Крик жены заключенного
25 Мая 2009

• Версия для печати

На сайте нового информационного агентства slon.ru появился анонимный материал. Предположительно, это текст, написанный Ольгой Романовой, известной журналисткой, бывшей телеведущей, лауреата премии Тэфи. Теперь она жена зэка. Ее мужа, Алексея Козлова, посадил в тюрьму сенатор Слуцкер. Ольга долгое время молчала. Вероятно, она надеялась на посулы судейских и следовательских: мол, дашь взятку - мужа оправдают. Не оправдали...

Жена арестованного: в день ареста мужа мне объявили таксу. Полтора миллиона долларов до, и столько же после

…

Самый большой кошмар в жизни жены арестованного – это друзья. И твои, и его, и общие. Самые честные из них те, кто в первую же секунду отказался от тебя и от него. Сначала ты негодуешь, а потом, спустя месяцы и, наверное, годы, понимаешь – эти были лучше. Лучше, чем те, кто звонил и предлагал помощь в первый месяц. А потом тихо уходил. Уже зная досконально твои реальные проблемы. Вот этим – уходящим – ты отдашь все. И среди этих встретишь мародеров. Тех, кто без тебя залезет в твой дом и вынесет оттуда все, включая батареи отопления. "Тебе ведь это уже не нужно".

Когда это случилось, когда мародеры – лучшие друзья – вынесли из нашего дома все, включая батареи, мне позвонил "смотрящий по Москве": "Отбирать последнее у зека нехорошо", – сказал он мне. Я знаю. Я не дам их адрес. У них новорожденные двойняшки.

…

Зато – за то, видимо – бывает и другое. Бывает, когда люди, которых ты считал приятелями, оказываются друзьями. Это главное ощущение в жизни. Вообще – главное.

Ужасно видеть жен. В смысле жен арестованных. Я два раза в месяц (если повезет, больше не положено) хожу на свидания. Везло раза два. Первые четыре месяца вообще свиданий не давали. Дали – не дали, не важно, таскаюсь в Бутырку сильно чаще, чем на работу. И всегда – ВСЕГДА, МАЛЬЧИКИ, у меня грамотная подборка респондентов – 90 процентов жен приходят в первый и в последний раз. На ком вы женитесь?

Впрочем, есть три вида жен арестованных. С первым видом понятно, тут красок не хватит. Второй вид – Мурки. Ну, не знаю, как еще живописать. Это – соратницы. Но это к блатным. Они хорошие, правильные, по возможности верные. А если и не очень верные, то как-то по-честному, в очереди на свидание первой встречной все расскажут, и ему тоже, и порыдают, и покаются, и колбасу принесут… Третий вид – железные курицы. Безмозглые дуры, которые скрывают от детей, что случилось с их отцом. Потому что им "стыдно". Это в основном жены крупных чиновников. Чиновники женились на "правильных девочках". А теперь "девочкам" стыдно. А замуж выходить не стыдно было? Тьфу на них. Я Мурок люблю.

Фиг бы с ними, с женами. Матери – из железных куриц – тоже иногда отказываются от своих сыновей, попавших в беду. Редко, но бывает.

Я – нелегально, конечно – дружу с сокамерниками мужа. Это когда его куда-то запирают, они мне звонят, предупреждают, и мы начинаем общаться. Первым делом они дают телефоны своих жен, чтобы у меня была связь "на всякий случай": им-то они первым позвонят, а со мной может и не получится. Сколько я уже пережила таких жен – не сосчитать. Потом они перестают брать трубку, потом сокамерники (скорее всего, уже бывшие сокамерники мужа – их часто перетасовывают) начинают звонить только мне, предают приветы мужу (понимая, что он тоже сейчас позвонит), и говорят страшные слова: "Нас никто не ждет". Да знаю я, давно знаю. Да вы и сами понимаете. Какая жена крупного, или даже среднего, бизнесмена, будет вас ждать восемь лет? Так и деньги кончатся. Восемь – это как минимум, если не по "делу ЮКОСа". Если по ЮКОСу – больше. И неважно, что ваша фамилия не Ходорковский. Если по ЮКОСУ, начинайте с одиннадцати. Кинг сайз, как говорили на свободе.

Ей-богу, судьи знают это лучше меня. Во всяком случае, судя по приговорам.

…

Суд и следствие – это отдельная песня. Перефразируя поэта, скажу: "Суд и следствие: кто более матери-истории ценен?". Однако, ценники одинаковые, что там, что там. Они продают надежду. Они хотят взять денег, дать взамен надежду, а потом отключить мобильники. Не верьте им, девочки.

В день ареста моего бизнесового мужа посредник – не хрен собачий, а цельный генерал-лейтенант – объявил мне таксу: полтора миллиона долларов сразу, и муж выйдет. Потом еще полтора – за закрытие уголовного дела. Я пошла с шапкой по всем знакомым и незнакомым, занимая ненадолго – как я думала. Вот муж выйдет, и все отдаст, и все получится. Дура.

