Прохоров: "Никакой партии не было. Была оболочка"
16 Сентября 2011

• Версия для печати

Бывший лидер «Правого дела» Михаил Прохоров рассказал «Газете.Ru», как администрация президента влияла на его партию в последние месяцы и почему выгоднее было уйти вместе с Евгением Ройзманом, чем отказаться от него как от кандидата партии на выборах и сохранить лидерство.

— Михаил Дмитриевич, хочется понять, как устроен механизм управления политическими партиями в настоящее время. Вы же, наверное, на себе почувствовали это?

— Почувствовал…

— Расскажите, как это все происходит? Как быстро чиновники появились в вашей жизни, когда вы пришли в партию?

— То, что я возглавил, партией не назовешь, это была оболочка, в которой находились какие-то люди. Некоторые с потенциалом — их было абсолютное меньшинство, некоторые без потенциала.

Поэтому у нас было всего два с половиной месяца, чтобы собрать команду в 83 регионах. Соответственно, считайте, у нас было меньше, чем один день на регион. Это значит, каждый день по 15—20 встреч, поэтому я не обращал внимание на мелкие неурядицы, которые могли приводить к остановке процесса. Нам некогда было останавливаться, и партию я не чистил. Просто не было времени, нужно было заниматься делом.

Сначала история выглядит так, что сначала пытаются тебе людей каких-то подпихнуть.

— Как это происходит? Просыпаетесь вы новым лидером партии, и вам кто-то звонит или кто-то приходит?

— Приглашают. Говорят: «Вот эти люди нам кажутся достойными». Смотришь: иногда достойными бывает один-два человека из длинного списка. Соответственно, для администрации удивительно, когда партия не принимает их рекомендации.

Мы ни одного человека, который бы не подходил нам идеологически, у которого не было бы потенциала, не принимали. Затем (говорят. – Газета.Ru): нам не нравится такой-то человек, исключи его из списков. Касательно Евгения Ройзмана. Вы мою позицию знаете, она была публичной, что если Ройзмана не будет в списках, то мы уйдем вместе. Я, конечно, не предполагал, что такой будет уход, как сейчас, тем не менее, считаю, очень важно держать слово. Если ты его дал, даже если тебе по твоим шкурным интересам выгодно отказаться от этого обязательства, это позиция слабого человека. Если дал слово, а тем более в политике, ты должен его держать. Это создает доверие между политиком и избирателем, если это доверие размывать и спекулировать, то, сколько веревочке ни виться, результат будет известным.

— А эти указания отдаются лично Сурковым или каким-то специально закрепленным за партией чиновником?

— По-разному бывает. Иногда сотрудник какой-нибудь принесет, у них же много людей с партиями (работают. — «Газета.Ru»). В том числе Сурков предлагал. Очень мягко, естественно, это происходит: «вы посмотрите...»

—То есть это не требование…

— Нет-нет, чисто просьба.

Но потом, когда на эту «чисто просьбу» не реагируешь, начинаются сразу у всех некоторые сложности.

В последние 10 дней началось серьезное давление: руководители всех региональных отделений или делегаты съезда были вызваны по команде Суркова в администрации (местные), с ними была проведена профилактическая работа, связанная с тем, чтобы не голосовать за Ройзмана на съезде.

— Угрозы?

— Не угрозы, просьба. Иначе может быть все не так, как вам бы хотелось. Ну вот, система вот такая.

— Вчера вы обвиняли в попытке рейдерского захвата партии сотрудника АП Радия Хабирова, но не обвиняли Суркова — начальника Хабирова. Сегодня вы начали день с того, что все же обвинили Суркова. Что произошло?

