Душевые доходы бюджета Чечни в 1,25 раз выше, чем среднероссийские,
29 Декабря 2010

• Версия для печати

У Москвы вообще нет никакой федеральной политики. Вертикально интегрированные чинуши могут только «заливать глаза и уши», простите финансировать, закидывать бабками те регионы, которые потенциально могут «рвануть». И здесь особая миссия выпала на долю республик Северного Кавказа. Вести более тонкую политику, «разводить» пользуясь межклановыми противоречиями, привлекать к контролю за распределением денег, представителей общественности и «маленького» бизнеса, - на подобные действия у чинуш ума не хватает.

Важный разговор на эту тему у меня был с Натальей Зубаревич, директором региональных программ Независимого института социальной политики, доктором географических наук в «Реальном времени» на радио ФИНАМ ФМ.

ЗУБАРЕВИЧ: Я могу назвать точные цифры. Я только что закончила аналитику по республикам Северного Кавказа. Должна, во-первых, сказать, что остальные республики не выделяются сверхвысоким душевым финансированием. Все они выделаются очень высокой долей федеральных трансфертов, доходов в их бюджет. То есть, если они получают 100 рублей, сами зарабатывают – самые тяжелые случаи, это 5-10 копеек, остальное сверху, получше республики, Северная Осетия, Кабардино-Балкария – они зарабатывают 30-35 копеек, остальное сверху, это федеральные деньги. Но реально резко по душевым доходам бюджета выделятся только одна республика – Чечня. У нее в среднем в 2010 году душевые доходы бюджета были в 1,25 раз выше, чем среднероссийские, это включая московские, ханты-мансийские. Это, конечно, Джомолунгма по душевым расходам бюджета. Треть этих расходов, даже 35% тратиться на национальную экономику, это инвестиции. Безумное количество тратится на социальную помощь, и мы знаем, как отстроены эти институты, там без большого отката ничего не получается. Чечню фактически заливают деньгами по высшему разряду. Сейчас начинается сдвиг в сторону аналогичной политики по отношению к маленькой Ингушетии. Пока она особо не выделялась душевыми доходами и расходами бюджета и сейчас ей начинают добавлять инвестиционных и социальных денег. Видимо федеральный центр понимает, что он не справляется с ситуацией и выбирает очень простую политику. Где сложнее всего, где больше всего стреляют и больше всего напряженности, туда федеральный центр деньги и вбрасывает. Ухудшилось в Карачаево-Черкесии? Подкинули. Сложнее с Дагестаном, где проживает два с половиной миллиона человек, поэтому там не очень здорово получается. Я еще раз подчеркну, что по душевым показателям доходов и расходов бюджета все республики за исключением Чечни не вылезают. Другое дело, что, будучи на уровне соседних русских регионов они эти деньги не зарабатывают. Они их получают от федерального центра, который просто подравнивает их под остальных.

ПРОНЬКО: По вашему мнению, к чему может привести такая статистика?

ЗУБАРЕВИЧ: В отношении Чечни – это давняя политика.

ПРОНЬКО: То есть, это не то, что сейчас родилось?

ЗУБАРЕВИЧ: Нет. В отношении Чечни такая политика ведется уже несколько лет. Эти деньги очень плохо контролируются, и мы обо всем этом прекрасно знаем. Как принято считать в экспертной среде, доходы от перераспределения бюджетных средств – это основной источник теневых доходов всех кавказских элит. Несмотря на то, что на земле работает большое количество людей, их частное сельское хозяйство дает в два раза меньше чем теневое перераспределение бюджетных доходов, взятки и прочее. Это базовый источник, поэтому становится понятно, чем обусловлено появление такого количества "золотой" кавказской молодежи в Москве. Федеральный центр не в состоянии контролировать распределение этих денег, поскольку в этих республиках есть сплоченные элитные группы, конкурирующие между собой. Попробовали поставить в Дагестане человека на налоги, и ему пришлось уехать. При всей кажущейся всесильности федеральных властей их возможности на Северном Кавказе крайне ограничены. Я думаю, что тут надо вести другую политику. Я бы выделила чеченскую ситуацию в отдельный сюжет. Мне кажется, что тут есть второе моральное основание. Эта территория была разбомблена и уничтожена, в том числе и ее основной жилищный фонд и прочее. Есть моральные обязательства по восстановлению и их надо рассматривать в полностью отдельном контексте. Институциональная основа, то есть, то, как тратятся деньги, ничем особенно не отличается от других республик. В остальных республиках невозможно оставлять все на откуп региональных элит, их качества и их корыстолюбие, которое ничем не меньше, а то и больше, поскольку клановая поддержка там лучше, чем в остальных регионах. Гражданский контроль хотя бы в рамках других кланов. Есть такая возможность, только для этого надо создавать условия, а не давить танками всех кто не в твоем клане, когда ты сидишь на самом верху. Федеральная власть очень боится межэтнических противоречий, поэтому отдает все на откуп правящему клану.

ПРОНЬКО: То, о чем вы говорите – это очень тонкая работа.

ЗУБАРЕВИЧ: Начнем с того, что быть медиатором в межклановых отношениях, в том числе используя другие кланы для контроля над расходованием ресурсов – это действительно очень тонкая работа. Кроме того, там еще есть структуры, которые могут включаться в общественный диалог. Там подрос малый и средний бизнес, который уже башкой бьется об этот потолок коррупционных откатов. Люди на Кавказе предприимчивы. У них есть драйв делания бизнеса. С ним можно работать и он может что-то контролировать на уровне муниципалитетов или хотя бы широким кругом участвовать в процессе распределения. Я еще раз подчеркиваю, что это принципиально другие отношения. Это диалоговые отношения, в то время как у нас мы видим только два варианта – фельдфебельский и более либеральный. "Я начальник, ты дурак. Ты начальник, я дурак". В этом формате модернизации вообще не может быть, - пишет Юрий Пронько на своем блоге в ЖЖ.