Амнезия
21 Октября 2003

• Версия для печати

Десятилетие второй обороны Белого дома (4 октября 1993 года) москвичи отмечали широко, массовыми гуляниями под лозунгом об «антинародном ельцинском режиме». Отметились и СМИ.

Как верно заметил наш любимый Владимир Кара-Мурза, по телевидению показали два разных фильма, снятых под заказ одной и той же компанией «Дикси». Один и тот же видеоряд иллюстрировал и «глубоко государственную» позицию господина Сванидзе на канале РТР, и скорбь по убиенным «защитникам Верховного Совета» на канале НТВ.

Об убиенных скорбели все СМИ. Забыв о том, что писали на своих полосах о них десять лет назад...

21 сентября. Ельцин подписал Указ о роспуске Верховного Совета и проведении досрочных выборов президента и Государственной Думы. Началось противостояние, закончившееся бессмысленной гибелью гражданского населения и циничной перегруппировкой депутатского корпуса во власти.

«Известия» в этот день опубликовали старое интервью с давно умершим Андреем Сахаровым. Он говорил: в России «лжедемократия», потому что «народ не выбирал тех, кто возглавляет страну. Есть Верховный Совет, в который половину назначила коммунистическая партия, а другую половину выбирали неподготовленные люди... Не было правосознания, понимания, что такое выборы... У нас нет законодательной власти. Народ не понимает, что происходит».

Леонид Никитинский начал статью «У нас все еще остается выбор между двумя демократиями», цитируя Ульянова-Ленина: «Революционная целесообразность выше формального демократизма... Плох тот революционер, который в острый момент борьбы останавливается перед незыблемостью закона...» И заключил: «Мне кажется, более реально сегодня говорить не о выборах, а о единственном стоящем перед каждым из нас выборе между двумя системами авториторизма: в исполнении ельцинской команды или хасбулатовской команды, в которой главную роль будет играть фигура типа Анпилова или Стерлигова...»

24 сентября заголовки 1-й полосы сообщали: «Досрочные выборы назначены на 12 июля 1994 года. В целях усиления борьбы с уличной преступностью, вместе с милицией охрану порядка будут нести народные дружины и внутренние войска. Гайдар - министр экономики».

В передовице Эдуард Гонзалес писал: «Слава богу, Россия и соседи потихоньку приладились жить, не обращая внимания на псевдопарламент...».

25 сентября опубликованы первые сведения о погибших (в других изданиях это произошло на несколько дней раньше): «Политические амбиции отрешенных от власти оказались дороже жизни людей». «Во время нападения «защитников советского парламента» на Штаб объединенных вооруженных сил СНГ на Ленинградском проспекте в упор расстрелян капитан милиции, отец троих детей Валерий Свириденко, 36 лет. От шальной пули погибла жительница ближайшего дома 63-летняя пенсионерка Вера Николаевна Малышева».

Из интервью Елены Боннэр: «Конституция была полностью попрана Верховным Советом»....

40 писателей подписались под обращением «Наше «да» демократии». Говоря «демократия», писатели подразумевали «Ельцин».

28 сентября в статье «В Белом доме раздают оружие и деньги» утверждалось, что в осажденном парламенте осталось 170-180 депутатов - недостаточно для кворума. Они выплачивают пришедшим на их защиту частным гражданам по 15 тыс. рублей в день (доллар тогда стоил 1 200 рублей).

Депутат Аман Тулеев поехал создавать Сибирскую республику.

29 сентября газета радостно рапортует: «Фермеры уже готовы к выборам в Государственную Думу. Волгоградцы поддерживают президента. Местные депутаты становятся сговорчивее».

30 сентября. Валерий Яков в материале «Жесткое кольцо вокруг Белого дома не смогло предотвратить новые жертвы» пишет: «Многослойные на дальних подступах к Белому дому кордоны милиции, полная блокада цитадели парламентаризма, похоже, спровоцировала убежденных сторонников Верховного Совета и просто людей из толпы на попытку прорыва оцепления - случилось и самое страшное: погиб человек - подполковник милиции, автоинспектор Владимир Рештук, отец шестерых детей».

1 октября на первую полосу «Известия» вынесли статью «Дело о трех миллионах» - материал, обвиняющий Руцкого и Баранникова в коррупции при сделках с фирмой «Сеабеко».

Заголовки номера: «Стоит ли властям превращать сидельцев Белого дома в героев?», «Защитники распущенного парламента напоминают о себе уличным хулиганством», Юрий Феофанов: «Не государственный переворот, а выход из конституционного тупика».

