Приключения сирот в детском доме
11 Января 2006

• Версия для печати

Можно ли справиться с жестокостью в отношении беззащитных малышей?

3 января 2006 года радиостанция «Свобода» в программе «Время и мир» сообщила об открытии в Санкт-Петербурге Медикосоциального центра репродуктивного здоровья для социально неблагополучных детей. Цитирую корреспондента (freelance) «Свободы» Татьяну Вольтскую: «Профилактические осмотры в Петербурге дают нерадостные результаты: только 3% школьников подросткового возраста можно считать здоровыми. Среди социально неблагополучных детей картина еще мрачнее: в среднем на каждого безнадзорного ребенка приходится 4 диагноза.

И эти дети, и воспитанники детских сиротских учреждений фактически выключены из нормального демографического процесса - они редко создают семьи, производят на свет больных детей и часто отказываются от них. На решение многих из этих проблем нацелен совместный проект Детского Фонда ООН (ЮНИСЕФ) и петербургских медицинских и медико-социальных учреждений «Приглашение в будущее». В декабре завершена одна из частей этого проекта - в Детской городской больнице № 15 имени Цымбалина открылся Медикосоциальный центр репродуктивного здоровья для социально неблагополучных детей. В центре несколько специализированных кабинетов, которые позволят на самом современном уровне проводить обследование и диагностику заболеваний, включая заражение гепатитом и ВИЧ, у беспризорных и уличных детей. И сейчас по существующим правилам ни один ребенок не может попасть в приют или детский дом без предварительного обследования, но теперь пропускная способность Детской больницы имени Цымбалина увеличится».

Однако, в той же передаче госпожа Вольтская сообщает, что вышеуказанный центр будет помогать и также детям из детских домов, которые находятся в бегах. О том, в связи с чем дети бегут из своих семей написано и сказано очень много. Но почему дети сбегают из детских домов!?

Ранее я связался с Венерой Русновой, выпускницей одного из детских домов для детей с задержкой психического развития.

Краткая справка, составленная со слов Венеры и людей, ее поддерживающих: Руснова Венера, 1978 г. р. После рождения она поступила в дом ребенка №3, в возрасте 4-х лет ей был поставлен диагноз олигофрения. В 1982 году она была переведена в детский дом-интернат №2 для детей с задержкой психического развития. Детей обучали по программе вспомогательной школы. До 12-летнего возраста В.

Русновой было тяжело в детском доме. Воспитатель группы была жестокой, била палкой, куском резины от скакалки, помещала под душ, окунала головой в ванную, унитаз.

Воспитательницу звали Фонарь Валентина Владимировна. Вторая воспитательница Мария Петровна (умерла) занималась «профилактикой» с утра: дети должны были подходить к ней, спускать трусики, и Мария Петровна стегала 2-3 раза по голой попе резинкой от скакалки. Если кто-то из детей начинал плакать, то воспитательница говорила «заткнись». Жаловаться было нельзя. В психиатрические больницы из группы Венеры, к счастью, никого не отправляли. Медсестры сами делали уколы, давали таблетки.

Ниже текст интервью:

Роман Чорный - исполнительный директор Гражданской комиссии по правам человека (Санкт-Петербург).

Интервью с Венерой Русновой, которая из детского дома была направлена в психоневрологический интернат.

Роман Чорный: Венера, скажи, пожалуйста, как ты попала в детский дом?

Венера Руснова: Я попала в детский дом потому, что моя мать сидела в тюрьме и я родилась в тюрьме.

И мне жить негде было, и меня отдали в дом малюток. Я там пожила четыре года, и потом меня перевели в детский дом-интернат N 2 для психонеразвитых детей.

Р.Ч.: А как тебе там жилось?

В.Р.: У меня до 12 лет детство было тяжелое, потом полегче стало.

Р.Ч.: Что значит «тяжелое»?

В.Р.: Нехорошо относились, обижали.

Р.Ч.: Как обижали? Что ты помнишь?

В.Р.: Били, наказывали. Убежим куда-нибудь - накажут. Или кто-то чего-то сделает, так всем попадает.

Р.Ч.: А что изменилось после двенадцати лет?

В.Р.: Мы стали говорить, стоять за себя. Может, мы выросли, может, сотрудники изменились. Полегче стало.

Р.Ч.: Скажи, пожалуйста, а какие наказания существовали в том детском доме, где ты жила?

В.Р.: Могли в угол поставить, шваброй ударить, есть не дать, всю ночь могли не спать - под утро ложились.

Р.Ч.: Это как? Вам запрещали спать?

В.Р.: Ну так наказывали: до 12 часов натирали полы, потом стояли «раком».

Р.Ч.: Что это значит?

В.Р.: Вниз головой.

Р.Ч.: А кто так с вами поступал?

В.Р.: Персонал детского дома: «саниталочки», воспитатели.

Р.Ч.: Вы жаловались кому-нибудь?

В.Р.: Нам не разрешали. Говорили, что если будете жаловаться, вам еще будет хуже.

Р.Ч.: А училась ты в какой школе?

В.Р.: Как в таковой я в школе не училась. Мы учились при группе: писать, читать, считать.

Школы как таковой не было.

Р.Ч.: А что произошло, когда ты стала совершеннолетней и тебе пришло время покинуть детский дом?

В.Р.: У нас в детском доме дети от 4 лет до 18. Меня оставили еще на два года. И я переругалась потом с директором детского дома, и она мне сказала: «Переходи в ПНИ N 10 и там качай свои права» (ПНИ N 10 - это взрослый психоневрологический интернат). И меня перевели.

Р.Ч.: А почему тебя перевели в психоневрологический интернат? Ты вообще знала о том, что ты как сирота имеешь право на получение какого-то жилья - комнаты или даже квартиры?

В.Р.: Нет, я не знала. Потому что у нас в детском доме никому это не надо, и никто не заинтересован в этом. Никто не говорил.

Р.Ч.: А была ли какая-то медицинская комиссия? Беседовала ли ты с врачами-психиатрами, с психологами, когда тебя переводили из детского дома для детей с задержкой психического развития в психоневрологический интернат?

В.Р.: Нет. Только приезжал директор из этого интерната. Комиссии как таковой не было.

Р.Ч.: Кто-нибудь спрашивал твоего согласия на перевод в этот интернат?

В.Р.: Нет, не спрашивали. Но мне сказали: «Там есть профессия, по которой ты хочешь выучиться - переходи, и они там тебе все предоставят». А в итоге получилось, что ничего нет.

Р.Ч.: Подписывала ли ты какие-то документы о том, что ты добровольно согласна на то, чтобы поехать проживать в психоневрологический интернат?

В.Р.: Нет, я не подписывала. Я уже потом подписывала, когда меня привезли в этот интернат.

Р.Ч.: А почему ты подписала? Ведь тебе же это не очень нравилось.

В.Р.: Потому что сказали, что жилье тебе все равно никто не даст. А жить негде, и поэтому пришлось подписать».

Вряд ли вышесказанное нуждается в каких-либо комментариях.

Сотрудники и волонтеры Гражданской комиссии по правам человека Санкт-Петербурга - это те люди, кто не соглашается с повседневным вопиющим нарушением прав детей-сирот, в том числе бывших.

19 января 2006 г. мы проводим общественные слушания о нарушениях права на труд в отношении выпускников детдомов для так называемых «детей с задержкой психического развития» и «умственно отсталых».

О месте проведения слушаний мы сообщим дополнительно.

Роман Чорный,

Гражданская комиссия по правам человека Санкт-Петербурга, CCHR СПб

cchrspb@mail.ru