— Мы проанализировали документы, факты, кто, где, когда был и так далее. Вчера (в среду) обработка продолжалась: в 10 часов (вечера) в АП вместе с Сурковым собрали ряд делегатов, промывали им мозги, очень сильно просили, чтобы они не ехали на съезд, вернее, на собрание (к Прохорову), а поехали на ту сходку (оппонентов Прохорова). Соответственно, у нас присутствовало сегодня больше 50 человек, которые имеют на руках легальные документы о решениях первичных организаций о выдвижении их в качестве делегатов съезда. Но посчитали после того фарса, который был вчера, что мы не имеем права подводить наших избирателей, играть в эти игры — наше собрание или вот эта сходка, что из них правильное, и приняли решение просто отмежеваться от того, что происходит, просто фальсификация политической истории. И я буду просить руководство страны, доведу до него эти материалы, чтобы эта партия так называемая, фальсифицированная, не была допущена к выборам.

— Говорят, что недовольство к партии было высказано по нескольким поводам: кроме отказа включить каких-то людей в список и Ройзмана был еще манифест, в котором обнаружили «левый уклон»…

— Да я у всех спрашивал: где в манифесте «левый крен», хоть одно предложение назовите? Никто мне так и не может на это ответить. Единственное, что называли: а как же земля? Я считаю, чтобы страна развивалась, надо наделить наших граждан собственностью. Нужно безвозмездно передать им землю под их домами, дачами, гаражами, под теми фабриками и заводами, которые производят продукцию. Это нужно сделать немедленно, потому что нельзя висеть в воздухе, нужно стоять крепко двумя ногами на нашей земле. Это первое. Второй этап: нужно разобраться с бесхозными землями, которых очень много, сделать кадастр. И эти земли тоже справедливо разделить между гражданами. Потому что они бесхозные, дайте людям, они будут на них работать. Мы разовьем страну, они будут собственники, они будут связывать свою судьбу с нашей страной. Поэтому я вообще ни одного левого лозунга здесь не вижу. Это то, что надо было давно сделать. И вообще, вопрос о земле всегда во всех странах являлся краеугольным, и этот вопрос у нас до сих пор не решен.

— А о «левом крене» вам из Кремля говорили?

— По поводу манифеста я никаких претензий из Кремля не слышал.

Но во всем мире давно произошла конвергенция взглядов — нет ни правых, ни левых. А у нас все поделено по «полянам», мы стоим в парадигме прошлого века.

Я пытался сделать современную партию, у которой есть внятная, четкая программа того, как из нашей страны сделать процветающего лидера и локомотива. Такой была моя задача. Я, честно говоря, исхожу всегда из практики, оценки реальной ситуации. Я считаю, что есть один критерий — эффективность и польза для гражданина. И, если гражданин наш будет богатый, счастливый, веселый и захочет жить в нашей стране и когда огромное количество возможностей будет реализовано, это в некотором смысле правильная программа. А если нужно уподобляться неким виртуальным лозунгам, которые ассоциируются с какими-то там, условно, правыми взглядами, — это уход от решения конкретных проблем конкретного гражданина.

— То есть что-то вычеркивать из манифеста со словами, что «это не ваше и это не ваше», вас не просили?

— Мне лично никто такого не говорил. Я бы тут же ответил в таком же режиме. Я немножко понимаю, как развивались политические партии, я сразу прочитал много литературы, экономических программ я знал очень много — от плана Маршалла, я все-таки экономист профессиональный. Поэтому это мне было давно знакомо. И, если вы посмотрите сейчас на программы различных партий в Европе или Америке, они часто меняются местами. То есть там в основном это вопрос психологической усталости от партий: то есть 8 лет была у власти — надоела. А в принципе, программы часто меняются, это все уже условности.

— Тогда в чем причина конфликта?

— Причина очень простая. Владислав Юрьевич Сурков привык, чтобы все партии были марионеточными и плясали под его дудку. Партия «Правое дело» не плясала под его дудку. В этом и причина конфликта.

— Но еще вчера вы о конфликте не говорили, а сегодня говорите…

— Потому что мне нужно было выяснить окончательно, как происходили вчерашние действия (на съезде ПД. — «Газета.Ru»). Кто звонил, кому, кто отдавал какие указания. Я это выяснил и теперь могу об этом говорить.

