Владимир Соловьев защищает Чичваркина от власти
10 Сентября 2008

• Версия для печати

Владимир Соловьев: "Мы входим в стадию государственного феодализма, который характерен не наличием земельных наделов, а неравенством в правах между разными сословиями. То, что можно судьям, нельзя никому другому. То, что можно руководителям силовых структур, нельзя никому другому. И полное бесправие, и неуважение к тем бедолагам, которые имеют несчастье просто жить в нашей стране."

Владимир Соловьев

В связи с таким военно-патриотическим угаром у нас совершенно перестали наблюдать за ежедневными событиями. Ну, например, все хорошо знают о том, что сейчас в компании «Евросеть» произошли крайне неприятные события. Туда нагрянула бригада оперативников, которые провели обыск в службе безопасности компании. Выясняется, что, может быть, это связано с делом о контрабанде телефонов. Что-нибудь вас удивляет? Меня – да. Объясню, что.

Господин Чичваркин давно чувствовал, что грядут неприятности, после той известной истории с «Мотороллами» ничего хорошего быть не могло. И все, кто в своей жизни видел Евгения и знает его манеру одеваться, манеру себя вести - независимую, экстравагантную, яркую - все знают, что меньше всего на свете он ассоциировался с какими-нибудь партийными структурами, либо структурами, которые поддерживают партийных, правильно? И когда вдруг Евгений Чичваркин очень близко подошел к партии «Единая Россия», стало ясно, что у бизнеса большие проблемы. Потому что ясно, что бизнес пошел за «крышей», и ее не нашел. Этот наезд показывает, что - нет, не туда пошел. Его проблемы не решить, потому что та, базовая, проблема не была решена. Какая это базовая проблема? Понимаете, сейчас весь российский бизнес можно попросту «грохнуть». Я не знаю ни одного бизнесмена в России, к которому нельзя было бы прийти и предъявить претензии, либо налоговые, либо таможенные, либо какие угодно еще. Ни одного бизнесмена. Не потому, что у нас нечестный бизнес, а потому что изначально у нас в стране не действует основной принцип демократии – равенство всех перед законом. У нас законы написаны в интересах чиновничьего коррупционного сословия, жить по ним невозможно. Я считаю именно так, простите меня за это.

Но при этом приходят они к каждому отдельно. Является ли Чичваркин образцом бизнес-поведения? Конечно, нет. Все, кто знает реальные условия существования компании «Евросеть» в 90-е годы, в 2000-е, понимают, что таких просто не существует в природе. Как и ни одной другой большой, маленькой, любой компании. Их нет, поэтому к каждой компании можно прийти и что-то сказать. Но когда можно прийти ко всем, значит - проблемы с законом. Можно ли в нашей стране работать честно? Нет, нельзя. Нет, конечно, можно, естественно, я понимаю, если конкуренция не очень большая. Либо если вы понимаете, что вы будете работать в изначально худших условиях. Но что это обозначает? Представьте вот, мы с моим другом решили заняться, например, продажей телевизоров. Мы закупаем телевизоры в Японии, на одном и том же заводе или на похожих заводах по 200 долларов. После чего мы должны их провезти через таможню. Но у друга с таможней хорошие контакты, ему разрешают завезти телевизоры практически без пошлины. А у меня таможенники берут, например, еще по 50 долларов с каждого телевизора. Поэтому, когда я поставлю эти телевизоры в магазин, то они у меня изначально будут дороже, чем у моего друга. Я их не смогу продать. Поэтому, чтобы выжить, я должен что делать? Правильно, искать свою «дырку» на таможне. Приходить кланяться к тем же таможенникам, которые потом при желании, меня же сдадут.

При этом, если я вдруг начну весь рынок выстраивать чтобы он жил честно, резко вырастут цены, потому что, если пересчитать все по-другому, тогда народ скажет: «Откуда у нас такие деньги?» У нас же народу никто ничего не объясняет. Народу же у нас не объясняют, почему бензин во всем мире дешевеет, когда цены на нефть падают, а у нас нет. Нам не надо ничего объяснять. Вспомните историю с «Мечелом», после которой была фраза «Не надо кошмарить бизнес». Однако бизнес не перестали «кошмарить». История с AiRUnion - это же тоже очень любопытная история. О ней же так глубоко пока никто не рассказывал, мы пока с вами знаем трагедию, что люди не могли вылетать, правильно? А почему люди не могли вылетать? Ведь практически все авиационные компании сейчас находятся в таком положении. {...}

