременно пригодится при «раскрутке» в СМИ и на публике.

К тому же, имелась жена! В нее, временно теряющую, согласно замыслу, любимого мужа Эраста и приобретающую возлюбленного Костика Капустина, следовало вглядеться как можно пристальней! Дабы понять, как, уже через день-два, действовать дальше...

Отдастся ли она Костику? Отдастся ли Костик ей?

Но это - вторично! Главное, отдастся ли сам кандидат в кандидаты...

По рациональному предложению генератора идеи роли расписали так: солировать на встрече будет, естественно, Аполлон Авдеевич, Феликс Эдуардович - деятельно подыгрывать, а по надобности и выходить на авансцену, Олег же Юрьевич станет изображать нижнего чина, статиста, миманс, а шире - безмолвную свиту, держась в тени и открывая рот только в чрезвычайных обстоятельствах.

К тому времени, сразу после обеденного перерыва, когда любой нормальный человек несколько расслабляется и отчасти теряет бдительность, Феликс Эдуардович отловил Эраста Иванова, вызванного для доверительной беседы за проходную. И, предельно корректно, но с некоторым металлом в голосе, строго предупредив того, что речь идет о тайнах, предполагающих - во избежание! - сбережение их в самых закоулках разума, пригласил на встречу в сопровождении супруги, которой - заочно - тоже рекомендовано было соблюдать необходимые правила.

Слесарь Иванов справился, с кем имеет честь. Феликс Эдуардович ответил просто, но строго по существу: «Называйте меня пока: товарищ из Центра»...

Саму встречу наметили в кафе «Старая незабудка», которое, по причине скудного ассортимента и неадекватных цен, зареченскогородцы не посещали, и, стало быть, гарантировалась некая подобающая теме переговоров интимность.

...Любовь по переписке нередко хороша лишь до первого очного знакомства.

«И любовь по анкетным данным - тоже!» - подумал Олег Юрьевич, воочию узрев своего заочного избранника.

Избранник и в самом деле решительно не мог впечатлить внешностью и статью. Создавалось впечатление, что при его создании мать-природа собирала будущего Эраста из каких-то некондиционных винтиков, негабаритных болтиков, гаек с обратной нарезкой и прочей бракованной фурнитуры в последний день квартала времен плановой экономики.

Будущий кандидат в мэры был нехорош зубами, избыточно курнос, заведомо косоглаз. И имел просеку, шире ладони, пролегавшую по территории бывших волос от лба до задней поверхности шеи и обрамляемую кустиками чуть повыше ушей, остроконечных, как в племени Акелы, а также совершенно нефотогеничное родимое пятно, размером в четверть спичечного коробка, примыкающее к правой ноздре.

Добавим, что аналогичное впечатление случилось и у шефа, который молча, но крайне выразительно покосился на Чижа, будто именно тот, бездарный, окропил лоно родительницы Эраста 43 года назад.

Но, с другой стороны: «С лица воду не пить. Был бы человек хороший!» И супруга слесаря зареченского молокозавода, Иванова Анастасия Тимофеевна, как бы удостоверяла это, смотрясь на фоне мужа Эсмеральдой в зрелом соку при Квазимодо, осушенном до срока.

«Она его за уши полюбила!» - мысленно предположил циничный креативщик.

Краткое вступительное слово произнес профессор Оглоблин, представившись как ответственный работник аппарата правительства России в ранге действительного государственного советника.

Он сообщил, что Москва (и не одно лишь правительство, но шире - все здоровые силы!) крайне озабочена трагедийным предвыборным положением в Зареченске, где ни один из прогнозируемых кандидатов не отвечает высоким предъявляемым требованиям, поскольку давно и безнадежно оторвался от народа! Поэтому здоровые силы Москвы направили Дионисия Сидоровича своим секретным эмиссаром для оперативного выправления дел.

При этом за нами - не только правительство, но и Кремль, что, впрочем, остается пока большой государственной тайной!

Почему роль спасителя Зареченска от номенклатурной и олигархической чумы предлагается именно Эрасту Ферапонтовичу Иванову, и никому другому?

Потому что именно Эраст Ферапонтович Иванов представляется идеальной кандидатурой в силу его безусловной близости к народу, личных и деловых качеств, семейного и материального положения, а также по причине его знаковой фамилии, ибо коренной зареченец Иванов - не какой-нибудь там заезжий «азер» или «хачик», не ваххабит, не чукча, не китаец!

Кому ж и доверятся избиратели, как не ему?!

Бессмысленно (и недостойно!) закрывать глаза на потенциальные трудности. Противодействие недостойных конкурентов, безусловно, будет. Но здоровые силы тайной дислокации, курируемые непосредственно из Москвы, не дадут Эраста Ферапонтовича в обиду!

И, кроме того, вся его предвыборная кампания будет достойно профинансирована, включая представительские суммы для самого кандидата. Да и общаться целый месяц с избирателями, разъезжая на персональном автомобиле с послушным водителем, - много интереснее, чем оттрубить тот же месяц на молокозаводе.