Потом – сильно потом – я поняла, что "честное вымогательство" заканчивается в точке "арест". Люди в погонах – у меня где-то завалялись их визитки – относительно честно вымогают деньги за то, чтобы не арестовали. Арестовывают за отказ платить. Мой муж, как оказалось, готов был им платить, его партнеры – нет. Где-то за месяц до ареста муж сунул мне в тумбочку конверт, пусть мол, у тебя полежит, а то потеряю. И в момент ареста успел позвонить и сказать: "Конверт". В конверте была записка для меня: номер его уголовного дела, фамилия следователя и телефон генерала-посредника. Конспираторы хреновы вы, а не мужики. Дело передали другому следователю, а предыдущего отстранили по итогам какой-то там проверки. Так всегда делают, когда вымогательство переходит в другую стадию. Новая следователь, толстая истеричная бабища в звании полковника, подняла таксу в два раза. За себя и за того парня. Я дала. Полтора миллиона долларов США. Аванс. Через посредника, генерал-лейтенанта, того, из конверта. Когда мужа не выпустили, а бабища сказала, чтобы я ей больше никогда не звонила, я собралась в прокуратуру. "Не ходи, – сказали мне адвокаты, – Там был посредник, и посадят, конечно, тебя, за ложный донос. Ничего не докажешь". Зашла на сайт генеральной прокуратуры, почитала УК – и не пошла. Не хочу сидеть. Its only money.

…

Ах, эти московские суды... А ну-ка, потягайте меня за ложный донос. Я не буду писать в какие-то там мифические квалификационные коллегии. Я знаю вам цену, до копейки. Я здесь напишу, с фамилиями.

Тверской суд был первым в моей жизни и жизни моего мужа. Суд должен был санкционировать его арест. Это было почти год назад. Вот в этом суде я впервые окунулась в судебную атмосферу: знатоки меня поймут. О… Ооооо. За прошедшие со дня ареста моего мужа 10 месяцев я побывала во всех судах Москвы, кроме Зюзинского и Кузьминского, и не горю желанием пополнить коллекцию, хотя, похоже, придется.

Когда нормальный человек приходит в суд, первое, что его сшибает, это запах. То есть вонь. Чемпионы по этому делу (по моему опыту, первенство присуждать не буду), это Пресненский и Тверской храмы правосудия, самую малость отстает Мещанский. Вонь – это от туалетов. Сотни людей приходят сюда каждый день, на один толчок, мужчины и женщины. Многие, я извиняюсь, ссут просто на лестнице, так гигиеничнее. Судьи имеют отдельный толчок с ключом. Не ссать же им с простыми налогоплательщиками, право слово.

Так вот, Тверской суд, первый мой опыт (наивная была, странно вспомнить). Ну, вонь – к которой я еще не привыкла, не то, что сейчас. Сижу с адвокатами, волнуюсь еще, ожидая победы здравого смысла. Тут же представитель прокуратуры – усатый мужик сверкает крупным камнем в печатке. Приходит помощник следователя, рыжая бабка в подледниках, с мокрыми подмышками, и на наших глазах, сидя за компьютером судьи, начинает печатать постановление суда. Который еще и не состоялся. До которого еще два часа. Я дергаю адвокатов. Они смотрят на меня сочувственно, но, видя мой напор, начинают снимать процесс на камеру телефона. Бабка говорит: пошли, мол, вон отсюда, суд не дал разрешения снимать. Тут же и суд подоспел. Дело было вечером: первым делом судья сообщила, что ее ждут дома и ей некогда. Потом послушала протесты адвокатов. И – не выходя из зала – зачитала свое решение. То есть решение суда. Выданное ей бабкой. Арестовать. Протесты адвокатов в протокол не вошли. А как же они могли войти, если протокол был напечатан загодя? Ну, уж потом-то я не удивлялась.

Тут же впервые мне предложили купить свидание с мужем. Предложила следователь МВД, бабища-полковник. Деньги брали конвойные. Две тысячи рублей минута. Я была еще неопытная, у меня с собой – кроме денег, здесь иллюзий не было – случилась только вода. Девочки, берите с собой еду – не себе. Кормить надо и мужа, и конвой. Плюс деньги. Впрочем, такса Тверского суда – самая высокая (они прикреплены к Следственному комитету МВД, то есть дважды менты, поэтому дорого). В других центральных судах – вдвое ниже. В окраинных – вчетверо.

Пресненский суд почти такой же. Такса незаконного свидания – тысяча рублей минута. Вход с крыльца, который слева, если стоять лицом. Без звонка не соваться. Конвойные менты сами позвонят на мобильник, и сами предложат придти. Деньги давать сразу при входе.

Заказчик дела против моего мужа – член Совета Федерации, с неприкосновенностью – открыто сказал мне, что он "простимулировал" судью и что "за ним присматривают" представляющие его адвокаты. Сказал, через кого занесли и сколько – не стесняясь. И сколько мужу в связи с этим дадут. Заказчик обещал, что дадут 8 лет. Через несколько месяцев дали ровно 8. Пресненский судья ушел на повышение, в Мосгорсуд, как и обещал член Совета Федерации. Минута в минуту. Как дело закрыл. Думается мне, совпадение. Так и напишу, на всякий случай.

Бережёного бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт (русская народная пословица и поговорка).