5 октября Валерий Яков, писавший 23 сентября о спокойной ночной Москве, вынужден констатировать: «Из-за безвластия властей в России мог победить фашизм». Отто Лацис декларирует: «президент... до последней возможности избегал вовлечения армии во внутренний конфликт... Кто и как ее (войну) начал, видел с телеэкранов весь мир... те, у кого не было шансов сохранить власть путем честных выборов, пошли на пролитие крови ради того, чтобы выборов не было...»

6 октября, как бы извиняясь за все опубликованное, совестливый Алик Плутник признается: «Это не день нашей победы. Это день нашей трагедии. 3-5 октября погибло 59 человек, ранено 477».

Валерий Яков, забыв о «задании партии», называет свой материал: «Войска у Белого дома вели огонь на шевеление».

«Комсомольская правда» Журналисты с трудом скрывали внутреннюю иронию. 22 сентября газета вышла с шапкой «Осень. Пора собирать булыжники Красной Пресни». И далее шел текст: «Наступает осень, и с неизбежностью застарелой подагры просыпается сознание революционных масс». А рядом - сообщение ИТАР-ТАСС: «В 20.00, когда был сверстан номер, президент Ельцин прекратил своим Указом полномочия парламента и съезда».

30 сентября гвоздем номера стала публикация под заголовком: «Минздрав предупреждает: Диагноз событий в Москве составляет врачебную тайну». По поручению группы специалистов НИИ психиатрии Виктор Ханыков обратился к общественности: «В последний год мы, психиатры, внимательно и с нарастающей тревогой наблюдали за деятельностью нашего верховного законодательного органа. Весь период прошел под знаком резкого обострения... Застрельщиками таких (негативных) воздействий являлась значительная группа лидеров оппозиции, представляющая в личностном плане яркую иллюстрацию по всему спектру психопатий с преобладанием истерических и параноических отклонений...» В связи с этим психиатрическая общественность предложила разработчикам новых законов о выборах признать «целесообразность обязательного психологического тестирования и психиатрического обследования кандидатов».

1-го октября политолог, доктор философских наук Борис Пугачев предрек: «Разрушающее действие последних московских событий на государственность и общественную мораль очевидно. Правовой произвол никогда демократию не рождал».

5 октября главный заголовок «Комсомолки»: «Черная тень гражданской войны». Безымянная подпись под фотографией «Фашизм везде оставляет одни и те же следы. Скорбим о сотнях погибших в эти дни в Москве». В материале «Демократия тогда чего-то стоит, когда она умеет защититься» Николай Долгополов задает вопрос: «Почему против озверевшей толпы были выставлены невооруженные милиционеры?» Опять-таки безымянная информация сообщает: «Каждый третий «защитник Белого дома», задержанный сотрудниками милиции в районе оцепления на Красной Пресне, прихватил с собой из разгромленных зданий либо телефонный аппарат, либо что-нибудь из радиоаппартуры».

И, как извинения, нонпарелью в подвале первой полосы - официальное сообщение: «В соответствии с пунктом Б статьи 23 Закона РФ «О чрезвычайном положении» Указом Президента введена предварительная цензура СМИ».

Но 6-го октября «Комсомолка» опять срывается - заголовок на первой полосе вопиет: «Демократия временно закрыта на учет погибших за демократию». Репортаж из морга. 3-5 октября убитых 108, пострадавших 553, госпитализированы 427 человек.

«Литературная газета» выразила плюрализм мнений. На ее страницах в эти дни можно было прочитать, что один из дежурных врачей «скорой помощи» инкогнито констатировал: «Многих расстреливали в упор». А в своих воззваниях писатели пеняли: «С фашистами доигрались. Интеллигенция била тревогу давно. Власти не замечали».

«Российская газета» успела выйти три раза. 21 сентября - с полным текстом выступления Руслана Хасбулатова на Всероссийском совещании народных депутатов всех уровней. 22 сентября - с сообщением о перемещении войск и подразделений частей, подозрительных сборах руководства МВД, о перенесении учений группы «Вымпел». Один из заголовков утверждал: «Не будет Верховного Совета - будет Диктатура!» 23 сентября «РГ» вышла под шапкой - «Президент растоптал Конституцию». И после этого выпуск ее был приостановлен на месяц. Почти все журналисты уволились. И Виктор Полторанин посадил главным редактором свою девушку - Наталью Полежаеву из «Строительной газеты». А она привела с собой весь состав «строиловки». «РГ» навсегда отдали правительству.

