Чем закончится "война элит"?
17 Декабря 2007

• Версия для печати

Генеральная прокуратура начинает тотальную проверку работы Следственного комитета, - сообщает газета "Известия"- Проверка плановая, но объявлена она вскоре после того, как эти два силовых ведомства схлестнулись по поводу ареста замминистра финансов Сергея Сторчака. Конфликты между силовыми и прочими структурами происходят все чаще и все громче. Эксперты связывают их с выборами и говорят, что скоро все закончится. Вопрос в другом - насколько опасны подобные явления для стабильности в стране?- пишут "Известия".

Эта проверка — словно вязанка хвороста, брошенная в очаг, где тлеет конфликт между Генпрокуратурой и Следственным комитетом (СК). Возможно, прогорит, и никто не заметит. А может, и жаром обдать, брови опалить. Ведомство Юрия Чайки проверит все — начиная с центрального аппарата СК и заканчивая следователями на местах. Цель — найти ошибки. Чем больше, тем лучше. Что это — противостояние между частями некогда единого ведомства или конфликт двух группировок силовиков?

Приказ о начале тотальной проверки подписал замгенпрокурора Виктор Гринь. В ближайшее время надзирающие прокуроры во всех региональных подразделениях будут выяснять, соблюдаются ли сроки расследований, права задержанных, потерпевших и все, все, все... Результаты должны поступить в Генпрокуратуру в середине января, а в феврале на совместной коллегии Генпрокуратуры и СК их будут "разбирать". Вот тогда и может стать жарко.

Интересно, что сам СК существует при Генпрокуратуре, и проверку вполне можно было бы считать технической. Если бы не несколько обстоятельств. Во-первых, следствие было выделено в отдельную структуру только 7 сентября (в минувшую субботу СК отметил 100 дней). Тотальная ревизия, да еще с прицелом на выявление недостатков едва ли может быть плановой — мало времени прошло.

К тому же глава Следственного комитета Александр Бастрыкин еще с момента назначения заявил о себе как о самостоятельной фигуре. Его личные отношения с президентом хорошо известны, и масштабное вмешательство в работу его подчиненных без серьезных причин вряд ли возможно.

Да и момент для проверки выбран, наверное, не случайно. Буквально на днях "комитетчики" объявили, что намерены судиться с Генпрокуратурой по поводу второго (кувейтского) уголовного дела замминистра финансов Сергея Сторчака. Подчиненные Бастрыкина это дело возбудили, ведомство Чайки потребовало его закрыть.

Конечно, и это при желании можно признать техническим спором. Еще в октябре Александр Бастрыкин заявлял в интервью "Известиям": концепция реформы предусматривает, что теперь следователи и надзирающие прокуроры могут решать свои разногласия в суде (см. номер от 2 октября этого года). Но осадок остался. Потому что слишком уж много таких споров выстроилось друг за другом.

Чуть раньше был арест начальника департамента Госнаркоконтроля Александра Бульбова — тогда Генпрокуратура тоже схлестнулась с СК, потребовала не "закрывать" генерала и сдалась только в суде. Тогда же глава Роснаркоконтроля Виктор Черкесов опубликовал пронзительное письмо, адресованное коллегам-силовикам, лейтмотивом которого было: "братва, не стреляйте друг друга". А сам Александр Бульбов распространил сообщение, в котором называет заказчиков своего дела — генералов ФСБ, пострадавших от расследования дела "Трех китов". Тут же "подсуетился" скандальный бизнесмен Олег Шварцман, заявивший в интервью, что он по заказу "силовиков" занимается рейдерством в интересах государства. Выстроилась целая цепочка громких конфликтов. А если учесть, что ведомства это закрытые, то получится, что наблюдаемые "утечки" — это лишь верхушка айсберга.

Любые комментарии силовиков сводятся к одному: никакого конфликта нет. "Есть только одно противостояние: правоохранительных органов и преступного мира", — заявил "Известиям" официальный представитель СК Владимир Маркин.

Но теперь ни для кого не секрет, что среди силовиков возникло два противоборствующих полюса. С одной стороны — ФСБ и Следственный комитет во главе с однокурсником президента Александром Бастрыкиным (не зря один из пунктов проверки Генпрокуратуры — вопрос о бывших чекистах, ныне работающих в СК). С другой — Генпрокуратура и Госнаркоконтроль, возглавляемый другим приближенным президента Виктором Черкесовым.

Это вершина айсберга — то, что на виду. Но есть, по всей видимости, и другие участники противостояния, открыто не примыкающие ни к тем, ни к другим. Можно, к примеру, предположить, что Министерство юстиции, во главе которого стоит бывший генпрокурор Владимир Устинов, неявно поддерживает первых. На чьей стороне МВД и Рашид Нургалиев — неясно. Возможно, ни на чьей.

Но самое интересное, что все они — на стороне президента. А значит, включены в вертикаль власти. Которая часто использует "системы сдержек и противовесов". До сих пор это работало, но в преддверии выборов конфликты стали настолько заметными, что кто-то может усомниться уже и в надежности самой вертикали. С этим глава нашего государства, как известно, борется быстро и решительно. Так что лучше бы нашим элитам как-то договориться, и поскорее.

Сергей Марков,

директор Института политических исследований, комментировал ситуацию так:

Следует различать две разновидности так называемого конфликта элит. Первая разновидность — это идейно-политическое противостояние: речь идет о конфликте сторонников двух идеологий, которые лежат в основе курса президента Владимира Путина. Идет некая борьба между сторонниками либеральной идеологии и теми, кто привержен идеологии государственного патриотизма. Однако это противостояние абсолютно нормально для любой здоровой политической системы.

Вторая разновидность "конфликта элит" — это борьба между кланами внутри чекистской корпорации, которая ярче всего проявилась в "письме Черкесова". Причина этого противостояния лежит в том, что некоторые силовые структуры слишком увлеклись контролем за бизнесом. Этот конфликт, безусловно, нельзя назвать здоровым явлением, но вместе с тем нельзя и говорить о какой-то его чрезмерной опасности и необходимости прекратить его до выборов. Путин ни сейчас, ни после президентских выборов не позволит этому конфликту вылиться во что-то серьезное.