— Когда вы поняли, что можете потерять партию?

— Вчера. Когда произошел съезд, на который было введено большое количество болванчиков, неизвестно откуда взятых. И я, собственно, так и сказал: это попытка рейдерского захвата.

— То есть мы должны поверить, что вы до вчерашнего дня не знали, кто такие Богданов, Рявкин и чем они знамениты?

— Это несколько физических лиц, которые без поддержки АП ничего не могли бы сделать. Это никакая не внутрипартийная дискуссия, никакая не борьба внутри партии, это инструмент для реализации политики Суркова. Это «шестерки», которые выполнили команду, и без силовой поддержки АП они бы ничего не сделали. Операцией командовал Радий Хабиров — один из сотрудников Суркова. Это есть на пленке, везде.

— Но ведь все знали, что будет такая штука предпринята на съезде, не могли же вы не знать…

— Я знал, что будет жесткая борьба на съезде. Нормальная, публичная борьба. Простой пример: вот пусть они избрали комикс вчерашний, почему они сегодня на съезд не пришли, почему нужно делать альтернативный съезд? Пришли бы сюда, у вас же большинство, чего испугались-то?

— Они могли подумать, что вы сменили охрану и тех людей, которых вы вчера исключили, на съезд не пустят…

— Да исключено, потому что Богданов пусть беспартийный, но он глава мандатной комиссии. Я всех пущу… Абсолютно всех пустил, я, собственно, и ехал на такой съезд. Не понимаю, почему нужно менять место дислокации. Что такого произошло? Хорошо: вы провели, захватили, я еду на вашу рейдерскую сходку. Зачем ее нужно было переносить? Боятся?

— Как вы думаете, ситуация уладилась бы, если бы вы отказались от Ройзмана, или были бы новые требования?

— Я не понимаю этот вопрос. Почему я должен отказываться от человека, который является очень ярким, содержательным и за которым стоят большие дела? По какой причине я должен отказываться от Ройзмана, почему? Тем более что я с ним договорился, считаю, что он очень мощный человек и он для такой партии, как ПД, просто находка.

Считаю, что по Ройзману был просто предлог. Если было бы что не так, был бы другой предлог.

— Получается, что причина в вас?

— Не только во мне. В партию пришли люди, которые имеют самостоятельные взгляды и не являются «шестерками», которые исполняют любую команду. В этом и проблема.

— И теперь мы видим результат — нечто с 800 млн рублей на счету…

— Я добьюсь того, чтобы эти деньги не были потрачены.

— Есть возможность вернуть эти деньги? У партии есть обязательство их вернуть или их должны отозвать жертвователи?

— Никаких обязательств нет. История такая, что процесс отзыва технически сложен, потому что человек пожертвовал. Но я буду добиваться того, чтобы эти деньги, которые люди перечисляли моим сторонникам и мне, чтобы они не были использованы на эту кукольную историю. Насколько я слышал, Дунаев уже заявил, что вернет все до копейки. Посмотрим. Мы знаем, сколько там было денег, знаем, кто перечислял эти деньги, он работает с людьми, которые в нас поверили, и мы будем информировать прессу о том, как это все происходит. Если это техническая история, я буду требовать, пусть это переведут на мой благотворительный фонд, потому что деньги давались под меня, а я людям верну, если они хотят, либо раздам тем, кто нуждается. Партия может перечислять благотворительную помощь. Это было бы самым правильным.

— Вы сказали, что вам не страшно. Что придает вам смелости, особенно учитывая постоянные напоминания о судьбе Михаила Ходорковского?

— Я действую по закону. А когда действуешь по закону и у тебя нет никаких скелетов в шкафу, это придает уверенность в собственных силах и действиях. Это мое убеждение, я за то, чтобы страна развивалась, и я хочу здесь жить, и чтобы мои друзья и соратники, и дети друзей и соратников, и, надеюсь, что мои дети чтобы здесь жили. Поэтому я готов работать, а не просто болтать языком.

Оригинал материала: Газета.ру