Или, например, посмотрим, что происходит сейчас в строительном комплексе. Ведь заметьте, все эти пирамиды, которые строились, вдруг встали. Потому что народ-то перестал покупать. И на рынке неспокойно, и цены сумасшедшие, и объяснить, почему такие цены, никто не может. И куда всюду можно отправить представителей самой богатой части нашего населения. Это кто? Судьи, правоохранительные органы, прокуроры, следственный комитет, чекисты, ничто по сравнению с чиновниками. Но все вместе они себя замечательно чувствуют. Никакой возможности борьбы с ними нет. Я вам могу это сказать абсолютно точно, убежденно на примере собственной годовой борьбы. Никакой. Нет, конечно, вас польют дерьмом какие-нибудь псевдо-писатели с придуманными биографиями, абсолютно чекистские барышни типа Марины Юденич (даже фамилия «говорящая»). Будут о вас писать всякие гадости, поливать вас грязью совместно с чекистским отребьем. Все это будет для чего? Только для одного - оправдать свой давний план, который они даже не очень четко понимают, но он существует. План очень простой. Понимаете, все эти люди стремятся к одному: вот они смотрят на классово чуждых, на тех, которые почему-то говорят, что коррупция - это плохо, которые почему-то бизнесом пытаются заниматься, которые хотят жить достойно. Они смотрят на них внимательно и говорят: «Нет, ребята, вы все не патриоты». Потому что в их представлении патриот - это когда твой близкий друг всем этим владеет. Вот он патриот. Почему? Не потому что он родину любит, нет, а потому что он к тебе хорошо относится. Вот он свой человек, он патриот. Потому что у нас в стране не так важно любить родину, как ее конкретных представителей. И вовремя им присягать. Приходить, кольцо целовать.

Я думаю, что мы вступили в очень интересную эпоху, когда основные деньги сконцентрированы в руках небольшой группы очень влиятельных людей, которые имеют к ним полный доступ, к этим деньгам. И сейчас, на фоне колоссального падения на рынке ценный бумаг, просто будут скупать, не отбирать, а скупать те индустрии, которые им кажутся интересными. Ведь понимаете, ну, фраза, например, премьер-министра о «Мечеле», стоила «Мечелу» немало. То есть, в этот момент эту компанию можно было купить реально за треть ее цены. А затем, что такое «цена компании» в России? Ну, яркий пример даже не Ходорковского, к нему я отношусь однозначно, и у меня никаких особых симпатий не вызывал этот несчастный, которому принадлежала «Роснефть». Но суть-то не в этом. Важно наехать, вот как сейчас наехали на «Евросеть», и купить можно по совершенно другой цене. Наехать и купить. И таким образом скупаются целые индустрии. Как сейчас практически вся нефтяная отрасль принадлежит «правильным» людям, де-факто государству через друзей государства. Ясно, что эта же тема сейчас пойдет у угольщиков, в металлургии. Потом, наверное, примутся за цементников. И, в конечном итоге, сейчас пытаются, очевидно, опять приняться за авиационных ребят. И государство, таким образом, но уже через свои компании, через псевдо-капиталистический механизм под себя это все будет подминать. При этом в условиях рыночной экономики, объективной, конечно, они не могли бы выжить. Но у них сконцентрирован такой административный ресурс и такая возможность задавить любого несогласного, что можно быть уверенным в том, что у них все будет хорошо.

При этом, что интересно: война между экономическими кланами практически уже тоже сошла на нет. Просто легче договориться пока. Это будет следующая стадия столкновения. Но пока, если это все в рамках как бы одной семьи, то не надо сильно нервничать. Наша страна стала представлять собой гигантские, если угодно, агломераты, принадлежащие друзьям и псевдо-государству. То есть, у государства появились фамилии.{...}

В начале лета еще казалось: вот, с новым президентом сейчас эта волна разовьется, идеи Путина, борьба с коррупцией. Все сошло на нет. И поэтому мне кажется, что мы вступили в простую и понятную фазу: хочешь жить хорошо, не занимайся в нашей стране никаким бизнесом ни в коме случае. Иди работать на государство во всех его проявлениях, будь то крупная газовая, нефтяная компания или теперь будут там металлургические, какие угодно. У них у всех будет вид коммерческих предприятий, но по своей сути это, конечно, министерство, у которого другие законы, другая жизнь, другие представления. Этой стране, вот такого типа экономики не нужно, чтобы была демократия в западном понимании, не нужно, чтобы была свобода слова, не нужно, чтобы были политические партии как таковые, нет, это все будет иметь превращенную форму, совсем иную.{...}

Что это значит? Наша страна от этого умрет? Нет, конечно. Наша страна вообще никогда ни от чего не умирает. Мы привыкаем всегда к чему угодно. Мы выживем. Неважно, кто это строил, олигархи, не олигархи, никакой роли не играет. Мы просто не умеем по-другому. У нас в стране никогда не было идеи равноправия, никогда. Нам эта идея вообще чужда, в русской ментальности, к сожалению, никогда не было идеи равноправия, всегда у кого-то было чуть больше прав, у барина, у царя, неважно. Потом у секретаря ЦК КПСС, потом у олигарха, теперь у чиновника, но всегда было это неравноправие. Нам удалось с какого-то момента от олигархического капитализма пройти стадию чиновничьего капитализма, сейчас мы входим в стадию государственного, только дальше это не надо называть капитализмом. Мы уже входим в стадию государственного феодализма, где под феодалами подразумеваем не наличие земельных наделов, нет, а неравенство по своей сути в правах между разными сословиями. То, что можно судьям, нельзя никому другому. То, что можно руководителям силовых структур, нельзя никому другому. И полное бесправие, и неуважение к тем несчастным, которые имеют несчастье просто жить в нашей стране. Вот просто жить. Я пока это вижу так пессимистично, и мое настроение подтверждает и наступившая осень, и то, что стало после этой войны.

Мне говорят: «Осторожнее, ты говоришь правду, а ее не любят». Ну и что?{...}

Трели