Национальные рецепты дефолта
9 Мая 2002

• Версия для печати

2002 год начался с потрясения: дефолта и девальвации песо в Аргентине. Рассыпалась стеклянным дождем парадная «витрина» либеральных реформ, очередное проамериканское «экономическое чудо» оказалось блефом.

Некоторые говорят, что экономику России в 1998 году от полного коллапса спасло то, что она не пошла по аргентинскому пути рыночных реформ. Но сегодня многие эксперты считают, что мы свернули на эту неверную дорожку и медленно, но верно движемся к плачевному финалу, который переживают аргентинцы.

О вреде стабильной валюты

В 1991 году Аргентина ввела знаменитую «карренси боард» - валютную систему управления, при которой объем местных песо полностью привязывался к объему долларов, поступающих в страну. Всего лишь за несколько месяцев эта система сбила ураганную инфляцию с 5000 процентов в год до нескольких процентов, а один песо стал равен одному доллару. За этим последовали меры по либерализации экономики: власти снизили импортные тарифы, ослабили государственное регулирование, провели приватизацию, создали условия для привлечения в страну капитала транснациональных компаний.

И внешне вышло эффектно. За восемь лет реформ рост производства составил 65 процентов. В страну хлынули прямые и портфельные инвестиции.

Но жесткая привязка песо к доллару сыграла злую шутку. Как только в середине девяностых курс доллара в мире стал подниматься, все товары, произведенные в Аргентине, стали дорожать. Упали объемы экспорта. А скоро и самим аргентинцам оказалось выгоднее покупать импортные товары, а не выпускать свои. Начался спад производства. В Аргентине стали поговаривать о том, что надо бы девальвировать песо.

К этому времени предприниматели Аргентины набрали большое количество кредитов. Более семидесяти процентов этих кредитов были валютными, и девальвация песо ставила на грань банкротства значительную долю домохозяйств и предприятий - возвращать-то долги и проценты по ним надо было в непрерывно дорожающих долларах. Из-за этого решение о смене курсового режима постоянно откладывалось. В конце концов, все кончилось у аргентинцев катастрофой.

России же повезло: ее власти все-таки решились на девальвацию, не дожидаясь взрыва.

Танцевали - веселились

Воровали и там, и там...

При всем этом и в России, и в Аргентине жесткие антиинфляционные меры не сопровождались проведением адекватной фискальной реформы. Обе страны многие годы страдают от несовершенства налоговой системы. С одной стороны, налоговые системы слишком сложны, с другой - допускают множество «лазеек» в виде налоговых послаблений и привилегий. Предусмотренные законом санкции за уклонение от уплаты налогов формальны. Это создает неравномерную нагрузку на бизнес и позволяет некоторым секторам накапливать значительную налоговую задолженность. В Аргентине степень уклонения от уплаты НДС накануне кризиса приблизилась к сорока процентам.

Еще одна общая болезнь двух экономик - это коррупция. Она проявилась практически во всех сферах жизни, но особенно скандальный характер приняла при проведении программы приватизации. В Аргентине, как и в России, мощные группировки не позволили центральной власти эффективно контролировать государственные расходы, и к концу 2001 года регионы задолжали банкам около десяти миллиардов долларов, но при этом требовали от государства дополнительных трансфертов. Невозможность справиться с коррупцией стала в конечном итоге причиной и поводом первой отставки в 1996 году отца аргентинских реформ - Доминго Кавальо.

Поскольку центральная власть лишилась инфляционных источников финансирования бюджета, а система государственных финансов из-за воровства и коррупции оставалась слабой, были неизбежны дефициты и наращивание государственного долга.

Аргентина существенно отличается от России большей интегрированностью в мировую экономическую и финансовую систему - объем валового продукта, приходящегося на одну аргентинскую душу, составляет около восьми тысяч долларов против наших двух тысяч. Но и население Аргентины - всего тридцать шесть миллионов человек. Поэтому и отношение внешнего долга к валовому продукту обеих стран до девальвации песо было примерно одинаковым - долг в 142 миллиарда долларов составлял половину ВВП, а ежегодные платежи по ним достигли пяти миллиардов. По мировым меркам это немного, но долговые кризисы зачастую бывают обусловлены не их размерами, а неспособностью государства обслуживать и рефинансировать свои долговые обязательства в краткосрочной перспективе. Именно это обстоятельство и явилось основной причиной суверенного дефолта России в 1998-м.