А общественный резонанс! А престиж! А автоматическое повышение в социальном статусе! А пристальное внимание местных газет и местного телевидения! Счастливец Эраст Ферапонтович, фортуной отмечена его семья!

Но может ли случиться такое, что Эраст Ферапонтович все же не станет новым мэром Зареченска?

Теоретически - да, в силу того, что недостойные конкуренты окопались крепко и успели приручить часть электората, не говоря уже о потенциальных кознях избирательных комиссий при подсчете бюллетеней. Но это - маловероятно, потому что здоровые силы тоже дремать не станут!

Однако если даже произойдет теоретическое худшее, то на перспективу это, наоборот, лучшее!

Потому что уже через год пройдут выборы в городской Совет, куда Эраст Ферапонтович, при такой-то общественной известности, будет избран автоматически, а депутат горсовета - это очень большие возможности, включая материальные!

И, наконец, еще через год - выборы депутата Государственной Думы по Зареченскому избирательному округу, включающему также Шарикоподшипниковск на Верхней Листвянке и еще тринадцать населенных пунктов меньшей численности, где уважаемый Эраст Иванов будет (какие уж тут сомнения!) абсолютным фаворитом...

Против ожиданий действительного государственного советника на службе аппарату правительства России, слесарь молокозавода, безусловно, близкий к народу, выслушал монолог без видимых эмоций, и даже очи его косые ни разу не озарились внутренним светом.

«Что за кретин!» - подумал эмиссар здоровых сил из Москвы, не привычный к подобной реакции.

«Точно непрост Эрастушка!» - подумал один из референтов эмиссара.

Наконец Эраст Ферапонтович Иванов (а супруга его тоже хранила безмолвие, как славная радистка Кэт при недостойном вопросе гестаповца) отворил уста свои:

- Ну, и зачем мне это надо?

Эмиссар впал в ступор...

Один из его референтов мысленно поскреб затылок...

И только представитель Центрального штаба с особыми полномочиями (вот что значит: профессионал!) не растерялся, не оплошал. Но, уставившись прямо в косые очи неподвижным, однако наполненным глубоким подтекстом взором, неспешно и чрезвычайно внятно, с артикуляцией, которой позавидовал бы и легендарный диктор Левитан, доживи он да наших дней, произнес:

- Похоже, вы, Эраст Ферапонтович, недопонимаете... Дело ведь на контроле у Центра, а там - особые правила реальных боевых действий! На войне как на войне, а что бывает с дезертирами, которые уклоняются от патриотического долга, не мне вам объяснять... Но, если вы уже приняли решение уклониться, это - ваш выбор и ваша судьба... Мы ставили на вас как на основного кандидата, хотя у нас есть и резервные. Теперь видим: ошиблись, приняв холостой патрон за боевой. Но это - поправимо: боевых патронов у нас хватит и для прицельного огня, и для контрольных выстрелов... Прощайте же, Эраст Ферапонтович! - другого выбора и другой судьбы у вас уже не будет...

Саботажник зримо заерзал. Да и кто, позвольте спросить, не заерзал бы после подобных намеков представителя с особыми полномочиями! И даже его диковинной конфигурации уши чуть шевельнулись, отображая явное смятение мысли.

- Но это я имел в виду в другом смысле, - разродился он наконец.

- А мы имели именно в этом смысле! - не повышая голоса, поставил на место опрометчивого ослушника уполномоченный Центрального штаба.

Воцарилась долгая пауза, перемежаемая учащенным дыханием четы...

- Товарищ действительный государственный советник! Разрешите соображение высказать, - нарушил тишину один из референтов.

Ответственный работник аппарата правительства России выразил брезгливой мимикой отношение к инициативе не по чину, однако молвил:

- Разрешаю!

- Мне, прошу извинить, что я, младший по званию, вмешиваюсь, кажется, что гражданин Иванов уже осознал, что заблуждался. Искренне заблуждался: по неведению, а не из злого умысла. Может быть, еще раз приношу извинения, что говорю, простить его на первый раз, дать возможность искупить?

- Ну, не знаю, не знаю! - задумался товарищ действительный государственный советник. - А как считает представитель Центрального штаба здоровых сил? Определение меры пресечения - это ведь ваша компетенция, товарищ полковник...

- Полагаю, можно принять во внимание соображения товарища майора. Можно дать шанс! - прозвучал, с не менее четкой, нежели прежде, артикуляцией, голос товарища полковника, по факту имевшего на звездочку меньше.

Товарищ действительный государственный советник принахмурился, пожевал губами, мельком взглянул на замершего в ожидании приговора слесаря, медленно приподнял чашечку с недопитым кофе, потому что жидкость подобного вкуса просто невозможно допить, подержал на весу и, приняв-таки многотрудное решение, опустил на блюдце:

- Так и быть, соглашусь с вашим предложением. Но учтите, товарищ полковник, под вашу личную ответственность! Мы не имеем права ставить под угрозу операцию, подконтрольную Центру!

Дальнейший разговор пошел уже по накатанным рельсам...