«Неделя» философски подвела итоги словами Аллы Переваловой: «Даже понятие о героизме у нас нынче нестабильно. Отбыли в почете защитники Белого дома - сегодня стали героями те, кто взял его штурмом. Только вручили медали тем, как пора ковать новые. Тогда запрещали газеты, которые торжествуют ныне. А торжествовали запрещенные сегодня. Но и два года назад, и теперь мы защищали президента, а не он нас...

У Хасбулатова на телеэкране был вид испуганной до невменяемости жертвы, которая в тяжелом сне привиделась себе хищником. И вдруг проснулась под дулами танков. Опять Москва отличилась. А Россия как бы присматривалась с хитрым прищуром опытного лесника...»

Либеральные «Московские новости» оценивали ситуацию обезличенно, в редакционной колонке, никем не подписанной. Просто «редакция «Московских новостей». Обложка номера от 26 сентября смотрела на читателя глазами Руцкого, Ельцина, Хасбулатова и председателя Конституционного суда Валерия Зорькина. Заголовок гласил: «Война объявлена и может состояться». Ниже шло пояснение: «Вызов друг другу бросили власти. Но по разные стороны барьера могут оказаться граждане России».

В номере от 3 октября «редакция «Московских новостей» заявляла: «Мы выступаем за досрочные и одновременные выборы всех ветвей власти. Преступив 21 сентября Конституцию, Борис Ельцин поставил под вопрос и собственную легитимность».

Но 10 октября собирательный образ редакции констатировал: «Кровь, пролитая на улицах Москвы 3-4 октября, поставила под угрозу мирный характер российских реформ. Лидеры коммунистов и национал-патриотов вывели своих сторонников на баррикады с оружием в руках. Спровоцированные ими столкновения унесли десятки жизней (заметьте - не сотни, как у «Комсомолки», а десятки, как у «Известий»). С этой минуты действия этих оппозиционеров вышли из сферы политики, сами они потеряли право политиками называться. Это вооруженный мятеж, а его участники - уголовные преступники.

...запоздавшее на полсуток введение в Москву войск привело к новым жертвам среди мирного населения».

Своеобразным итогом этого номера можно считать утверждение Юрия Лужкова, высказанное им в интервью корреспонденту «МН»: «Эти дни открывают путь к формированию новой системы управления государством - созданию демократической республики президентского типа».

«Коммерсантъ» в сентябре-октябре 1993 года не изменил своей репутации деловой газеты. Новости из центра Москвы, охваченного боями местного значения, занимали строго отведенную под политику третью полосу. Но именно от корреспондентов «Коммерсанта» россияне узнали, чем Хасбулатов так обидел Ельцина, что дело дошло до Конституционного суда. Руслан Имранович всего-то намекнул на широко известную и очень популярную у русского народа слабость президента: «Недопустимо, когда пьянство оправдывается самими должностными лицами. Говорят: раз пьет, значит наш мужик. Ну, так если мужик, то и оставался бы мужиком...»

22 сентября «Ъ» первым среди СМИ назвал вещи своими именами: Ельцин ввел в России президентское правление. Об одобрении этих действий президента со страниц газеты объявил Джохар Дудаев: «Я готовлю телеграмму Ельцину с выражением поддержки и полного одобрения его решения. С чем его и поздравляю». 30 сентября «Ъ» единственный информировал общественность о демонстративном сложении полномочий тремя судьями Конституционного суда.

Только один раз, в воскресенье 4-го октября, редакция выдала на-гора экстренный выпуск - страничку хроники осады Белого дома. Редакционная вводка, похоже, была продиктована сотрудникам издания из Кремля: «Кровь не оставила сомнений. Еще вчера это было всего лишь политическим театром. Еще вчера можно было рассуждать о легитимности решений и оценивать расклад предстоящих выборов с точки зрения заторов на Тверской. Одна ночь, десять часов темноты изменили все. Парламент? Спикер? Второй президент? Сегодня это называется иначе. Группа людей, которые ради торжества своих политических взглядов начали убивать. Это - не политика. Это - состав преступления».

5 октября газета продолжила эту тему странной подписью под фотографией:

«Им предлагали сдаться с самого утра. Они медлили... Это промедление стоило жизни десяткам (заметьте, опять не сотням) защитников Белого дома». Фотография очень выразительная: на плацу перед парламентом сапоги офицеров особого назначения. Ноги широко расставлены. Перед каждым прямо на земле лежит его автомат. Так силовики предлагали сдаться. Не хотели стрелять в соотечественников.

6 октября «Ъ» сообщил, что банкиры обещают помочь всем пострадавшим. За исполнением обещания газета проследить не обещалась.

Хронику подготовила Екатерина ГАФТ