...Интриговали - тоже

В политической жизни обеих стран немало общего. Слабость президентской власти, попытки усиления которой неизменно наталкиваются то на вопли о «возвращении военной диктатуры Перона», то на крики о «тоталитарном реванше». Для Аргентины, как и для России при Ельцине, характерна высокая степень поляризации общества по идеологическому признаку. Либеральные силы стремятся к созданию свободного рынка, большей экономической открытости и демократизации общества. Этому течению противостоят сторонники перонизма, которые настаивают на сохранении национальных особенностей с опорой на протекционизм и патернализм в экономической политике. Все усилия по созданию среднего класса так и не смогли преодолеть идеологических противоречий между данными течениями, а кризис еще больше обострил их. Но еще больше сближает политические ситуации в России и Аргентине - «византийский» стиль государственного управления, для которого характерны интриганство, непрозрачность и келейность в принятии решений.

Прощай, рынок!

Правительство Аргентины пыталось предотвратить кризис непопулярными методами, на которые не решились в России: пошли на сокращение зарплат и госрасходов, на замораживание пенсионных счетов и использование их для выплат по внешнему долгу, ввели ограничение по снятию средств с банковских счетов (всего 1000 долларов в месяц). Аргентинцы терпеть не стали и вышли на площади. Аргентина пыталась осуществить обмен государственных долговых обязательств с целью понижения процентных выплат. Россия - тоже. У обеих из этого ничего не вышло.

С 21 декабря 2001 г. Аргентина прекратила проведение биржевых валютных операций. Россия в 1998 году тоже пошла на этот шаг, но на короткий срок, так как сохранение мощи Центробанка позволило ей использовать рычаги административного давления на кредитно-финансовые организации.

Меры борьбы с кризисом в Аргентине носят более антирыночный, чем в России, характер. Планируется введение двух валютных курсов - фиксированного для внешнего рынка, и плавающего - для внутреннего. От банковской системы, представленной в основном иностранными банками, требуют возврата долгов до ста тысяч долларов вкладчикам по старому курсу, а долларовые кредиты - напротив, переоценены в песо! Потери от такой политики для банков составят 6-10 миллиардов долларов. Правительство Аргентины хочет ввести налоги на фирмы-экспортеры нефти, находящиеся в основном в иностранной собственности. Будет запрещено повышение тарифов инфраструктурным, телекоммуникационным, газовым и электроэнергетическим компаниям, также в большинстве своем принадлежащим иностранцам. Контроль над ценами уже объявлен в качестве одного из приоритетных направлений антикризисной политики.

Над Аргентиной в 2002 году нависла реальная угроза свертывания рыночных преобразований. России в 1998 году удалось этого избежать. Но, кто знает, не придется ли делать то же самое и у нас дома в случае нового дефолта?

Враг внешний, который тоже не дремлет

Более тесная, чем у России, связь с мировой экономикой сыграла негативную роль в судьбе нынешней Аргентины: финансовый кризис 1997 года начал те разрушительные процессы, которые после общего спада привели к краху 2001 года.

Буш-старший в 1991-м благословил начало аргентинских реформ, которые должны были стать образцовой моделью развития для других латиноамериканских стран. Спустя десять лет Буш-младший еще в период своей предвыборной компании заявил о сворачивании помощи терпящим бедствие экономикам. Это отрицательно сказалось на ожиданиях рынка и усилило отток капиталов из Аргентины, МВФ приостановил выделение обещанных ранее кредитов. Одной из основных причин аргентинского кризиса многие считают экономическую политику, проведения которой от нее требовали МВФ и США. Даже тогда, когда бесперспективность этой политики стала очевидной.

Кстати, Турция, оказавшаяся в аналогичном положении год назад, помощь МВФ все же получила. Но она, в отличие от Аргентины, является важным стратегическим партнером США и их союзником по НАТО.

Россия после дефолта также оказалась отрезанной от международных кредитов. Но благодаря политической стабильности, эффекту девальвации рубля и росту цен на нефть ей удалось преодолеть последствия кризиса самостоятельно. Нас спасло еще и то, что в конце 1998 года новая мировая финансовая структура только обсуждалась и еще не начала оформляться институционально. Сейчас же среди подходов к проблеме суверенного дефолта на первом месте фигурирует такой радикальный вариант, как банкротство целой страны. И Аргентина может стать моделью для обкатки этого варианта.

Придется ли России позже использовать опыт, полученный Аргентиной в ходе этой «обкатки», покажет время.